Вепуат расстелил прямо на гравии белую шкуру и перекладывал камешки. За его спиной чернел портал. Сейчас, когда «ворота» выглядели непроницаемой стеной, Гедимину хотелось их потрогать — провалится рука или наткнётся на твёрдое?
— Через Сфены Воздуха и Жизни вышло бы быстрее, — пробормотал Вепуат, разглядывая «карту». — Но лучше не рисковать…
Кто-то из филков выглянул из «люка».
— Который час? Нам там ещё маяк ставить, — напомнил он. — А сегодня опять все чашки поисчезают? Не жирно будет местным — столько чашек бесплатно?
Вепуат мигнул.
— Местные?.. Я же рассказывал. Это подношения богам. Радоваться надо, что забрали, — проворчал он, сгребая камешки в мешок. — И правда, пора лететь. Надеюсь, Джагулы хорошо поохотились. Будет что готовить в честь Эннуру.
Гедимин открыл было рот, но тут же закрыл. «А. Конец месяца. Очередное божество. Ну, это, вроде, из нормальных… Или тоже питается чашками?»
…На «востоке» вспыхнул световой гейзер. Вепуат радостно хмыкнул и хлопнул туун-шу по панцирю.
— Вперёд!
Вдалеке уже виднелась сторожевая башня, длинные жёлтые строения на холме и буро-пятнистая громада под ним. Ещё секунда — и снизу донёсся приветственный вой.
…Тенгель покосился на груду мешков, молча отодвинул от них Дасьена и достал рамочный дозиметр. Гедимин одобрительно хмыкнул. На него не обратили внимания, да и ему было некогда — Вепуат уже поймал его за локоть и тянул к шахте. Другой рукой он держал что-то, окружённое плотным пузырём защитного поля. К пузырю с двух сторон тянулись хоботки «трилобитов».
— Не успел сказать Эгберту, — выдохнул он, когда клеть поехала вниз. — Чтоб за стекло не волновался. Камень, дерево и кость — и ничего больше. Даже глиняные нельзя. Ну, Бронны так говорят. Но я спрошу ещё у Кут’тайри. Сэта не так дёргаются из-за новшеств, у них может быть другой порядок. Тут ведь не знаешь — боги думают так или местные подумали за них…
«Опять традиции,» — Гедимин тоскливо оглянулся на туннель, ведущий в главный корпус. «Отделаюсь от традиций — проверю реакторы.»
…В шлюзовой камере столбом стоял пар — Бронны не сладили с вытяжкой, зато притащили все котлы и взгромоздили на жаровню. Гедимин дотянулся до нужных лючков — ладони жечь перестало. Связка дичи, принесённая Вепуатом, мгновенно исчезла — какие-то её куски через пару секунд уже летели в котёл. Из «оранжереи» выглянул мрачный Уттунри. На него заверещали, и он шагнул назад.
— Гедимин, ты где застрял? — в проём высунулся Вепуат. — Смотри!
На его ладони лежал зеленовато-бурый колючий шар величиной с кулак.
…Из растений, торчащих из гравия, Гедимин опознал только куджаглу — остальное успело поменять и цвет, и размер. Там, где из трубок обильно капало, а места хватало, грибы выросли с кулак; вдалеке от воды, в тесноте, — вдвое мельче. Броннов это ничуть не смущало — на собранное и сложенное в деревянную плошку они смотрели с гордостью. Там была и мелочь — сармат так и не понял, как они выбирали, что срезать, а что оставить.
— Это для Эннуру? — спросил Вепуат. Только что он сложил какие-то измочаленные останки в чашку-череп под «священным символом» Эйланнушу. Гедимин косился на них и думал о разложении органики в тёпле и сырости. «Местные надышатся — и что потом с ними делать? Видел я их медицину…»
— Да, и пусть она их примет, — пропищал командир Броннов. — Мы сами отнесём наши чаши. Скажи, чтоб на башню огней не ставили странного! Странные штуки оставь для могучего Пламени. Оно к ним благосклонно. Другие боги — нет.
Гедимин вспомнил, как стеклянные чашки и бусы всасывало в камень, и сдержанно хмыкнул. Броннам было не до него — они верещали над посадками, выбирая, что ещё можно скормить богам. Гедимин снова покосился на чашку-череп и покачал головой. «Вот это всё — без меня. На грибы посмотрел. Теперь — к реакторам.»
…Свет коснулся сомкнутых век. Гедимин встряхнулся, сбрасывая дремоту, и сел на матрасе. В отсеке было темно — светилась только щель между нарукавными пластинами. Сармат отодвинул их и взглянул на дозиметр. «А вот и оно…»
Фон вырос не сильно — на считанные микрокьюгены; вот только стрелка, до сих пор указывавшая на главный корпус, теперь задумчиво крутилась на шпеньке — то в одну сторону, то в другую. График интенсивности «сигмы» выгнулся зубцом и задёргался, выписывая гребёнку. Гедимин сдёрнул височную пластину — на кожу легли тёплые волокна.
— А, это ты на дозиметре… — он покосился туда, где за многослойными экранами «горели» два реактора. Невидимое щупальце сползло с прибора, и указатель завертелся быстрее. Гедимин поднял руку — стрелка перестала крутиться, но ещё раскачивалась. «Ага, оно сконденсировалось. Скорее всего…» — он наклонил запястье, и стрелка замерла. Кривая снова выгнулась, кожу обдало теплом — щупальце зацепило ладонь.
«Оно там. А я всё проспал. Успею подняться?» — Гедимин включил сигма-сканер. Не успел он направить прибор туда, куда указывала стрелка на дозиметре, как экран побелел от ряби. Сармат, мигнув, развернул его книзу — рябь не уходила. «Фон не настолько сильный, чтобы… Эй!»
— Слезь с прибора, — прошептал он, недовольно щурясь. Невидимое щупальце, уложенное на сенсоры, напрочь их засвечивало. Указатель отвлёкся от точки над станцией и развернулся ко второму запястью сармата. Тот встряхнул рукой.
— Что тебе? Что не так?
— Sata! — Вепуат, неподвижно лежавший на соседнем матрасе, вдруг вскинулся, резко перекатился на другой бок и хлопнул по стене. — Право руля!
Гедимин щелчком отключил светящийся экран и медленно опустился на матрас. Дозиметр погас сам — видимо, излучение ослабло.
— Вверх и вверх, до упора… — пробормотал Вепуат и обмяк. Через пару секунд Гедимин услышал его ровное дыхание.
«Опять куда-то полетел,» — покачал головой Гедимин, приоткрывая экран дозиметра. Частые зубцы на графике уползли на край экрана — кривая снова вытянулась в прямую. Стрелка-указатель замерла, развёрнутая к главному корпусу. Наверху было тихо.
1 день Льда, месяц Лучей. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»
«Вот сколько нужно выждать, чтобы все филки точно намылись?» — Гедимин угрюмо сощурился. Вода в скафандр ещё не набралась, а вокруг уже бродили мелкие сарматы, неприязненно глядя на занятый шланг. Свободных мест не было — повсюду лилось и булькало. Перевёрнутые чаны отодвинули в сторону — в угол, где обычно прятался Гедимин. «Раньше они успевали быстрее. Больше их стало, что ли?»
Вздрогнув от неожиданной мысли, он пригляделся к ближайшему филку. Тот, как и все в душевой, был затронут направленной мутацией, но чем-то отличался — то ли ступал не так уверенно, то ли чаще дёргал перепончатыми ушами…
— Чего смотришь? Шланг на базу! — филк сердито фыркнул.
— Ты из «Рутении»? — спросил Гедимин, пропустив его слова мимо ушей. — Вас тоже мутировали?
Теперь фыркнули сразу четверо.
— Связались же мы с твоим куратором! — филк нащупал перепончатое ухо, посмотрел на выгнутую, поставленную на пальцы ступню и выразительно поморщился. — Надо было тогда направо свернуть — дошли бы до портала. Дрогош! Говорил же я — колея справа!
Гедимин закрыл вентиль, вернул шланг в крепления и отошёл к стене. Внутри скафандра плескалась прохладная вода. Филки забились под душ и продолжили спор. Гедимин уже не прислушивался.
— Эй, вы не ви… — Вепуат, заглянувший в душевую, увидел сармата и радостно ухмыльнулся. — Вот ты где! Хватит уже, вылезай. Надо чашки забрать, а то холодает. А у Броннов ничего тёплого нет. Промёрзнут — лопнут!
Гедимин мигнул.
…Лифт не работал — филков-дежурных отозвали вниз. Когда сарматы добрались до верхнего люка, сигма-сканер показал, что снаружи минус пять.
— Экстремальный мороз, — Гедимин сдержанно фыркнул, оглядываясь на пустой «чердак». — Только и сидеть по норам.
— К рассвету будет холоднее, — сказал Вепуат. — Айзек правильно опасается. Ох ты ж, ядро Сатурна! Опять огнелюбкам досталось…
Там, где был шевелящийся травяной ковёр, лежала пятнистая корка инея. В неё вмёрзли волокна побегов и так и не сброшенные споры.
…Башни блестели от инея. Похолодало резко, разом выдавив из воздуха всю влагу. Вепуат, оставив в покое вымерзшие огнелюбки, отцеплял чашки от каменных ступеней. Иногда приходилось поддевать когтями. Внутри ничего не было, даже кристаллов инея, но вот снаружи наросли серебристо-синие слои.
Гедимин придирчиво осмотрел двери душевой. За ангары «дирижаблей» он не беспокоился — кто-то ещё с вечера заложил термоэлементы в междустенья. «А вот у Джагулов термоэлементов нет,» — думал сармат, замеряя температуру внутри здания. «А синоптики есть. Хорошо закрыли. До минус ста не дойдёт — трубы не заденет.»
— Гедимин! — Вепуат уже сложил чашки в мешок с волокном и теперь смотрел на сигма-сканер. — Деревяшки! Думал, без нас вытащат. А похоже, Айзек забыл. Поможешь?
— Деревяшки? — Гедимин мигнул. «То, что зарыли на прокалку? Оно что, до сих пор там лежит?»
…Нижние слои гравия были рыхлыми — стоило подломить верхний, и камешки посыпались легко. Гедимин выволок на поверхность перевёрнутый чан. Древесина почернела и заблестела. Инея на ней не было, верхние волокна лежали плотно, — заморозки ей, похоже, не навредили.
— Это надо вниз, и быстро, — Вепуат ухватился за края чана. Гедимин обернул ёмкость защитным полем и снова наклонился над закопанным тайником. «Так, тут второй чан. А тут плоские деревяшки.»
Сармат не сразу узнал их — от жара они сплющились, потеряв половину объёма. О том, что древесина не совсем обычная, напоминал только красноватый отлив на изломе. Гедимин щёлкнул по плашке когтем, ожидая услышать треск, — и она протяжно зазвенела. Вепуат, заталкивающий второй чан в шахту, вздрогнул и обернулся.
— Работает⁈
…Отогретые плашки вынули из защитного поля. Гедимин разложил их в ряд под растянутой на стене схемой.
— Режешь? Не рано? Им же ещё сохнуть…
Гедимин пожал плечами.
— Объём сильно не изменится. Можно уже сейчас собирать агрегат. Потом чуть подтянуть шнурки, если нужно.