в — ужать вдвое. Из чего их сделать? А, вон там глина…»
Ничего особо сложного в полозьях не было, но руки почему-то не слушались, а глина мялась как попало. Гедимин, раздосадованно щурясь, провозился с миниатюрной моделью минут пять. «Хорошо, что материал пластичный. Текк’ты лепят из камня, не вырубают. Образец нужен из вещества, которое лепится,» — думал он, укладывая глиняную «цацку» под сухой воздух. «Мелкая, быстро просохнет. Потом обжечь… хотя — незачем. Это временный образец, он и нужен-то будет на пару часов.»
В отсеке кто-то еле слышно хмыкнул.
— Работа движется, — вполголоса заметил Айзек, остановившись у стола Гедимина. Сармат, уже собравшийся на выход, недовольно сощурился.
— Угу. И ты работай.
…Искусственный холм на дне долины превратился в ровную насыпь пятиметровой высоты. Текк’т лениво перекладывал камни, собранные у её подножья, на плоскую вершину. Поодаль зияли три колодца — широкий и два узких, окружённые бесформенными кусками камня. Текк’т, оглянувшись, махнул хвостом, сметая обломки к насыпи. Из узкого колодца выкатился ещё один.
В свете фонаря мелькнули полосатые хвосты — нхельви сбежались к сармату и остановились, глядя на него снизу вверх. Гедимин осмотрелся по сторонам и наклонился к зверькам.
— Гор? — он неопределённым жестом обвёл плато. Шестеро нхельви, разделившись попарно, исчезли среди камней и шатров. Текк’т, оставив в покое валуны, приподнялся на хвосте и заглянул на обрыв. Гедимин, досадливо щурясь, развёл руками. «Ну и как тут без языков⁈ Ходишь, как идиот…»
— Дим-мин? — Гор шагнул к обрыву, зажигая на посохе свет. Текк’т подался чуть в сторону, будто серебристое сияние обожгло ему глаза. Снизу, из колодцев, донёсся неясный рокот.
— Смотри. И Текк’ту скажи, чтобы смотрел, — Гедимин поднял на ладони каменную крышку. Гор щёлкнул жвалами. Гигантский змей склонился ближе, высунул дрожащий язык, ощупывая воздух в считанных сантиметрах от руки сармата. Гедимин заглянул в огромную пасть и невольно поёжился.
— Красивая маленькая вещь, — сказал Гор. — Я не видел у вас вещей из камня, но делать их вы умеете.
Гедимин, лихорадочно подбирающий понятные слова, досадливо поморщился.
— Эта вещь не для красоты. Это образец. Для него, — он кивнул на Текк’та. — Из такого же камня надо сделать крышку. Такую же во всех мелочах, но в десять раз больше. И высота, и длина, и каждая складка, — всё должно быть в десять раз больше, чем на этой фигурке.
Он взял модельку за ребро, показывая, что она полая внутри, и что на краях есть борозды под полозья. Текк’т загудел и неожиданно накрыл «цацку» языком — Гедимин только булькнул, решив, что сейчас змей втянет фигурку в пасть.
— Он говорит — забавно, что ты снова просишь мять камешки, — перевёл Гор, когда Текк’т убрал язык, оставив мокрую «цацку» на ладони сармата. — Он возьмёт камень снизу. Он просит поставить эту штучку на вон тот край — там будет удобно на неё смотреть.
Гедимин пожал плечами и включил сигма-сканер. Тот показывал всего одну полосу ряби между обрывом и «вон тем краем» насыпи из утрамбованных валунов. Сармат отошёл на пару шагов — и прыгнул, с силой оттолкнувшись от гравийной «подушки». Он уже стоял на насыпи, когда камешки потекли вниз.
— Сегодня будет много мятых камней, — сказал он, оглянувшись на Гора, и поставил каменную модельку на край «платформы». — Я буду тут — посмотрю, как он справится.
— Посылай за мной нхельви, если буду нужен, — отозвался страж, скрываясь за краем обрыва. Гедимин посмотрел вниз и еле слышно хмыкнул — нхельви уже были тут, свисали с каменных уступов, и гигантский змей, свернувшийся совсем рядом, ничуть их не смущал. Сармат сел на относительно ровный валун, положил на колено сигма-сканер и уставился на змеиный клубок. Текк’т, отщипнув кусок камня, свился вокруг него так туго, что снаружи ничего не было видно — только голова змея иногда приподнималась, и серебристые глаза смотрели на маленькую скульптуру. У колодцев постепенно прибавлялось каменных ошмётков — увлёкшийся Текк’т-уборщик не обращал на них внимания. Гедимин чертил на листке из ежедневника слоистые полусферы и расходящиеся туннели. Ему было неспокойно, но это волнение было скорее приятным.
Когда змеиный клубок развернулся, Гедимин уже различал полосы на хвостах ближайших нхельви без фонаря — но цветов было ещё не разобрать. «Полтора часа, чуть больше,» — сверился он с часами, глядя, как Текк’т подбирает хвост, медленно погружается до середины туловища в скалу и пытается что-то взять в пасть. Другой змей выглянул из недорытого колодца, что-то коротко пророкотал и резким ударом направил ближайший валун к подножию насыпи. Текк’т-«скульптор» прогудел что-то в ответ, но перетаскиванием камней так и не занялся. Предмет, частично прикрытый витком его тела, так и не влезал ему в пасть — то не хватало размаха челюстей, то мешали выпирающие зубы.
Гедимин, повиснув на секунду на руках, спрыгнул с насыпи, направил себе под ноги луч сканера и осторожно, не спеша, подошёл к Текк’ту. Существо заметило его сразу — отодвинуло лишние витки, подняло голову и прекратило наконец попытки «заглотить» каменный конус. Гедимин пригляделся к конусу и помянул про себя уран и торий.
Текк’т повторил в точности все выступы и складки, нигде не нарушил пропорции. Гедимин ощупал борозды-направляющие, приподнял конус, прикидывая его массу, и одобрительно хмыкнул.
— Итоговый прогон…
Сармат выплеснул на конус немного Би-плазмы. Вязкое вещество, не прилипая к складкам, скатилось вниз. Текк’т высунул было язык, наклонился над пролитыми каплями — и захлопнул пасть, мелко тряся головой. Гедимин растерянно мигнул.
— Она же без запаха, — пробормотал он, глядя на скатившиеся сгустки Би-плазмы. «Что ему так не понравилось?.. Ладно, если им так неприятно, я вытру конус досуха.»
— Хорошая крышка, — сказал он, положив ладонь на испачканный камень. — Ещё одну такую сделаешь?
Он указал на кучу валунов, изобразил руками перемешивание и похлопал по готовому конусу. Текк’т, в последний раз встряхнув головой, подобрал камни, оставленные у колодцев, оттолкнул часть к насыпи, над оставшимися склонился, снова сматывая своё туловище в клубок. Гедимин, волоча за собой крышку, отступил к обрыву. Сверху скатился нхельви, сунул нос в конус, тут же отскочил, чихнул и принялся лапами тереть морду. Сармат, хмыкнув, достал флягу с водой и ветошь. «И этим чем-то не нравится наша еда. Чем таким она для них пахнет?»
…Издалека донёсся странный звук — кто-то дул в изогнутую трубу, одновременно ударяя палками по кости — или костями по деревяшке, или и то, и другое одновременно. Потом Гедимин услышал верещание — и Бронны, и Скогны разом бросили свои дела и заголосили. Нхельви, обступившие сармата, перестали тереть носы и вскинулись, прислушиваясь к гулу, стуку и воплям — а потом в одну секунду взлетели вверх по довольно крутому склону и исчезли из виду. Сармат озадаченно хмыкнул. «Что-то происходит,» — подумал он, собирая ветошью остатки Би-плазмы и разлитой воды. «Нхельви убежали. А вот Текк’там всё равно — даже тот, что наверху, головы не поднял.»
— Дим-мин! — над обрывом показался светящийся посох, а потом — поднятые лапы-лезвия. — Караван из Синви поднимается на холм. Айсиек ждёт тебя.
Гедимин посмотрел на Текк’та, свернувшегося в клубок вокруг недолепленной крышки, покосился на часы, — спешить было некуда. «Там верёвки привезли,» — напомнил он себе, поднимаясь по откосу. «И церу. И жидкую молнию. Ну, есть вероятность.»
…У Скогнов-караванщиков действительно было два барабана — Гедимин даже вспомнил, как называется этот предмет, производящий столько бессмысленного гула, грохота и треска. На одной из волокуш сидел абориген с двумя костями в руках и молотил по обрезку толстой полой ветки. И обрезок, и кости были разнообразно раскрашены и обвешаны цацками. Но ещё больше украшений было на здоровенном черепе какой-то шестирогой твари. Череп лежал на другой волокуше, по нему били разукрашенной колотушкой. Полую трубу Гедимин уже не стал высматривать — и так в глазах зарябило, а в ушах загудело.
Волокуша за волокушей поднимались по склону. Сарматы ждали, собравшись чуть поодаль. На плече Вепуата сидел, свесив сегментированный хвост, Сокол. Гедимин удивился было, что тварь не улетает, но заметил ремни-фиксаторы, прикреплённые к выступам его панциря.
— Торжественная встреча, — прошептал Вепуат, перехватив взгляд сармата. — Гварза просил прихватить. Ну, раз черепушек трофейных нет, и выйти не с чем.
Гедимин досадливо сощурился. «Не хватало ещё подражать дикарям!» — он скользнул взглядом по волокушам, тщетно высматривая колёса. На плато втащили две узнаваемые полевые кухни, облепленные Скогнами, шесть повозок с корзинами и бочонками и почти без пассажиров… и ещё одну — накрытую огромной разрисованной шкурой. На ней по краям сидели Скогны-воины с чем-то стрелковым — то ли копьеметалками, то ли арбалетами.
Гедимин терпеливо ждал, пока спешивались наиболее разукрашенные аборигены. Никто никуда не спешил. «Надеюсь, верёвки они привезли,» — думал сармат, разглядывая череп-барабан и свисающие с него черепушки поменьше. «Сейчас соблюдём традиции — и, может, дойдёт до дела.»
Рослый, в сравнении с аборигенами, страж спешился последним, шагнул вперёд, поднимая в приветственном жесте посох — и Гедимин изумлённо мигнул и впился взглядом в его симметричную ладонь с двумя отстоящими пальцами. Он был в какой-то нелепой шапке со свисающими хвостами, белую кожу покрывали дикарские узоры, но под ними ещё можно было различить черты лица — и это было лицо несомненного сармата.
— Я привёл, — ровным голосом с чётким сарматским акцентом сказал приезжий. Он смотрел только на Гора — и тот торопливым шагом вышел ему навстречу и качнул посохом в ответ.
— Моя благодарность, — жвалы «богомола» сухо щёлкнули. Он подошёл к волокуше, с которой аборигены уже стаскивали разрисованную шкуру. Из-под неё показались ряды тонких длинных бочонков, больше похожих на бутыли, небольшие пузатые бочки, обмазанные толстым слоем «золотой глины», и пучок коротких жердей, обмотанных канатом.