«Где Вепуат?» Сонный сармат наконец сообразил, чего не хватает, и тяжело поднялся на ноги. Сигма-сканер нашёл два чёрных силуэта в предбаннике душевой и один — в спускаемой клети. «Уже успел наверх сбегать? Чего меня не разбудил?»
Когда Гедимин поднялся на верхний ярус, Вепуат уже выбрался из клети и теперь отмахивался от наседающих филков.
— День Огня! — он с широкой ухмылкой повернулся к Гедимину. — Всё небо в красном и золотом, и уже с утра плюс тридцать. Не видел Айзека? Там, наверху, у нас куча дел. По ущельям полно разломов, а к холму — ни одной нормальной дороги. Машину сюда придётся краном затаскивать!
Не замолкая, он направился к лестнице. Гедимин пошёл за ним, глядя на качающиеся на его плечах дроны. «Высылал разведчиков? Сам не лазил? Ну, хоть на это ума хватило…»
— На плато разломы есть? — спросил он, когда Вепуат ненадолго замолчал. Тот мотнул головой.
— Не, всё чисто. Дроны всё обшарили. Досадно! С холма за ресурсами ходить удобнее.
— И в набег на холм ходить удобнее, — буркнул, выходя из-за угла, Кенен Гварза. Он уже с утра был мрачен и на Айзека смотреть избегал.
— Ага, вот вы где! — Вепуат радостно ухмыльнулся. — Я вот что говорю — пойдём чистить дорогу. А ещё — надо бы разведать…
— Погоди, — Айзек едва заметно сощурился. — Дорога подождёт, беготня по разломам — тем более. Какой сегодня день?
— Огня, — Вепуат нахмурился. — Ну, видишь? Всё в порядке. Календарь соблюдается. Мы с Гедимином…
— Погоди! — Айзек чуть повысил голос. — У нас тут неуправляемый реактор. Это поважнее дорог. Гедимин, на какой из блочных щитов ты подвесил Пламя?
…От главного корпуса тянуло фантомным теплом. Гедимин чувствовал его кожей, не прикрытой ипроном. Это был ровный поток, не распадающийся на волокна, — видимо, хранитель дремал. «Квантовая сущность нуждается в сне…» — сармат криво ухмыльнулся. «Может, даже и сны видит. Интересно, что ему мерещится?»
Он подтянул последние тросы и замкнул их на пульт управления — гигантскую ракушку с длинной прорезью вдоль бока. В её отверстия были вставлены рычаги и рычажки. В мониторе над пультом отражалась стена — зеркала Гедимин ещё не настроил, только собирался идти с ними в машзал.
— Это — машзал, а это — сам реактор, — самому себе пояснил Айзек, глядя на два зеркальных монитора. — Жаль, что нет более надёжного способа снимать показания. Если зеркало перекосится, треснет или потеряет свойства под облучением…
Гедимин пожал плечами.
— Датчики тоже выгорают. Поэтому стержни сбрасывает автоматика. И она же включает сирену и сигнальные огни. Дело операторов — услышать и передать дальше.
Он кивнул на закреплённую на стене металлическую ракушку. На неё пришлось потратить драгоценный тхелен, хотя, как думал Гедимин, операторы обошлись бы и натуральной, известковой. Вепуат крутился вокруг неё, примеряясь подуть, но Гварза сердитым шипением отгонял его.
— С автоматикой всё ясно, — отозвался Айзек. — Ты мне покажи механику. Как будут поднимать стержни?
Гедимин занёс руки над двумя рычагами, обмотанными зелёным гзешем. Он до них мог дотянуться с места, но с трудом; ни одному филку длины рук не хватило бы. Трогать рычаги сармат не стал, хотя знал, что в управляющий модуль их приводы ещё не заведены — стержни не сдвинутся, хоть разломай пульт надвое.
— Отсюда, — нехотя пояснил он, думая обо всех чертежах и планах, отосланных Айзеку за полтора года (он их читал вообще?). — Это ручной привод. Подтягиваешь стержни к стопору. Третий жмёт сюда, открывает заслонки катушек. Пока стопор не сработал, не откроются. Видишь фиксатор?
Айзек пощупал массивную, из самой прочной кости вырезанную деталь и уважительно хмыкнул.
— То есть — эта операция проводится втроём? — переспросил Гварза.
— Можно вдвоём. Сработал стопор — отпустил рычаг, жмёшь на малый, — отозвался Гедимин. — Но вот в одиночку их не сдвинешь.
— Разумно, — Айзек оглянулся на Гварзу, ища подтверждения. Тот угрюмо щурился. Его взгляд скользил то по рычагам, то по мониторам, то по жёлтым стенам операторской.
— Как опускаются стержни? — спросил он наконец. Гедимин указал на раздвоенную кость, обмотанную красной «резиной».
— Задвигает заслонки. Задвинулись — упало — стоит остывает.
— Есть способы опустить часть стержней — и не до конца? — спросил Гварза. — И где дублёр для этого рычага?
— Не нужен, — отозвался Гедимин, показывая два хода рычажка — плавный и резкий. — Пусть роняют стержни хоть дважды на дню. А лучше — вообще не поднимают.
Айзек укоризненно хмыкнул.
— Атомщик! Понимаю твою тревогу, но это уже перебор. А эта группа рычажков для чего?
Гедимин дотронулся до очередного блокиратора, но отодвигать его не стал.
— Управление сбросом. Это верхний канал, это облучатель. Сюда выведу третий монитор, из камеры сброса.
— Облучатель не смотрит на реактор? — зашевелился Гварза. Айзек легонько постучал по его плечу.
— Кенен! Мы же схему с тобой смотрели. И в зале были.
— Пойдём ещё раз, — проворчал Гварза, недобро щурясь на Гедимина. — Кет займётся приводами и зеркалами. А мы осмотрим зал. Хепри! Жди у мониторов. Увидишь, что заработали, — дуй в сирену.
Вепуат радостно хмыкнул и уселся в центральное кресло. Ему оно было в самый раз, любому филку — велико. Айзек задумчиво посмотрел на сарматов и качнул головой.
— В зал схожу я. А ты, Кенен, пока собери первую смену. На утро посадим ребят Кённы… ну, и ещё четыре смены — проверь, как у них с готовностью.
Гварза нахмурился.
— Хочешь оставить Кета без контроля?.. Что ж, до отъезда я в машзал зайти успею. Хепри! Zaa tatzqa!
— Zaa taikka, — отозвался Вепуат, и Гедимин невольно поморщился. «Если „tatzqa“, то „tza“. А если „ taikka“, то „ sa“. Они что, язык забыли?»
…Реактор всё-таки проснулся — погладил горячими щупальцами Гедимину руки, пощекотал висок, отразился на экране дозиметра. Пока Гедимин настраивал зеркала и подсоединял тросы, Айзек обходил зал, задумчиво глядя на высокие колонны сборок и закрытые шахты и ниши. Гедимин краем глаза видел, как скользит световое пятно его фонаря, — своего освещения в машзале не было.
— Сигнальные огни, — раздался голос Айзека за спиной. Сармат скатился с коридора оттока и вопросительно хмыкнул.
— Я их не нашёл, — пояснил Айзек. — А ведь по схеме их должно быть немало — и здесь, и снаружи.
Гедимин досадливо сощурился.
— Заготовки есть. Надо монтировать. Не думал, что это срочно.
Айзек кивнул.
— Кенен найдёт рабочих. Сделай разметку. Раз у нас есть реактор, сигнализация быть должна.
…Монитор горел зелёным огнём. Гедимин покосился на рамочный радиометр, отражённый в зеркале, и едва заметно качнул головой. «Реактор раскочегарился. А не должен бы. Его что-то облучает, а я это прохлопал?» — он внимательно смотрел на стержни, выискивая белые точки. «Светит ровно. Пока трогать не буду. Надеюсь, автоматика не подведёт, если что.»
— Вот здесь, — Айзек кивнул на метки, только что начерченные на полу, — у вас будет аварийная сигнализация.
— Ага, — отозвался Кённа, не отрывая взгляд от монитора; его глаза были закрыты тёмным щитком. — Сигнализация. Это нужно.
— А часы нам когда вернут? — вмешался другой оператор, похлопав по пустующему краю пульта.
— Служба времени сообщит, когда ваша смена закончится, — сухо сказал Гварза. Оператор недоверчиво хмыкнул.
— Знаю я эту службу!
— Тише, — вмешался, недовольно щурясь, Айзек. — Часы найдём. Атайр! Что там за возня? Вы ещё не ушли в машзал?
Из приоткрытого шлюза выглянул угрюмый филк. За его спиной виднелась гружёная волокуша. На неё поставили бетономешалку и три бочонка с разными маркировками. Стеклянные плитки — то, что предполагалось сажать на «цемент» — лежали в рюкзаках филков-рабочих.
— Мы туда не пойдём, — мрачно сказал Атайр. — Никто из нас в реактор не полезет.
Айзек растерянно хмыкнул. Гварза шагнул к приоткрытому шлюзу.
— Что значит — не пойдём? Это приказ.
Филк втянул голову в плечи и недобро ощерился.
— Я уже сказал! В ядерный реактор никто не полезет.
— Там никто не проживёт и секунды, — вмешался другой рабочий. — Кто вообще выдумал такой приказ?
Айзек отодвинул Гварзу в сторону.
— Я же объяснял — реактор полностью экранирован, машзал сейчас безопасен. От вас всего-то и требуется — наклеить плитки на пол!
Филки переглянулись.
— Где хочешь, только не в реакторе, — сказал Атайр. — Туда, вон, пусть Кет ходит. Он в скафандре. А мы не сунемся.
Гедимин двинулся к нему, но налетел на руку Айзека, выставленную поперёк дороги.
— Работы хватает и помимо машзала. Займитесь, — Айзек махнул в сторону разметки. — Машзал первого блока мы возьмём на себя. А второй — на твоей бригаде. Там никакого реактора ещё нет. Действуй!
— Часы! — напомнил ему вслед Кённа.
…От сигнализации в жилом корпусе, на взгляд Гедимина, не было проку — если там настолько мощное излучение, что она «включилась», бежать куда бы то ни было уже бесполезно. Но спорить он не стал и начертил несколько крестов в коридоре и один — в комендантской. О чём с комендантом говорил Айзек, Гедимин не прислушивался — был занят мысленными подсчётами. По-любому выходило, что сигнальные плитки придётся делать заново — запаса хватало только на главный корпус и щиты управления. «Плохая цера у нас ещё была. Шихта… если только её не перевели на цацки,» — он покосился на коридор, ведущий во вспомогательный корпус. «Я ведь в цехах до сих пор не был…»
— Хм-м… — протянул Айзек, проходя мимо, и замедлил шаг. — У службы времени? Но им-то зачем лишние часы? Разве что…
Он поднял сигма-сканер и удивлённо хмыкнул.
— Кут’тайри⁈ Вот не подумал бы… Гедимин! Как по-твоему, зачем Кут’тайри песочные часы?
…Случайно коснувшись стены, сармат отдёрнул руку — нервные окончания прижгло. Горячий воздух поднимался к вытяжке, не задерживаясь в коридорах, но стены успели прогреться.