— Уркку, — он повернулся к Вепуату. — Почему зверь в норе?
— Он не против, — ответил Вепуат. — А залезать удобнее. Тикс себя хорошо показал в полёте. Мы с ним далеко забирались.
— Видно, что зверь присмотрен, — отозвался Хиг. — Но вы удивили дом Тик.
— И дом Ахсу тоже, — вставил слово другой ящер.
Сбоку затрещало. Гедимин обернулся — и увидел, что с обеих сторон синевато-белый свет стал ярче. Две наэлектризованные стаи глядели друг на друга сквозь сарматов — и Гедимину это совсем не нравилось.
— Ты даёшь хорошую нору, — Хусу-Таррки (или кто-то ещё из тройки дрессировщиков?) приземлился среди сородичей. — Дом Хусу видит почтение. И мы почтим ваши порядки.
— Дом Хусу готовится к дню мены, — заговорил, оттеснив его, другой, весь в звенящих подвесках-перьях. — У нас много деревьев и шпилей, собрано много камней. Мы принесём всё, что достойно обмена.
— Не распускай крылья раньше времени, — донеслось из другой стаи. — На день мены допущен дом Тик. А вас позвали на малую помощь.
— Какой прок от дома Тик? — отозвался Хусу. — От вас не нужна даже малая помощь. Дом Хусу прилетит на торг. Его имя назовут в день Земли. Вы же — летите, откуда прилетели!
Вспышка хлестнула по глазам, и Гедимин вскинул руку. Край плато разделила надвое прозрачная стена. Вокруг изумлённо затрещало. Сармат ждал, что стена пойдёт волнами, но ни один разряд её не тронул. «Они все „стреляли“ в воздух⁈» — Гедимин изумлённо мигнул.
— Пусть все три дома прилетают в день мены, — Айзек шагнул вперёд. — Дому Хусу мы заплатим и будем рады дружбе. Но с домами Тик и Ахсу мы не ссорились.
— Дружбе! — кто-то из дома Тик встряхнул искрящими крыльями. — Хусу, как семя влажника, — влезут в самые кости! Вас звали учить зверя, — где хоть слово о мене⁈
— Вождь Арцак сказал о мене, — отозвались Хусу. — Только что, перед тобой. И дом Хусу прилетит. Наши вещи лучше, и вождь Арцак это увидит. И дом Тик залезет обратно в нору!
Гедимин встряхнул головой, посмотрел на Вепуата, — тот тоже болезненно морщился.
— Здесь, в Элидгене, рады всем союзникам, — ровным голосом сказал Айзек. — Кому есть что привезти на торг, пусть привозит. Все будут допущены, если не нарушат волю Пламени.
Кто-то из дома Хусу перебрался на крышу, отряхиваясь от искр.
— Пойду чистить зверя, — проворчал он, глядя на Вепуата. — Много слов — мало толку!
Вокруг затрещало.
— Хусу-Таррки прав, — сказал Айзек. — Все слова уже сказаны и услышаны. Если домам Тик, Хусу и Ахсу есть что сказать нам — пусть говорят. Если хотят говорить меж собой — для этого много места в Хигесге.
«А сработало,» — Гедимин растерянно смотрел на улетающие стаи и так и не пригодившуюся стену. «Сработало! Так, что он им сказал… Мать моя пробирка! Уже половину забыл…»
— Мн-да, весёлый будет день мены, — пробормотал Вепуат, проходя мимо него. — Спасибо, Айзек. Вовремя ты вышел. Эстен! Ярне! Эгберт! Пойдём посмотрим на дирижабль изнутри! Там, говорят, нам кое-что оставили…
Зверь, пришвартованный у душевой, смотрел во все стороны; глаза ворочались в приоткрытых проёмах, и Гедимину их взгляд казался мрачным. Сармат хотел посмотреть, как филки заберутся внутрь, и что оттуда выкинут, но за плечом кто-то сдавленно зашипел.
— Два дома Хигов из-за них спорят, — дверь «караулки» была закрыта, но шипели так громко, что было слышно в продухи. — У них нет ни знаний, ни силы! Боги их презирают! О чём спорить двум домам⁈ Чего они тут ищут, у этих, сравнявших себя с Куэннами⁈
Гедимин хлопнул ладонью по стене рядом с продухом. В «караулке» стало тихо.
— Кьюссы всегда болтают о богах, — донеслось с другого её торца, где отдыхали в гамаках Сэта. — И всегда не по делу. Не прими за обиду, мастер Хеттийиррн. Ты лучше знаешь, как на тебя смотрят боги.
… — Накопители привёз?
Гварза только раздражённо дёрнул плечом. Айзек укоризненно посмотрел на Гедимина и жестом повторил: «Опускай!» В шахту могильника плавно спускался прицепленный к «электромагниту» «бочонок».
— Ещё двое остались на Равнине навечно, — Айзек склонил голову и дотронулся до каменной стены. — Нам же — не забывать об осторожности.
Гедимин отцепил «электромагнит» и подтянул тросы к потолку. Одинокий глиняный цилиндр стоял у стенки шахты. «Пустой перевод ценного минерала,» — сармат, досадливо щурясь, налёг на рычаги — пора было закрывать люк, единственную экранированную «стену» могильника. Ладонь на рычаге устроилась как-то странно; Гедимин поднял её и увидел короткие выступы. Обшивка снова проросла шипастыми «кратерами». Сармат шевельнул плечом и услышал знакомый скрежет — отросшие гребни цеплялись друг за друга. «Надо было утром переплавить!»
3 день Камня, месяц Земли. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»
Трубка, наполненная доверху, отяжелела всего на четверть. Гедимин закупорил её и опустил в ячейку массивного контейнера. Тот был жёлтым с мелкими блестящими точками — на него пошла ещё «старая», золотистая глина. Гедимин украдкой приподнял контейнер с направляющих — сорок два килограмма ирренция на общий вес практически не повлияли.
Контейнер уехал в стену. Гедимин сверился с дозиметром, хмыкнул, смахнул защитное поле и повернулся к молчаливому Айзеку.
— Три стержня. Если с тем, что уже внутри.
— Сделаешь? — полуутвердительно спросил Айзек. Гедимин досадливо сощурился.
— Где ипрон⁈
— Да, верно, — Айзек даже ухом не повёл. — Ипрон-ипрон… Что ж, столичные литейни в твоём распоряжении, транспорт под рукой… Вепуат! Сколько руды поднимет твой «самолёт»?
Вепуат, задумчиво разглядывающий дальнюю стену, едва заметно вздрогнул.
— Ну, тонн… пять. Или шесть. Не считая нашего веса.
— Мы вдвоём накопаем шесть тонн? — уточнил Гедимин, недобро щурясь. Айзек взглянул на потолок.
— А тут смотри, что тебе проще — накопать шесть тонн или уследить за десятью филками. Мне-то рабочих не жалко, кирки у нас есть…
— Филков надо взять, — быстро сказал Вепуат. — Пусть осваиваются. Там, внутри, удобные ячейки…
— Вот ты и следи, чтобы они копали, — буркнул Гедимин, думая, что лучше бы согласился лететь в одиночку. — А то на меня потом жалобы.
Айзек криво ухмыльнулся.
— Послезавтра. Или завтра вечером, если не будет форсмажора… Второе животное готово? Хотя бы с инструктором?
Вепуат растерянно хмыкнул.
— Вот не знаю… С Таррки зверь полетит, куда надо. Но захочет ли туда сам Таррки? Всё-таки он не на это подписывался.
— Руду копать его не заставят, — буркнул Гедимин. — И под излучение не потащат. Нечего там делать.
Айзек наклонил голову набок.
— Ты про Сфен Лучей? Центральные области? Почему «нечего»? Руда, более богатая ипроном…
Гедимин резко мотнул головой.
— Да если бы! Вон, Вепуат видел, — от неё одни отходы. Ирренция больше, да. А остальное не вытащить. Ил растаскивается на катушках. А это, как ни растаскивай, всё равно пойдёт в один мешок.
Айзек посмотрел на Вепуата, тот растерянно хмыкнул.
— Здесь Гедимину виднее. Плохая руда? Будем копать ил. Он, вон, отходов не оставляет…
Айзек, не ответив на его ухмылку, повернулся к Гедимину.
— Двенадцать тонн ила… Сколько глины будет на выходе? Сколько тебе надо — и сколько пустишь на руду? Посчитай ещё, сколько дней уйдёт на переработку. Хорошо бы обернуться до девятого.
…Накопительные сборки развернулись в последний раз, не пройдя и четверти оборота — и замерли. Айзек, встав напротив, внимательно разглядывал голографический экран сканера. Гедимин сканировать не стал. Он и Айзека-то еле видел из углубления под сборками, — сейчас его занимал только движущий механизм.
— Есть замечания? — спросил Айзек, заглянув в яму. Гедимин качнул головой.
— За двадцать дней не развалилось.
— Это радует, — без тени улыбки отозвался Айзек. Гварза — чёрный силуэт у дальней стены — еле слышно что-то пробормотал. Он тоже стоял со сканером, но широкий экран-голограмму не разворачивал, — Гедимин понятия не имел, что он там исследует.
— Командуй запуск, — отрывисто сказал Гварза, выключив сканер. Айзек, кивнув, поднял фонарь. Под полом тихонько загудело, сборки снова провернулись — сперва медленно, но с каждым оборотом быстрее.
— Это зачем? — настороженно спросил Гедимин. — И когда будут накопители?
— Скоро, — отозвался Айзек. — Сборки пока не трогай.
…Туун-шу замер над душевой, вяло покачиваясь с боку на бок. По его панцирю застучали. Следом раздался электрический треск. «Дирижабль» высунул боковые крылья, дёрнул ими, уплывая в сторону от козырька крыши, и снова замер — уже над её скатом, в пятнадцати метрах над землёй. Вепуат, шумно вздохнув, снова захлопал по броне.
— Что тебе от него надо? — услышал Гедимин озадаченный трескучий голос. — Он всё, встал.
— Высоко, — буркнул Вепуат. — Тресни его ещё раз — пусть уже нормально спустится!
— У тебя же хорошие тросы, — сказал электрический ящер, выглядывая из «люка». — Длины хватит. Иччи!
Он махнул Гедимину костлявой ладонью. В другой руке покачивался привязанный к тросу анкер.
— Нет, ты его спусти, — с нажимом повторил Вепуат. — Спусти на мой рост. Пусть привыкает.
Сверху затрещало.
— Брюхом по земле? Дурацкая привычка.
Туун-шу зашипел, стравливая воздух, и нехотя опустился на пять метров. Кто-то выглянул из брюшного «люка» и громко хмыкнул.
— Вепуат! Нам что, отсюда прыгать? А крылья выдадут?
— Скаф и Цап вас спустили бы, — отозвался Вепуат, постукивая по броне. — Кьюссы прыгают на тросах. Но мы сейчас высадимся нормально. Таррки! Тресни его ещё раз. Видишь мой рост? До него и спускай.
— Что они сказали? — настороженно спросил Таррки. — Не знают про тросы?
— Не надо скакать там, где можно не скакать, — Вепуат понемногу мрачнел. Зверь ещё не привык к его командам — и очень не хотел снижаться. Гедимин вбил в опору сброшенные анкера, потянул на себя, надеясь, что туун-шу пойдёт к земле, — но «дирижабль» раздулся, громыхая бронёй, и едва не вырвал штыри из камня.