Бронны прижали уши и уставились на Хассинельга. Тот махнул хвостом.
— Я всё-таки страж. Кто бы ни сидел — пусть он меня и боится. Сагаты сейчас везде. Вот я и пошёл с алвенцами… Хэ-эй! Аммена! Вы-то куда без стража⁈
— Страж Наккен не пошёл с нами, — отозвался Бронн, недовольно шевельнув вибриссами. — И нас не хотел пускать. Но мы поехали. Город Пламени рядом, и Аммена хочет дружбы с ним.
Хассинельг щёлкнул хвостовой клешнёй. Сарматы быстро переглянулись.
— Почему не хотел пускать? — спросил Вепуат. — Я не помню, чтобы когда-то с ним ссорился.
«Наккен…» — Гедимин судорожно перебирал знакомые имена. «Может, тогда, в литейнях… Нет. Не было там никого на „Н“.»
Бронн уставился в землю. Хассинельг, шумно вздохнув, подошёл к повозке и пощёлкал языком. Плоские звери двинулись вперёд.
— Стражи… Они, в общем, как и в том году, — нехотя пояснил Хассинельг, не глядя на сарматов. — Совет против… ну, сами знаете.
— М-нда. Друзей у нас немного, — вздохнул Вепуат. — И всё равно — его-то не заставляли с нами дружить! Зачем он отпустил Броннов в опасные степи⁈
Бронны, как по команде, вскинули головы и недовольно распушили вибриссы.
— Бронны — не детёныши, — надулся и Хассинельг. — Доехали бы сами. Но со стражем всё же спокойнее.
Гедимин оглянулся на холмы. Кочевники всё ещё следовали за караваном. Они старались держаться в тени, но сармат замечал их силуэты в расщелинах и среди кустов. Отстали они, когда ущелье вывернуло к Сарматскому холму.
…В больших корзинах оказались грибы, в маленьких — чуть подсохшие, сморщенные ягоды курруи. Сверху Бронны сложили длинные пустые мешки. Для сармата эти «контейнеры» были соразмерными, но Бронн поместился бы туда целиком. «Если внутрь сложить руду, под центнер наберётся,» — прикинул про себя Гедимин, высматривая на мешках швы. «А они нетканые. Опять чьи-то внутренности. Крупная была добыча…»
— Алвен не забывает союзы, — говорил Айзеку предводитель Броннов; он встал на повозку и расправил плечи, стараясь казаться крупнее. — Пусть Элидген переместился, мы всё помним. Пусть все слова будут сказаны в день Земли!
— А теперь вы рядом с Амменой, — вмешался второй «командир». — Вам не нужны семена и саженцы? Или грибы для ваших нергонов?
Гедимин покосился на ущелье — оттуда, забравшись на горб сааг-туула, выглядывали кочевники. Бронны не так занимали их, как корзины с куджаглой. «Им и отдать. Или, вон, Сэта. Часть я заберу для Текк’тов — им, вроде нравится… Главное, чтобы филки не наелись. Экспериментаторы, мать их пробирка…»
— Тут есть звери, за которыми нужен присмотр, — услышал он слова Айзека. — И много жаровен, кувшинов и места для спальных коконов. Но хорошо ли Броннам под землёй, в каменных пещерах?
Пришельцы переглянулись и запищали. «Экипажи» двух повозок за спинами «командиров» показывали друг другу когти и острые зубы. Внятного ответа Айзек дождался не сразу.
— Если Пламя благословит Аммену, мы пришлём лучших звероводов, — пропищал предводитель. — Пусть его сила питает наши корни! Мы не кочевники, чтобы бояться спать под крышей.
— Каждый хочет запустить корни в источник силы, — отозвался алвенец, прижав уши. — Алвен пришлёт лучших и не потребует платы!
Кто-то тронул Гедимина за руку. Обернувшись, тот увидел Вепуата.
— Броннам нужна спецодежда, — прошептал тот. — Чтоб и защищала, и они могли в ней ходить. Речь-то о Зелёных Пожирателях…
Гедимин мигнул.
— Вы там в себе? Пихать дикарей…
— У них опыт, — отозвался Вепуат. — Видел, как Пожиратели тут размножились? Подумаешь о спецодежде? Гзеш, если что, привезут, у них есть. Дело за экранирующим слоем…
…«Дирижабль» медленно плыл над ущельем. Внизу, в белом световом пятне, двигались две волокуши. Хассинельг шёл рядом, посматривая на склоны и расселины. Что-то шевельнулось за поворотом, он вскинул посох, сверкнул белый луч — и кто-то с шорохом и подвыванием откатился в тень.
— Хассек! А чего им свет не нравится? — спросил Вепуат, свешиваясь с «борта». — Он жжётся, или что? Я руку совал — ничего не почувствовал…
Гедимин резко выдохнул и показал ему кулак. Вепуат только ухмыльнулся.
— Если попадёт в Бронна, тоже ничего не будет, — сказал Хассинельг; ещё один луч улетел в расселину, и там зашуршало. — А вот нергонам не по нутру. Почему — не знаю. Я-то не нергон…
…Алвенская волокуша свернула, и страж, махнув посохом на прощание, пошёл за ней. «Дирижабль» поплыл дальше. Уже были видны склоны, подрезанные струёй плазмы. Сагаты втроём копались в оплавленных камнях. Заметив чужаков, они подались в сторону. Бронны показали им колёсомёты и отогнутые когти. В полной тишине повозка поползла к разлому. Гедимин поднял «телескоп» — на той стороне не было ни одного кочевника.
«Спецодежда,» — он задумчиво посмотрел на передатчик. «Всё упирается в массу. Минимальный экранирующий слой, — сможет ли Бронн его поднять?»
12 день Мрака, месяц Земли. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген» — долина Элид
— Миллиметровый слой? Меньше никак?
— И так мало взял, — буркнул Гедимин. Айзек и Вепуат уже три минуты рассматривали пару листков — один с чертежом, на другой пришлось перенести «легенду» и расчёты к ней — не влезли. Сармат угрюмо щурился и думал об ипроновой руде и остывающих топливных таблетках. С утра он их трогал, хоть и пришлось после этого идти на дезактивацию, — иначе мозг работать отказывался.
— Одиннадцать кило, — сказал Вепуат, отрываясь от листка. — При том, что сами они — килограмм по двадцать. Гедимин, ты по себе-то всех не меряй!
Сармат фыркнул.
— Там излучение, — напомнил он. — Защита им нужна? Если нет — так я пойду работать.
«На один такой скафандр нужно грохнуть вагон тхелена,» — думал он. «Один он и будет. Нечего лазать толпой в опасной зоне.»
— Значит, один Бронн должен надеть защиту и в ней сделать всю работу, — пробормотал Айзек, задумчиво щурясь. — А в принципе… Вепуат! Они вроде как признают камни силы? Не пугаются их?
Вепуат поспешно закивал и расплылся в ухмылке.
— Гедимин! Можешь встроить камни силы под броню? Так, чтобы прилегали к телу? Вот, посмотри, какой они формы. Если вот так приложить, царапаться не будут.
Гедимин пожал плечами.
— Давай чертёж. Если это поможет…
«Девять килограммов тхелена,» — пульсировало в мозгу. «На кой к нашим животным тащить местного дикаря⁈»
…Мешки вывалились из транспортёра. Передатчик на руке Гедимина мигнул и коротко пискнул. «Семь тонн ровно,» — сармат сдержанно ухмыльнулся. «Осталось их погрузить и…»
— Гедимин! — Вепуат влетел на склад, чиркнув крылом по стене. — Сильно занят?
— Авария? — вскинулся сармат. Вепуат мотнул головой.
— Они вылупляются! Летим! Это не каждый год бывает! Урджен говорит…
Он ещё что-то молол на ходу, вцепившись в локоть Гедимина. Сармат морщился, но не вырывался. Из сбивчивой речи Вепуата он чётко понял одно — после «вылупления» Сагаты из долины свалят, и Вепуат наконец успокоится.
…Туун-шу остановился над плато. Тени уже исчезли, — наступил вечер. В такие дни темнело быстро — Гедимин сразу заметил падение освещённости. Внизу, в ущелье, тяжело ворочалось что-то массивное. Сааг-туул лежал, на полметра зарывшись в гравий, и изредка ёрзал, закапываясь ещё глубже. Вряд ли он пытался уйти в «грунт» с головой — ему всё равно не хватило бы там места — но его подёргивало, и он ворочался. Все пластины брони сомкнулись. Цветные ленты, прищемленные их краями, болтались снаружи; кто-то из кочевников забыл обмотки, оставленные на проветривание, и они тоже висели на панцире. Хозяину, похоже, было не до них.
— Они все поют, — громко прошептал Вепуат, глядя на сигма-сканер. — Или что-то повторяют. Эх-х, звук не передаётся…
Сааг-туул дёрнулся ещё раз и затих. Вепуат с резким выдохом приник к прибору. На экране ворочался продолговатый слоистый предмет. Что-то ухватило его изнутри, дёрнуло — и вскрыло, выпустив наружу ручей слизи. Из прорыва, расширяя его, выбирался круглый ящер.
Первое, что разглядел Гедимин, — огромные резцы, едва влезающие в пасть. Существо вцепилось в прогрызенную оболочку и рвануло на себя, отдирая кусок за куском. Из соседнего яйца, на ходу жуя обрывки, выбрался ещё один ящер. Полость, в которой они возились, пульсировала и медленно сжималась. Ещё один толчок — и четыре мелких сааг-туула вместе с остатками яиц и слизи вылетели в соседнюю «пещеру».
— Смотри! — Вепуат ткнул пальцем в что-то пульсирующее. В стенке полости открывались проёмы. Зверьки, принюхавшись, поползли к ним. Перемещались они странно — круглые, с короткими лапами и куцым хвостом, отталкивались от каждого выступа и скорее катились, чем шли. Из проёмов уже выдавливалась студенистая масса. Рассмотреть её Гедимин не успел — вся «пещера» встряхнулась, вылетев из-под сканирующего луча. Сааг-туул вылез из гравия, повёл массивным оплечьем, переложил хвост по-другому и снова залёг, из-под панциря глядя на долину.
— Едят! — Вепуат первым «нащупал» нужную полость. — Какая-то питательная масса… Ну и здоровы они жрать!
«А панцирь у них ещё мягкий,» — думал Гедимин, рассматривая зверьков на экране. Они лезли друг на друга, пытаясь добраться до проёма в «потолке» «пещеры». Ни ошмётков, выпавших из соседней полости, ни жижи, выплеснутой из протоков, в «норе» не осталось. «Мягкий, но сегменты уже все намечены. А хвост пока без шишек… Мать моя колба, чем я вообще занят⁈»
Он хотел выключить сканер, но тут «потолок» «пещеры» шевельнулся. Проёмы приоткрылись, вываливая уже не жижу, а густоватую кашу с торчащими из неё волокнами. Зверьки накинулись и на неё. Их бока постепенно раздувались.
— А! Они наполняют полости, — шумно выдохнул Вепуат, глядя на экран. — Они сыты. Это запас.
Гедимин направил луч на взрослого сааг-туула. Тот лежал, прикрыв глаза и вяло поводя хвостом. «Он чувствует, как внутри ползают? А в нём они дыру не прогрызут?» — сармат едва заметно поёжился. «На что ни пойдёшь, если клонария нет, а размножаться как-то надо…»