Земля под ногами загудела, и аборигены кинулись врассыпную, но восторженные вопли стали только громче. Текк’т — самый мелкий из троих «рабочих» — высунул голову из слоя гравия, а потом подтянул и первые двадцать метров туловища и свился кольцами недалеко от края плато. Его голова качнулась, и он тронул ближайший камень, пристально глядя на Гедимина. Сармат кивнул.
— Скажи ему, чтобы помял вот эту лепёшку. Пусть ужмёт её ровно в два раза.
Бронированное тело Текк’та мелко задрожало, над холмом пронёсся гул. Гедимин сжал было пальцы в кулак, не зная, чего ожидать, но змей послушно уткнулся в каменный блин, перевернул его на ребро и смял в комок. На лепёшку налипли было посторонние камешки, но Текк’т, прихватив её зубами, встряхнул, и гравий осыпался.
— Он говорит, что у тебя смешные поручения, — запоздало перевёл Корген. — А правда — зачем тебе мятый камень?
— Он от этого прочнеет, — не стал вдаваться в подробности Гедимин. — Я смотрю, чего туда добавить, чтобы было хорошо. А что, у вас не привлекают Текк’тов к строительству?
Корген зазвенел шипами.
— Они — нергоны. Это вы, наследники Куэннов, можете поручать им всякое. А мирные жители… Вон, смотри, — никто из них не видел Текк’та за такой игрой.
«Игрой?» — Гедимин недовольно сощурился. Змей, оставив примятый камень в покое, выжидающе смотрел на него. Сармат подошёл, поцарапал желтоватую поверхность когтем. Узор смятых и перекрученных слоёв и впрямь проступил на гладком боку — и это было красиво.
— Хорошо сделано, — сдержанно кивнул Гедимин, укладывая в карман очередной керн. — Этот камень пусть положит к двум вон тем. И возьмёт ещё один. Его надо будет умять ровно в три раза.
…Короткий ряд «умятых» камней протянулся вдоль обрыва. По ним, обнюхивая каждый выступ, уже сновали нхельви. В подступающей темноте огни полевой кухни разгорелись ярче. Снизу грохотало, но чем дальше, тем реже. «Дело к ночи,» — Гедимин покосился на небо — кругляши-«солнца» уже пропали, появились мелкие бляшки, изображающие, видимо, луны. «На сегодня хватит образцов. Ещё эти проверять…»
— Скажи, что на сегодня всё, — повернулся он к Коргену. — Если не устал, может ещё покопать. Там, кажется, нужна помощь.
Корген встряхнул шипами.
— Да, в копании помощь никогда не лишняя. Пойдёшь смотреть, чего там нарыли?
— Угу, — сармат досадливо сощурился на неподвижную руку. «Проверю работы — и пойду к Вепуату. От этих фиксаторов только пальцы немеют.»
Корген, выйдя на обрыв, издал короткий рокочущий звук. Последний камень громыхнул, упав на дно долины, и всё стихло. Из неглубокого колодца впритык высовывались две змеиные головы. Третий Текк’т, не успевший толком нырнуть, поднял над камнем только морду. В слабом свете ярких глаз Гедимин увидел округлую кромку шахты. Текк’ты не дошли до разметки пять сантиметров — вероятно, оставили немного камня для тонкой, чистовой отделки, а пока выбирали черновой объём. Сканер показывал почти ровный, с незначительными выступами по стенкам, колодец — чуть меньше пяти метров в поперечнике, сто двадцать сантиметров в глубину.
«Это за сорок минут,» — Гедимин сверился с часами. «Чем глубже, тем, естественно, медленнее… Двое суток, не больше. Со всеми перерывами и охотой на червей. Двое суток…»
— Ну что? — нетерпеливо спросил Корген, высматривающий что-то на горизонте. — Если нужно подправить — скажи, пока я здесь. Ночью будешь работать с Калигом или Навкетом, а они оба — те ещё копатели.
Гедимин растерянно мигнул. «Верно. На ночь он уйдёт. Метки поправлять будет некому… Жаль, не успел разметить малые колодцы!»
— Ты завтра вернёшься? — спросил он. Шипы Коргена зазвенели в темноте.
— Завтра — очередь Гора. Меня жди через пару дней. Что, осталось неразмеченное?
Гедимин угрюмо кивнул.
— Если они не понимают чертежей… Может, им каменную модельку вырезать? Они могут промасштаби… увеличить в десяток раз? Поймут, что моделька — форма полости?
— Странное ты спрашиваешь, — задумчиво позвенел шипами страж. — Надо пробовать. Подожди до моего возвращения. Что мне сейчас им сказать? Пусть копают?
— Пусть копают дальше, до последних вешек, — кивнул Гедимин. — Работы ещё много.
Он уходил к лаборатории, слыша за спиной редкий грохот падающих камней — Текк’ты закапывались всё глубже. Корген давно растворился в темноте, возможно, уже успел уступить пост Калигу и Навкету, — эти существа приходили каждую ночь, видимо, других ночных караульных среди стражей не было. Скогны и Бронны притихли и занялись своими делами, только несколько силуэтов ещё маячили у обрыва, наблюдая за углублением колодца. Вокруг шуршали гравием нхельви — стоило Гедимину пойти, десяток зверьков побежал за ним. Сармат криво ухмыльнулся. «За кем они бегали, пока мы не приехали? Стражи им, кажется, не рады…»
В лаборатории было светло — Гедимин, привыкший к полумраку на холме, даже сощурился от яркого света. Вепуат сидел на столе, держал в руке сырое мясо и разглядывал свисающего со стены «трилобита». Тот расправил все «крылья», развернул хоботок и принюхивался к еде, но лететь к Вепуату не спешил.
— Значит, не голодный, — сказал Гварза, наблюдающий за сарматом и животным из-за стола Гедимина. — Уверен, что они вот так быстро привыкают? Я бы покормил его с рук ещё неделю. А потом подержал немного без еды — и ещё раз попробовал приманить.
Гедимин не удержался от фырканья — очень уж странно выглядел и Вепуат, дрессирующий «трилобита», и Гварза, дающий советы по дрессировке. Гварза, услышав фырканье, развернулся к двери и сердито сощурился.
— Пойду, — он поднялся на ноги. — Твой напарник пришёл. Проверь, все руки у него на месте?
Вепуат внезапно смутился и попытался затолкать мясо в карман. Переборка за Гварзой лязгнула непривычно громко — он, похоже, просто швырнул её в паз. Гедимин мигнул.
— Я не хотел мешать, — пробормотал он, выгребая из кармана керны. «Проверить. Прочность, влага, температура, облучение. Подумать о примесях… „Золотая глина“. Точно. С неё и начну.»
— Ты не мешаешь, — замотал головой Вепуат, вынимая кусок мяса из запачканного кармана и кидая в контейнер. — Это Гварзе что-то померещилось… Ты работал всё это время? Я видел тебя у обрыва. Лаборатория уезжала, а ты даже не оглянулся.
Гедимин мигнул. «Пропустил отъезд? И возвращение тоже…»
— Мы начали первую шахту, — сказал он. — И я, кажется, нашёл замену для бетона. Сними с руки фиксаторы — она уже даже не чешется.
— Посмотрим, — Вепуат весело хмыкнул, убрал контейнер с мясом в холодильник и прикрыл «трилобита» защитным полем. Существо слегка поджало «крылья», но сворачиваться не стало.
Гедимин следил за «трилобитом» вполглаза, пока Вепуат разматывал повязки и протирал кожу мокрой ватой. Незнакомые запахи тревожили животное — оно поджималось, пыталось отодвинуться и прятало хоботок.
— Скафандры пахнут приятнее, чем мы, — хмыкнул Вепуат, перехватив взгляд ремонтника. — Оно учуяло тебя… Согни пальцы. Сожми. Вот так… Ага, вроде всё в норме. Ноготь заклею, чтобы не цеплялся. Постепенно отрастёт.
Гедимин покосился на ногтевую фалангу. Роговой слой не отрегенерировал — трещина так и тянулась вдоль ложа. Крови под ней уже не было, и ни боли, ни зуда сармат не чувствовал.
— Двигатель они так и не вернули, — сказал Вепуат, кивнув на задвинутую переборку. — А неплохая получилась бы ракета. Жаль, без управления… но это дело наживное, так?
Гедимин задумчиво сощурился на пустой, слегка повреждённый стол. «Сначала — керны,» — напомнил он себе. «Опыты с местным „бетоном“… как-то назвать его надо, вот что. А двигатель… посмотрим. Может, не так он тут и нужен.»
20 день Мысли, месяц Металла. Равнина, Сфен Земли, долина Элид
«Последний керн. Всё на сегодня,» — Гедимин убрал защитное поле, погасил подсветку, повернулся от испытательной установки к столу и удивлённо мигнул. В опустевшем поддоне лежал небольшой каменный цилиндр.
«Ещё один? Как я его пропустил?» — Гедимин, озадаченно хмыкнув, подобрал керн — и едва его не выронил. Камень был мягким, податливым, как кусок сырой глины; от неосторожного прикосновения он надломился. Гедимин перехватил повисший фрагмент, машинально попытался прилепить его к керну — размягчённый камень смялся в бесформенный комок.
«Да он ещё совсем мягкий,» — сармат сжал ладонь чуть крепче, выдавливая странный минерал меж пальцев. «Видимо, Текк’ты хорошо размесили его, и он… он ещё не застыл.»
Он посмотрел на свой кулак. Мягкий камень выдавился из-под пальцев, и выдавленные фрагменты понемногу распухали, превращаясь в пузыри. Гедимин разжал ладонь, встряхнул её, — расплющенный керн, покрывшийся круглыми выступами, выпал в поддон. На него уже никто не давил, но пузыри по-прежнему раздувались, и внутри них шевелилось что-то светящееся. Гедимин схватился за генератор поля, но поздно — керн взорвался, раскидав вязкие ошмётки, и один из них врезался ремонтнику в лицевой щиток. Сармат вскочил, растерянно мигая, и услышал странный треск, а потом — писк и цокот. Вокруг был тёмный шатёр, красный свет просачивался из-под полога; напуганный нхельви жался у проёма, не зная, сбежать ему или остаться. Гедимин смигнул, провёл ладонью по лицевому щитку, — никаких каменных ошмётков на шлеме не было.
«Дурацкий сон,» — глубоко вдохнув, сармат опустился на подстилки. «Уже утро?»
— Шли бы вы к себе в норы, — пробормотал он, покосившись на нхельви. Глоток холодной воды, подфляги за шиворот, — обычные способы пробуждения сработали и на этот раз. На часах действительно было раннее утро, вокруг — шатёр и любопытные нхельви, а все керны остались в лаборатории — и сармат проверил их ещё до того, как лёг спать.
Он хотел снова лечь, но зверьки, до того смирно сидевшие у приподнятого полога, оживились, подступили к лицу, начали толкать лапами. Гедимин мигнул. Из их цоканья и писка он не понимал ни звука, но они, похоже, очень настойчиво куда-то его звали.
— Знать надо местные языки, — проворчал сармат, поднимаясь на ноги. — А то так и будешь, как идиот… Ладно, иду. Хватит мазать меня слюнями!