— Мы вам всё ещё не враги, — снова заговорил инсектоид, щёлкнув жвалами. — И Хранящее Сердце готово подтвердить это в дни Земли. Вас ждут…
На тёмной части плато сверкнула белая вспышка. Что-то шмякнулось на гравий. Из мигающего светового пятна донеслось фырканье. Руниен вскинул посох, осветив отряхивающегося Мальгеса. Рядом, опираясь на костяную «палку», поднимался с земли Хассинельг.
— День Воздуха, чтоб его… — пробормотал он, кивнув сарматам.
— Расшибся? — тут же спросил Вепуат. — Покажи ногу!
Хассинельг отмахнулся. Он, и правда, прихрамывал, но едва заметно — и, пока дошёл до группы стражей, опомнился и изобразил ухмылку. Руниен смерил его укоризненным взглядом и покачал головой.
— Когда же ты освоишься с даром⁈
— Мимо холма не промахнулся, — отозвался прибывший страж и встряхнул мигающий посох. — Мастер Дим-мин! Можно мне черпнуть силы Пламени? Тут что-то…
Гор, громко щёлкнув жвалами, дотянулся до него своим посохом. Кость мигнула ещё раз и загорелась ровным светом.
— Пока страж слаб, заёмная сила ему не впрок!
Говорилось это вроде бы Хассинельгу, но взгляд фасетчатых глаз остановился на Гедимине. Тот нахмурился. «Что, опять в столицу? Только порадовался, что о нас забыли…»
— Меня в такую темень вытащили, чтобы показать башню Сэта? — напомнил о себе недовольный Мальгес. — Ну да, высокая. Так я спать пойду?
Стражи повернулись к нему, Айзек и молчаливый Гварза — к подошедшим сарматам.
— Зайдём в столицу. Надо многое прояснить. Вепуат, у тебя под рукой записи о выращивании кровяного камня?
Вепуат мигнул.
— Что, всё-таки надумали…
Айзек покачал головой.
— Кайшу в курсе. Один из вопросов для обсуждения… Гедимин, ты куда?
Незаметно отойти за складчатую крышку не удалось. Сармат угрюмо сощурился.
— Некогда болтаться по Равнине. Много работы. Руда, Текк’ты, ангар…
Смотрел он только на экран сигма-сканера, направленного на ступенчатый «маяк». На его платформах стояли пустые каменные миски — и ни одной стеклянной. Сармат сканировал башню, лучи проходили насквозь — и не видели ни крупных вкраплений стекла, ни стеклянной пыли. «Пусть оно впиталось в минерал. Но куда оно делось потом⁈»
— Рудой занят Эгнаций, — процедил Гварза, глядя мимо Гедимина. Только теперь тот заметил, что запястья «командира» странно похудели — из них вынули и «арктус», и дозиметр.
— Будет время, когда вернёшься, — отозвался Айзек. — Переговоры пока что важнее. Не опасно идти в темноте?
— Может быть, для нас, — сказал Руниен, выдёргивая посох из гравия. — Но вас едва ли решатся тронуть. Равнина уже хорошо знает жрецов юного Пламени…
…«Первый день месяца — он и в неделе первый. А моются тут в последний. Так чего в замке такая толпа?»
Гедимин замедлил шаг, пропуская очередную стайку Броннов. Древний завод, «замок» Кайшу, кишел аборигенами. Сармат подумал было, что они собрались к открытой купальне, — разобрать, кто о чём пищит, было невозможно, а пищали и бегали все, — но вспомнил, что дни не сходятся. Ещё группа Скогнов, вереща, промчалась мимо. Кто-то покосился на сарматов, но тут же о них забыл.
— Время утверждения, — Руниен с посохом наперевес шёл впереди, на «острие клина»; его замечали лучше, чем Гедимина, хоть он и был вчетверо меньше. — Те договоры, что благословлены богами…
— Дим-мин? — из проёма, прикрытого вышитой тканью, выглянул богато одетый Скогн. Гедимин радостно ухмыльнулся.
— Шесек! Печи целы?
— Много работы в дни Камня, — ухмыльнулся Шесек в ответ. — А в дни Земли — ещё больше. Смотри!
Он поднял зажатую в руке нить. С неё свисала фаланга чьего-то пальца, скреплённая с когтем.
— Это из Скесалана. По праву должно бы быть твоим… — Шесек с сомнением посмотрел на костяшку. Гедимин едва заметно поморщился. «Что это за… И что такое „Скесалан“?»
— Саррматы не собиррают врражеские кости, — сдержанно напомнил человекопёс. — Да и Кьюсс-налётчик — не тот врраг, чтобы хрранить с почестями.
Гедимин мигнул. Вепуат, опередив его, шагнул к Шесеку и уставился на фалангу.
— Это Кьюсс? Из Кцета⁈ А у тебя он откуда?
— Сказал же — от старейшин Скесалана, — Шесек дёрнул вибриссами. — Не остались же трофеи в Кцете. Разделили между Скесаланом и Амменой. Бронны ко мне не ходят. А скесаланцы были. Много говорили о почтении…
Он показал острые зубы.
— Так что жди — ещё и они придут. Будто мало было Эллура!
Вепуат тихонько захрюкал. Айзек ударил ладонью о ладонь и сердито сощурился.
— Мы рады всем дружественным племенам. Но об этом позднее. Руниен, мы можем войти?
…Шесек пробрался за ними — Гедимин видел его взъерошенный силуэт на другом краю галереи. По стенам плыли зелёные блики — внутри гигантской линзы горел ирренциевый «трилистник».
— Мастера-сарматы снова в доме могучего Пламени, — от голоса Кайшу гудели кости, и ныло в затылке. — И юное Пламя растёт. Его зов всё громче…
Яркий зелёный луч метнулся по стене и замер, уперевшись в один из сегментов.
— И Сфен Земли пьёт его силу. Мы слышали его голос из Сфена Лучей… Мастер Дим-мин, ты был там? Тебя теперь знают в Скесалане и Аммене — и нергонам напомнили, что с Пламенем шутки плохи…
Луч остановился на Гедимине. Сармат сердито сощурился.
— Пламя там ни при чём. Кьюссы сами себя обманули. Их что, пустили на цацки?
— Нет плохого в том, чтобы сделать из врага трофей, — отозвалась Кайшу. — Но у вас, я помню, другие обычаи… Скажи, мастер Дим-мин, какая помощь тебе нужна?
«Экранирующий минерал… да есть уже. Хотя…» — Гедимин покосился на Шесека. «Можно же выплавить чистый ипрон. Привезти руду… да хоть с Хассинельгом передать… а, hasu! Ипрон же блокирует телепортацию…»
— Куэннские печи, — буркнул он, и Шесек встрепенулся. — Только потом, когда будет руда. А так — не мешай и не трогай. Такой помощи…
Его ткнули в бока с двух сторон, и он замолчал и отодвинулся к стене.
— Литейни для тебя открыты, — прогудело над головой. — Будь осторожен — Кьюссы злопамятны.
«А интересно, она знает о пленных… Hasu!» — Гедимин стиснул зубы. «Гор на плато. А эти двое — в караулке. Их, может, стоило убить — но сразу. И не разбирая на запчасти…»
— Стражи благородны, мастер Дим-мин, — луч упёрся ему в грудь. — Никто из отрядов Руниена или Ауны не вмешается в твои дела без твоего слова. Но вот твоя снисходительность к врагам… я скажу — она чрезмерна.
Айзек шевельнулся, и луч соскользнул на него. На галерее кто-то еле слышно пискнул. Тут из карликов был не один Шесек — Гедимин, промигавшись от яркого света, разглядел ещё семерых.
— Теперь говори ты, мастер Айсиек. Что ты скажешь о моих народах? Скрепит ли земля союз между древним и юным Пламенем?
«Земля? Земляне-то при чём…» — Гедимин осёкся. «Она, наверное, про эту местную… стихию. Месяц Земли же…»
— Дружба лучше вражды, — отозвался Айзек. — Всех, кто придёт в «Элидген» с миром, мы рады там видеть. Союз будет скреплён.
— И ты выйдешь и произнесёшь договор в восемнадцатый из дней Земли? — гул в голове стал громче. — Как и я, Хранящее Сердце? Как и старейшины Алвена и Аммены? Как и старейшины Тогота, Эллура, Синви, Сэви и Скесалана?
Гедимин мигнул. «Аммена и Скесалан? Они узнали-то о нас три дня назад. А мы уже союзники? Ну ладно…»
— Как и многие другие, я думаю, — ответил Айзек. — Пять городов Сэта, племена Джагулов…
С галереи донёсся приглушённый писк. Шесек недовольно ощерился.
— Хорошо, если так, — сдержанно сказала Кайшу. — Помни только — это восемнадцатый день. Клятва, что не скреплена, той ночью разрушится.
Вепуат беспокойно шевельнулся и поднёс руку к респиратору. Спросить Гедимин ни о чём не успел — снова заговорила Кайшу.
— Ты пришёл сказать о делах жизни — и, что странно, ты, а не мастер Вепу-а. Хранитель Шенси услышит тебя первым. Правда ли речь о кровяном камне?
Кто-то щёлкнул когтем по колену Гедимина. Сармат скосил глаз и увидел Шесека.
— Зачем тратить время на дела Шенси? — прошептал тот. — Пойдём в литейню. Кайшу знает.
…За воротами на затылок перестало давить, и Гедимин встряхнулся и шумно выдохнул. Шесек ухмыльнулся, пряча острые зубы.
— Скесалан! Быстрые, когда не надо. Жди их в день Земли. Притащат свои грибы и камни — будто этого добра у Сэта мало!
Гедимин невольно усмехнулся.
— Да пусть торгуют. Там ещё будут Хиги и Джагулы… — он снова вспомнил о делах в «Элидгене» — экранирующих плитах, ангаре для второго «дирижабля», этом самом «дирижабле» и его бывших владельцах («А хвост-то зажил. Может лететь. Если сообразят, как угнать…»).
— Что у вас там за скрепление договоров? — быстро развернул он разговор в другое русло. — Почему обязательно восемнадцатого? Какой-то ритуал?
Они уже шли по коридорам древнего завода, и Шесек небрежно кивал Скогнам, проходящим мимо. На Броннов он не обращал внимания.
— Жрецы говорят — сильнейший день, — буркнул он. — Надеюсь, хорошо посчитали. Что хочешь сделать прочным — скрепи в день Земли. Что не скреплено — будет разрушено.
Гедимин мигнул.
— Это про договора и обещания? Или у вас и здания…
Шесек дёрнул ухом.
— У нас? Не знаю, как вы у себя живёте. Можешь сказать о доме. Можешь — о вещи. Слова-то знаешь?
Гедимин качнул головой и тут же досадливо сощурился — «И на кой мне их заклинания⁈»
— Вот так, — Скогн опустил ладонь параллельно полу и медленно поднял. — «Вот, Эннуру, твоя твердь. Вот и это утверждено. В твой день, там, где ты, твоей силой.»
По загривку Гедимина пробежал странный холодок. Сармат встряхнулся и открыл передатчик. «Ага, запись есть. Расшифровка… Скажу Айзеку. Пусть утверждает.»
…Над одной из печей застыло красное кольцо. Из приоткрытого «бокового отсека» доносился шелест и перестук. Шесек навострил уши и громко взвизгнул. Стук прекратился. Из отсека вылетела группа подмастерьев и заверещала наперебой. Гедимин, не слушая их, смотрел на печи и пересчитывал белые ленты. «Пока зимовали, ничего не сломалось. Хорошо.»