— Кет, проверь водопровод, — бросил Гварза, сворачивая к лестнице; снизу уже доносилось ворчание потревоженных филков, и кто-то быстро поднимался по ступеням. — Хепри — генерация кислорода. Тенгель! Все живы? Раненые есть?
— Зэйдек порезал пальцы, — начал докладывать комендант. Гедимин покосился на его шлем, заброшенный, как капюшон, на спину. Филк на ходу поправлял пояс и возился с застёжками.
— Все спали, — прошептал Вепуат, толкнув сармата в бок. — А мы их подняли среди ночи.
Голоса в жилом корпусе постепенно стихали — разбуженные филки снова расходились по отсекам и закрывали двери. Гедимин мельком взглянул на цистерны и направил сканирующий луч на пол, под вентили. Позавчерашнее сотрясение ударило по трубопроводу вскользь — его короткие сочленения встряхнуло, смяло уплотнитель, но металл выдержал, а гзеш уже почти отрегенерировал. Гедимин снял с предохранителя водоподъёмник, потянул маятник и услышал громкий плеск — водяной ком плюхнулся в почти пустую цистерну. Катушку не порвало, ёмкость, в которой она плавала, не треснула, вода не вытекла, пластина-отсекатель не соскочила со штырьков, — даже хрупкий механизм, нарушающий законы физики, прошёл испытания. Гедимин проверил резервный водоподъёмник, потрогал вентили и нехотя кивнул. «Пойду умоюсь. И шлем почищу.»
Вода ещё не успела прогреться, но Гедимину было всё равно. Он открыл выпускные клапаны и встал у стены, глядя на трубы и шланги. Тут был минимум костяных деталей — только металл, гзеш и несколько сменных рукояток, от которых прочность не требовалась. Филки успели привести душевую в порядок — Гедимин искал следы разрушений, но не находил их.
— А! Вот ты где, — Вепуат заглянул в помещение. За ним стоял встрёпанный низкорослый абориген. Заметив взгляд Гедимина, он улыбнулся, прикрывая ладонью острые зубы.
— Держи, — Вепуат протянул сармату камешек на шнурке и обломок кости. — Насилу отбил у Дасьена. Самому языки надо учить! Ты-то уедешь, а им тут жить.
«Языки?» — Гедимин не сразу вспомнил, что за предметы лежат на ладони разведчика, а вспомнив, досадливо сощурился. «Опять нарываюсь на эа-мутацию…»
Вепуат терпеливо ждал, пока он вплавит в комбинезон кровяной камень и кость-переводчик. Когда остывающий скирлин коснулся кожи, Гедимин стиснул зубы — его обожгло разом жаром и холодом. Камешек жёгся и как будто ворочался. Кисти и гортань заныли, на пару секунд из лёгких вышибло воздух, а голова налилась свинцом. Ещё через десяток мгновений Гедимин услышал писклявый голос аборигена.
— Это не Скаф, — ответил ему Вепуат; карлик дотронулся когтем до гладкого щитка на его животе и отдёрнул руку. — Это…
Он провёл ладонью по груди и ухмыльнулся — и Гедимину померещилось, как пластины обшивки под его пальцами поднимаются волной.
— Это, считай, будущий Скаф. Отрастит перья, окрепнет… и, глядишь, полетит. Ты не бойся. Он не мёртвый, просто… ещё не проснулся.
— Опять разводишь мутантов? — Гедимин угрюмо сощурился. «Надо было ему верхнюю обшивку содрать,» — мелькнуло в голове. «Ещё на Земле. А теперь уже поздно. Не успокоится, пока новую тварь не вырастит.»
Вепуат ухмыльнулся.
— Я же говорил — из одной особи популяцию не сделаешь. А из двух — уже можно попробовать. А ты так и будешь переплавлять броню, пока всю не выжжешь?
— Хепри! — донёсся из коридора недовольный голос Гварзы. — Где Кет? Тоже тут?
Абориген прижал уши.
— Ты, Уттунри, спи себе, — Вепуат легонько подтолкнул его в спину. — Растения в порядке, я видел. А дальше мы тут сами. Пламя проснётся, не бойся. Тут Гедимин — а он умеет с ним говорить.
— Хватит болтать! — Гварза повысил голос. — Можно было проверить газогенераторы, не баламутя всю станцию. Вскрываем главный корпус!
За углом вспыхнул оранжевый свет. Уттунри, пискнув, метнулся в коридор. Гварза, подавив раздражённый вздох, повернулся к световому источнику.
— Мастер Хьярса?
В коридоре было градусов двадцать — но теплолюбивый Сэта вышел в одной набедренной повязке и гроздьях «цацек». Его грива превратилась в языки пламени и лизала потолок.
— Мастер Хеттийиррн? Хетпу? И вождь Айсек с вами?
— Мы все тут, — ухмыльнулся Вепуат. — Привет, Кут’тайри. Не замёрз? Что слышно из Шакхи и Куттуша?
— Хшшш, — огненный жрец склонил голову. — Хаос гасит огни и ломает пути. Я слышал, как земля движется. Шакха стала дальше, большие воды — ближе. Хорошо ли это для Пламени?
Вепуат и Гедимин переглянулись.
— Там будет видно, — разведчик старательно улыбнулся. — Ты пока отдыхай, Кут’тайри. До утра точно ничего не начнётся.
— Голоса Пламени давно не слышно, — прошептал жрец, оглянувшись на Гедимина, и свернул в коридор. Сармат слегка сощурился. «Ходячий радиометр, мать моя колба. Вот только показания кварка с два расшифруешь.»
… — Ты-то его слышишь? — громким шёпотом спросил Вепуат. Сарматы стояли в шлюзовой камере главного корпуса. Гедимин смотрел, как пересохшие канальцы заполняются «дезактивирующим раствором» — точнее, жёлтой глинистой мутью, смешанной с рассолом. Его височные пластины были опущены, и он чувствовал слабый тёплый ветер — ритмичный, как дыхание. Кто-то делал по вдоху в три минуты; дозиметр тоже это чувствовал — «сигма» слабо, размеренно пульсировала.
— Живой, — прошептал Гедимин в ответ и покосился на Гварзу и Айзека — те стояли у внутренних ворот и что-то сканировали. — Спит, похоже.
— Разбитый реактор фонил бы куда сильнее, — громко сказал Айзек, глядя на открывающиеся ворота. — И мы бы это заметили сквозь все экраны. Для ЭСТ-квантов они практически прозрачны. Атомщик! Я думаю, тебе лучше идти одному. Как это существо спросоня встретит нас, мы не знаем.
Вепуат двинулся было вперёд, но остановился и, досадливо щурясь, прижал пальцы к виску.
— Я, наверное… тоже побуду тут, — пробормотал он, глядя в пол. — Вдруг оно меня забыло…
— А если оно меня забыло? — не удержался Гедимин. Ему было не по себе.
— Стержни высоко не поднимай, — вместе ответа распорядился Айзек. — Пяти сантиметров хватит.
— Надо как можно быстрее разбираться с системами контроля, — сказал Гварза. — И с управлением. Реактор на автоматике и честном слове — это бомба без таймера.
Гедимин молча сузил глаза и шагнул в проём. «Хорошо, что он сам к реактору не лезет. Тут точно была бы бомба.»
…В машзале тепло усилилось, хотя термометр показывал примерно то же — даже на пять градусов меньше. Гедимин налёг на пластину, вскрывая коридор оттока, и пригнулся, пробираясь в экранированную трубу. После выстилки накопителем она должна была сузиться, но и сейчас была не слишком просторной. Гедимин, стараясь не цепляться за стены, шёл к источнику тепла.
Сквозь затемнённый щиток на глазах топливные сборки казались тусклыми. «На пять сантиметров?» — Гедимин покосился на «автоматику» и осторожно просунул пальцы меж твэлов. Управляющие стержни плавно сдвинулись кверху. По пальцам хлестнуло жаром.
«Кто-о-о?» — прогудело в черепе, обжигая изнутри глаза и уши. Гедимин зажмурился.
— Свои. Да тихо ты!
«Пять сантиметров, мать моя колба!» — отозвалось под сводами черепа. «А если бы совсем убрал⁈»
Дозиметр замолчал. Горячее щупальце ткнуло сармата в лоб. «Гедими-ин?»
— Ага, — отозвался он, дотрагиваясь до пучка твэлов. Он не перекосился, все трубки остались параллельными, — реакторный отсек покачался на демпферах и улёгся, почти не затронутый землетрясением. Волокнистые щупальца обвили плечи, стекли на грудь, обожгли затылок.
«Верну-улся,» — волокна дрожали, то остывая, то накаляясь. «Верну-улся!»
— Не оставлять же тебя с полутора твэлами, — криво ухмыльнулся Гедимин, обходя просторную активную зону. Реактор был рассчитан на полную загрузку; топливо экспериментальной установки болталось в нём, как в цистерне.
— Будем достраивать, — он легонько провёл ладонью по сборке. — Вепуат тоже тут. Помнишь его?
«Вепу-уат?» — щупальца заметно потеплели. «Где?»
— Завтра пообщаетесь, — пообещал Гедимин, укладывая у стены синюю пластину накопителя. «Форма цилиндрическая, угол вот такой… Меня об этом, конечно, не просили,» — он снова ухмыльнулся, отходя к другой стене и поднимая сфалт. Пока ещё места внутри реактора хватало для такого громоздкого излучателя. Гедимин убавил мощность и дотянулся до ближайшего твэла.
— Перенаправим твоё излучение, — пробормотал он, сдвигая переключатель.
Он видел, как твэлы гаснут, и свет тускнеет, — только ослепительный зелёный луч теперь упирался в накопитель. Щупальца зашевелились, сползая со спины.
«У-уходишь?»
— Буду на станции, — пообещал Гедимин. — Зови, если что.
…Айзек и Гварза переглянулись. Вепуат зевнул в респиратор и встряхнулся; его глаза на секунду прояснились и снова погасли.
— До утра ничего не трогать, — распорядился Айзек, закрывая шлюз ещё и на засовы. — Ищите свободный отсек и ложитесь. До утра наверху делать нечего.
Стоило закрыть глаза, вокруг вспыхнул зелёный свет, разделённый на пучки-колонны. От них шло приятное тепло. «Сборки готовы, топлива нет,» — думал сармат, погружаясь в дремоту. «Надо ждать. Не люблю я полагаться на Маккензи…»
4 день Огня, месяц Камня. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген» — долина Элид
Под потолком загудела сирена. Подвывала она как-то странно, с переливами и сбивающимся ритмом. Гедимин заворочался, выползая из просевшего под ним матраса, случайно сбил кожух с фонаря и встряхнул головой, досадливо щурясь. «А. Я на Равнине. И комендант дудит в ракушку. А неплохо у него получается…»
Он дотянулся до фляги и сделал пару глотков, дожидаясь, пока явь перестанет путаться со сном. Жёлтый фонарь освещал поблескивающие стены. Как их ни выглаживали, глазу всё равно были заметны неровности, волнистые наплывы — следы постепенного застывания размягчённого камня. Из вентиляционного лючка тёк остуженный воздух. Вдалеке плюхал водоподъёмник, гудел и шмякал запущенный стиральный агрегат; комендант перестал дудеть и что-то громко, но неразборчиво разъяснял недовольным филкам.