ное лежало неподвижно, чуть приподняв боковые пластины. На спине никого не было.
— Джагулы с утра охотились? — спросил Гедимин. Вепуат удивлённо хмыкнул и заглянул под обрыв.
— Они здесь? Даже внимания не обратил. Странно. Думал, они в соседних Сфенах. Джархин даже зверьков не выпустил…
— Говорил же я — эту дохлятину не едят, — Гедимин потыкал согнутым пальцем в завязанный мешок. «Трилобит», сидящий рядом, недовольно булькнул. Он бы и чешуями потрещал, но они уже не смыкались.
— Нхельви ели и не жаловались, — проворчал Вепуат. — Ты лучше вверх смотри!
Дозиметр зажёг красный светодиод. Гедимин выпрямился. Скрип со всех сторон стал громче — споры готовились к старту. Из клубящейся дымки медленно выплывал гигантский слизень.
Вокруг затрещало. Сотни щелчков срабатывающих «катапульт» сливались в грохот. Первые слизни уже проплыли над холмом; ветер догонял их, уволакивая следом потоки спор.
— Стой! — вскрикнул Вепуат. Мимо Гедимина промчался «трилобит». Вся четвёрка, выстроившись перекошенным клином, рывками набирала высоту.
— Держи! — заорал Вепуат. Шар защитного поля схлопнулся в паре метров от улетающих. Гедимин оказался метче — пузырь повис в воздухе, заключив в себя всю четвёрку. «Трилобиты» не обратили на него внимания. Теперь они летели вместе с ним.
Скаф затрещал перьями, пытаясь взлететь, и Вепуат вцепился в него. Гедимин кинул вслед стае эшку-тэй два полевых тяжа. Пару секунд они натягивались, и сармат испугался, что животным хватит сил их порвать — но на третьей секунде тяжи сократились, подтягивая за собой пузырь. Вепуат с досадливым воплем вспорол его, сгрёб в ладонь шлейки. «Трилобиты» с клёкотом рвались в небо. Защитный купол поднялся над сарматами, помутнел, светодиод на дозиметре погас, — шлейки провисли, и эшку-тэй осели на стойку и руки «хозяина». Скаф подобрал крылья и забулькал.
— Его тошнит? — Гедимин посторонился. «Излучение, призыв… Похоже, действует не только на споры. Эти эшку, — они же не охотиться полетели. Их и так от еды раздуло. Их позвали…»
— Он расстроен, — буркнул Вепуат. Один из «трилобитов», кое-как спрыгнув со стойки, забрался под перья Скафа. Вепуат подсадил остальных. Бульканье стихло.
— Тащи их вниз, — сказал Гедимин. — Так и иди с пузырём. Они летят на зов.
— Ага, — Вепуат взвалил Скафа на плечо. Гедимин выбрался из-под купола, замкнул его на сармате и огляделся по сторонам. По небу, догоняя сородичей, медленно плыл последний гигант. На горизонте догорал световой гейзер.
В ущельях зашуршало. Гедимин подошёл к обрыву, подбирая на ходу разломанные «катапульты». На спину сааг-туула выбрался первый кочевник, принюхался к ветру и широко ухмыльнулся.
— Геджер! Что собираешь?
Гедимин помахал «катапультами».
— Это для Пламени, — пояснил он. Джагул навострил уши.
— Тебе надо? — он огляделся по сторонам. Гедимин кивнул.
— Скажи своим — пусть соберут, сколько найдут. Вещь нужная.
Из-под нижних пластин панциря уже выбирались Джагулы и высматривали что-то на земле. Гедимин хмыкнул.
— Еду уже растащили.
— Плохая еда, — отозвался Джагул. — Жёсткая. Голода нет, — зачем такое брать?
— Вот и я говорил Вепуату, — Гедимин выдернул из гравия ещё пару обломков и сжал в кулаке. «Ещё один плохой день — и можно будет звать Текк’тов. Быстро они сделают болванки?.. А, что тут можно сказать заранее⁈»
— Урху? — Джагул поднялся на горб зверя и заглянул на холм. — Урху здесь была?
У хвоста сааг-туула уже возился кочевник в плотных наручах и наплечниках на голое тело. Он выдернул из ниши пучок шлеек. Следом, булькая и треща, вылетели «трилобиты».
— Урху? — кочевник повернулся к Гедимину. — Без чёрного зверя? Молодой зверь — нелётный. А старшего — нельзя. Урху знает?
Гедимин качнул головой.
— Всех эшку едва не уволокло, — он указал на опустевшее небо. Джагул издал короткий вой.
— Урху! А всё говорят — самки осторожные…
— Кому нет покоя? — из-под панциря высунулся кто-то из самок. — Иди клубни собирай!
Гедимин тихо отступил за край обрыва. На холме валялось ещё много обломков — падальщики наелись и пока ими не интересовались. «Но органика тут не залёживается,» — Гедимин, свернув из защитного поля мешок, полез в карман за пустой катушкой. «Так пойдёт быстрее…»
…Обломки «катапульт» весили немного — но раздутый мешок едва поместился в клеть. На полпути к цеху Гедимин наткнулся на Айзека. Тот шагнул в сторону и радостно хмыкнул.
— День Жизни! Так и знал — ты время даром не теряешь. Много тут сырья?
Гедимин дёрнул плечом.
— Хватило бы гзеша.
— Скажу Альготу — даст тебе полуфабрикат, — пообещал Айзек. — А ты подумай над звуковой сигнализацией. Теперь-то сырья тебе хватит?
21 день Металла, месяц Камня. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»
Джагулы не подвели. Все споровые «катапульты», выпавшие в долине Элид, теперь ворохом лежали в подземном цеху. Айзек, посмотрев, как Гедимин выцарапывает из них плёнки-тяжи, молча ушёл и вернулся с Альготом и шестью его лаборантами.
— Нужна помощь. Альгот, посмотришь, чтобы работа двигалась?
Химик покосился на контейнер с плёнками и кивнул.
— Реагирующий жгут? Редкое сырьё. Гедимин, тебе дать шпатель?
Сармат качнул головой. Он долго косился на филков, удивляясь их молчаливой быстрой работе, — то ли Альгот выбрал в химотряд лучших из лучших, то ли был скор на расправу. Он стянул с обломка очередную плёнку, поддел мелкий обрывок и сбросил в контейнер. «Интересно, где Вепуат…»
…Выварку Гедимину не доверили — Альгот собрал все плёнки и унёс в химотсек. Гедимин затолкал ненужную органику в мешок и понёс наверх. Вылезать на поверхность не стал — от крышки люка ощутимо тянуло жаром.
… — Я? Наверху? Смеёшься, что ли? — Вепуат сердито фыркнул и прикрыл глаза. — Я весь день таращился на сканер. И всё равно наверняка чего-то не учёл!
Уттунри, вместе с ним вышедший из биоячейки, прижал уши.
— Я ваших дел не знаю, — пропищал он, с опаской глядя на сарматов. — Но то, что растёт, летая, — должно для роста летать.
Вепуат шумно вздохнул.
— Давай подвесим садок на воздушный пузырь. Направление ветра можно менять. Будет летать.
Бронн подался в сторону, прикрывая вибриссы ладонью.
— Ваши дела — это ваши дела. Мы так не делаем.
— Хватит его пугать, — вмешался Гедимин. — Ты ему сегодня давал отдыхать? Уттунри, ты иди… поешь чего-нибудь. И поспи.
Вепуат фыркнул.
— Ел он уже. И спал. Бронны — не мы, себя зря не мучают. Уттунри, ты не переживай. Не вырастет — так не вырастет.
Гедимин заглянул в биоячейку. На её полу стояли поддоны, слегка забрызганные водой. Сармат посмотрел на потолок, — с него свисали мелкие садки, набитые всякой всячиной. Из грубой сетки наружу торчали щепки, камешки, кости, чьи-то хвосты и что-то губчатое. С губки изредка падали капли.
— Ну а как? — Вепуат, проследив за его взглядом, выразительно пожал плечами. — Я, вон, вентиляцию настроил. Пусть обдувает. Светильники цветные…
Гедимин, хотевший было задать вопрос о спектре, закрыл рот.
— Облучатель нужен, — буркнул он. — Может, внутрь ирренция напихать?
— Я туда засунул ил из Эллура, — сказал Вепуат.
— Мало, — Гедимин сверился с дозиметром и показал Вепуату цифры. Тот щёлкнул языком.
— Придётся тянуть защитное поле. Иначе будет светить через стены. Уттунри… — он огляделся по сторонам, обнаружил, что Бронн давно ушёл, и развёл руками. — Ладно, позднее скажу. И комендантов надо предупредить. Чтобы никто не лазал. Если смоделируем условия точно, должно прорасти. С чего бы ему не прорастать⁈
…«Цацка», спаянная из ульсенового листа, остывала в нише. Гедимин не хотел долго с ней возиться, но увлёкся и теперь досадливо щурился. «Пустая трата сырья. Если у поселенцев нет мозгов — хоть какую сигнализацию им поставь…»
— Подъёмник гудит, — сообщил Вепуат, выглянув на минуту. — Айзек с Гварзой поехали в Ураниум. А там ещё жарковато…
Гедимин пожал плечами. Его сигма-сканер показывал, что воздух над холмом остыл до пятидесяти градусов. «Если не наступать на металл, спокойно доберутся.»
Вепуат ещё пару минут болтался по цеху, перелистывая сканы, и наконец не выдержал.
— Им можно наверх — и мы пойдём. Мои зверьки засиделись. Помочь тебе собрать металл?
Гедимин отмахнулся и начал снимать с рук чёрную обшивку. «Расплав уже затвердел, но ещё горячий…»
Посреди коридора Вепуат остановился и потянул сармата в другую сторону.
— Сэта! Надо им сказать, что пора заступать на пост. Пятьдесят градусов — это для них даже прохладно.
Гедимин, пожав плечами, пошёл за ним.
… — И вот оно, проснувшееся Пламя, приняло две жертвы, — доносился из-за приоткрытой двери шелестящий голос. — Одну принял повелитель всех скал ради того, чтобы дом Пламени строился. Вторую — тот, кто направляет свет, ради Пламени и его растущей силы. Двое из детей Пламени были сожжены в небесном огне…
Вепуат оглянулся на Гедимина и ошалело мигнул.
— Эй! Кут’тайри! — он вошёл в отсек. Восьмеро Сэта, что сидели перед гамаком жреца, быстро переглянулись и поднялись на ноги. Следом «вытек» из гамака сам Кут’тайри и сложил руки в почтительном жесте.
— Воины Куттуша пришли охранять Пламя, — сказал он. — Мы ждали, пока ворота его дома откроются. Если вождь Айсек…
— Подъёмник работает, — перебил его Вепуат. — Идите, Гедимин вас проводит… Кут’тайри! Что там за разговоры про жертвы и сожжения?
Жрец наклонил голову.
— Я не должен был говорить о ваших ритуалах, раз пока не заслужил, чтобы меня в них посвятили. Но воины Куттуша беспокоились, довольны ли боги.
Вепуат мигнул.
— Ты о чём? Какие ритуалы? Если ты о тех двоих филках…
— Я жрец Пламени, — прошелестел Кут’тайри. — И я мог бы быть допущен…
— Не было никакого ритуала, — Вепуат мотнул головой. — Двое филков оказались там, где не надо. Никто не хотел их смерти!
— Жертва мало ценится, если малого стоит, — бесстрастно проговорил жрец. — Вы говорите с богами, как у вас заведено, вы не должны меня этому учить. Я лишь скажу — я всем огнём отдан великому Пламени.