— Хуже, по крайней мере, не стало. Ждём, наблюдаем. До завтра реактор не трогать!
…В коридоре что-то громко шуршало и периодически звякало. Гедимин быстро перебрал в уме все механизмы станции. «Непохоже…»
За углом, за открытой настежь дверью, горел яркий свет. Кут’тайри с раскалённой добела гривой держал в руках массивное ожерелье из множества нитей и размеренно его тряс. Металлические, каменные и костяные бусины бились друг о друга со стуком и звоном. На пальцах жреца дрожали белые язычки пламени.
— Ты чего? — встревоженно спросил Гедимин. Кут’тайри вряд ли его слышал. В глазницах горели огни. Он встряхивал ожерелье, размеренно что-то шелестя. Гедимин взглянул на дозиметр — излучение пульсировало в такт шелесту.
— Стой! — сармат схватил жреца за руку. Тот мигнул. Свечение в глазницах погасло.
— Юное Пламя набирает силу, — Кут’тайри наклонил голову. — Я слышу его волнение. Пусть шелест его успокоит.
Гедимин выпустил его руку.
— Ты… лучше пока ничего не делай, — пробормотал он, подозрительно глядя на ожерелье. «Подвес дрожал в том же ритме… Оно шуршит, потому что он дрожит, — или его дёргает, потому что эта штука брякает?»
— Тебе воля Пламени яснее, чем мне, — жрец без споров отложил ожерелье и шагнул к гамаку. — Скажи, когда во мне будет нужда.
— Угу, — буркнул Гедимин, глядя на дозиметр. Излучение заметно ослабло, но пульсация не угасала.
24 день Мысли, месяц Земли. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»
Подвес радиометра вроде бы не дёргался — но, приглядевшись, Гедимин различил редкие, едва заметные подрагивания. «Шкала на кьюгены, а тут амплитуда в микро,» — сармат посмотрел на наручный дозиметр и повернулся к шлюзу. «Нужен контрольный замер…»
— Стоять! — Айзек с неожиданной силой схватил его за плечо и развернул к мониторам. Гедимин изумлённо мигнул. «Что, и этот на местных стимуляторах? Вот же любители ненаправленных мутаций…»
— Контрольный замер, — он указал на дозиметр. Айзек отпустил его, но качнул головой — «нет».
— Пока в реактор не лезь. Посмотрим, что будет к вечеру. Вроде бы успокаивается…
— Команда на сброс? — полуутвердительно спросил оператор Ансур, оглянувшись на сарматов. Айзек кивнул ему и подошёл к монитору машзала. В нём отражались слабо светящиеся плитки-индикаторы — при перекрытых коридорах оттока фон был слишком низок, чтобы зажечь их всерьёз, и они постепенно угасали. Пока света хватало, чтобы рассмотреть красные кольчатые колонны.
— Начать подготовку к внешнему сбросу, — отрывисто скомандовал Айзек. Гедимин отступил к стене. Энергия накопительных сборок сквозь линзы уходила в небо; сармат покосился на них и перевёл взгляд на монитор активной зоны. Он светился тускло; Гедимин уже не отличал новые твэлы от старых — фон выровнялся. «И всё-таки мощность дёргается,» — думал он, глядя на радиометр. «С запуском лучше не спешить…»
…Респиратор был перекрыт, весь воздух циркулировал внутри скафандра — и вздыхать можно было сколько угодно, не боясь, что серебристые листки сдует к стене. Гедимин снова вздохнул и тяжело качнул головой. «Охота же Айзеку переводить ценный ресурс на ерунду…»
На полке его ждали свёрнутые листы зеленоватого гзеша — судя по всему, отлитые в одной форме, ещё и с выдавленным клеймом. Сармат покосился на растянутый лист, на закреплённый над столом чертёж и примерился к резаку. «Здесь оставить полость…»
…Защитное поле зашевелилось, наполняя зелёную «плёнку». Обвисший комбинезон заколыхался, раздуваясь изнутри. Гедимин сверился с трёхмерной схемой и развернул часть «пузыря» так, чтобы складки на условной спине поднялись горбом. «Тут кислородный генератор, тут уши…» — сармат пощупал надутую перчатку с плотными вставками по бокам. Её он делал по образцу скогнийских рукавиц — тех, которые носил Шесек. «У Броннов когти длиннее, но это я вроде учёл… Ага, осталось приделать щиток… щитки. Длинная морда, подвижные уши… Я же не конструктор по скафандрам! Сюда бы Кумалу…»
Дверная створка отъехала в сторону. От сильного сквозняка «манекен» заколыхался, размахивая «руками». Гедимин понаблюдал за его движениями, одобрительно хмыкнул и повернулся к вошедшему.
— Ну че… А, это ты.
Вепуат с кривой ухмылкой протянул ему продолговатую приплюснутую ракушку. На её округлой части виднелись коротенькие шипы со спиленными концами. Внутри что-то поблёскивало.
— Тут двести грамм влажника. Хватит за глаза и за уши.
— Перебор. Скафандр раздует, — покачал головой Гедимин. — Бронн — всё-таки не филк.
— Да? — рассеянно отозвался Вепуат. На раковину-контейнер он даже не смотрел. Он переминался с ноги на ногу, и его глаза странно блестели. Гедимин озадаченно хмыкнул.
— Смотри! — выпалил Вепуат, развернув перед ним голографический экран. Там лежали плотно друг к другу странные пупырчатые штуковины. Две из них разошлись в стороны; в одном из бронированных боков открылся проём, за которым что-то колыхалось. Секунда — и часть шевелящейся массы выпала в просвет и замерла. Её желейные бока постепенно прорастали жёсткими волокнами.
— Смотри, прямо под лучом! — Вепуат широко ухмыльнулся. — С ночи над ним сидел! Хорошо, многоножкам плевать на поле — вешаешь им купол на спину и пишешь показания…
Гедимин мигнул.
— Это что, деление кровяного камня? Новые клетки?
Вепуат кивнул и ухмыльнулся ещё шире.
— Это уже не первая. У меня они все записаны. В каждом комке их уже по десятку. Перед вылетом я всё проверял, так что… думаю, сейчас у них по делению в сутки. Ничего себе разогнались!
— Это считается быстро? — Гедимин недоверчиво покачал головой. — А сколько клеток в самом мелком рабочем камешке?
Вепуат отмахнулся от него и снова уставился на голограмму.
— Сэтские плантации создавались годами. А ты хочешь чего-то за месяц…
— Я ничего не хочу, — буркнул Гедимин, недовольно щурясь. — У меня работа. А тут вы со своей фауной. Камни-стимуляторы где?
Вепуат скосил глаз на запястье, прикрытое бронёй, и быстро убрал руку за спину.
— Камни? Ну… пока у меня побудут. Камни будем надевать прямо на Бронна. Ты для них место оставил?
Он оглянулся на «манекен» и весело хмыкнул.
— Бронны не такие круглые. Ну да тем лучше — нигде не сдавит. Ты к Пожирателям сегодня заходил?
Последний вопрос донёсся уже из шлюзовой камеры — и, похоже, ответ Вепуату был не нужен.
— Да сдались они мне… — буркнул Гедимин ему вслед и повернулся к «манекену». «Значит, тут всё готово. Скажу Айзеку — и пойду к реактору. Если мощность до сих пор колеблется…»
… — Сдай Вепуату. За Пожирателей и их добро пока что отвечает он, — рассеянно сказал Айзек, глядя на дозиметр. Гедимин машинально сверил приборы. «Сигма подросла, но больше не… Колебания прекратились⁈»
— Интенсивность выровнялась ещё на рассвете, — подтвердил Айзек, слабо улыбаясь. — И с тех пор так держится. Фонит сильнее, чем должно бы по расчётам, но — кто и что рассчитывал для Равнины⁈
Гедимин облегчённо вздохнул и потянулся к виску. Айзек остановил его руку.
— Пока не надо. Откроешься перед запуском. Кённа говорит, он пока неконтактен.
— Запуск? Скоро? — Гедимин, отдёрнув руку от шлема, впился взглядом в его глаза. Айзек сдержанно хмыкнул.
— Ночью попробуем. Сейчас поспи — на запуске ты нужен бодрым.
…Волокно, дотронувшееся до виска, было чуть теплее, чем Гедимин привык. Оно тут же соскользнуло и растаяло. Сармат озадаченно покачал головой.
— Вроде в порядке. Но общаться не хочет.
Он смотрел на отражённый в мониторе подвес радиометра и тускловатые светящиеся «колонны» топливных сборок. «Вроде бы всё в норме. Но Айзек прав. На Земле оно так не „горело“ бы…»
— Запускаем, — бросил Айзек, оглядываясь на Гварзу. Тот кивнул. Свечение монитора стало ярче — управляющие стержни пошли вверх.
— Подвес! — вскрикнул один из операторов. Гедимин шагнул к монитору, чувствуя, как холодеет в груди. Камешек радиометра рывками поднимался по шкале — и едва заметно вибрировал, будто что-то тянуло его вниз.
— Пульсация неритмична, — выдохнул Айзек, глядя на свой дозиметр. — Гедимин!
Сармат развернулся туда, где за экранированными стенами «разогревался» реактор, и уставился на стрелку-указатель. Сквозь экраны просачивалась малая часть «сигмы» — но достаточно, чтобы дозиметр её «учуял». Стрелка замерла, «глядя» в стену. Пару секунд Гедимин пристально следил за её кончиком, потом мотнул головой.
— Источник не скачет. Это не «кипение». Что-то друго…
— Пульсация ритмична! — перебил его Айзек, уронив руку с дозиметром. Монитор уже сиял в полную силу — управляющие стержни покинули активную зону.
— Мощность нестабильна, — доложил помрачневший оператор. — Пульсация в пределах десяти милликьюгенов.
— Не усиливается, — прошептал Гедимин, пристально глядя на отражённый радиометр. — «Элидген», приём! Скажи, что происходит?
Запястье и ладонь обдало теплом — что-то невидимое скатилось по руке и растаяло. За спиной еле слышно хмыкнул Гварза.
— Пульсация слабеет, — пробормотал Айзек, глядя на свой дозиметр. — Медленно, но всё же… Я думаю, можно так и оставить. Гедимин, что говорит реактор?
— Ничего, — сармат покачал головой. — Вообще.
Гварза хмыкнул громче.
— Рация сломалась?
Он потянулся к шлему. Айзек, резко выдохнув, вцепился в его руку — и успел плечом оттолкнуть Гедимина. Тот остановился в полушаге, недобро щурясь.
— Тебе пластины приварить, чтоб не елозили?
— Спокойно! — Айзек упёрся ладонью ему в грудь. — Что делаем с «Элидгеном»?
Гедимин оглянулся на монитор. Дрожь подвеса была еле заметна. «Милликьюген, не более. Может, реактор ещё не освоился с новыми сборками?»
— Не трогаем, — буркнул он, вполглаза следя за Гварзой. «Ладно, что ему мозги выжжет. Но станцию ведь потом успокаивать…»
— Хорошо, — Айзек поспешно кивнул. — Продолжаем наблюдение. О росте амплитуды или смене ритма немедленно доложить!
…График интенсивности «сигмы» полз по экрану. Мелкие зубцы на нём были еле заметны. «Странно,» — думал Гедимин, выключая прибор и переворачиваясь на другой бок; Вепуат давно спал, в закрытом отсеке было темно и тихо. «Я думал, „Элидген“ обрадуется. Не тот ирренций? Не тогда засунули? Нельзя было всё сразу?.. И что им было не взять у Куэннов нормальные инструкции⁈»