Он покосился на резонаторы, сложенные на древесный войлок в углу. «Надоели мне эти цацки. Сдам их Айзеку — пусть развлекается.»
— Ну, смотри, — Вепуат с сомнением покачал головой. — Я бы не торопился. Запорем — всё делать заново…
— Ты бы так о станции беспокоился, — буркнул Гедимин, разрезая плашку надвое. «Тут полсантиметра сбавить…»
… — А тяжёлый, — Вепуат ухватился за раму и приподнял «агрегат». Зазвенели, раскачиваясь, резонаторы. «Зря они вообще болтаются,» — Гедимин недовольно сощурился. «Надо было на шпеньках…»
— Нормальный. Поставят где-нибудь и будут брякать.
Он чуть надавил на раму, выпрямляя сооружение, и тупой частью когтя щёлкнул по плашке. Звон отразился от резонатора, переходя в бульканье.
— Смотри не поцарапай, — Вепуат отодвинул Гедимина и занёс над плашкой чью-то кость, обмотанную полоской кожи. На кости темнели значки местной письменности.
— Это откуда? — спросил Гедимин, пока Вепуат устраивался на полу и примерялся к низко расположенным деревяшкам. Тот дёрнул плечом.
— От Джагулов. Под их руку. И для филка сойдёт.
Булькающий звон пронёсся по отсеку. Гедимин хмыкнул. «Мало нам было дудок и ракушек. Надо ещё бубен… и эту сэтскую скрежеталку со струнами…»
Дозиметр на запястье мигнул. Вепуат широко ухмыльнулся и застучал чаще.
— Гедимин! Оно слушает!
Сармат сдвинул височную пластину. Тёплые щупальца прилипли к коже, заколыхались — и Гедимин не сразу понял, что они шевелятся в такт бульканью. Ритм у Вепуата никак не получался — а может он, наоборот, старался бить неритмично…
— Знать бы ещё мелодии, — прошептал Вепуат, досадливо хмурясь. — Не запомнил. А без Кьюссов не выяснишь. Наверное, для разных богов они разные…
— Кьюссы всё равно не знают, что по нраву «Элидгену», — сказал Гедимин, прислушиваясь к шевелениям невидимых щупалец. Бульканье стихло, и они замерли, слегка потеплев. Потом переползли на запястье.
— Ещё? — Вепуат перехватил кость поудобнее. — Мелкие они для меня…
Кто-то грохнул по створке ворот кулаком.
— Кет! Хепри!
Щупальца задрожали, мгновенно накаляясь, и исчезли. Гедимин потёр обожжённый висок, Вепуат — запястье.
— Теск, твою мать! — он сунул кости в крепления на станине и шагнул к открывающимся воротам. — Чего орёшь⁈
— Неритмичная пульсация, — Гварза с порога развернул перед сарматами голографический экран. — Реакторы активны. Что происходит?
Вепуат кивнул на конструкцию посреди цеха.
— Вот, почитаем ядерных богов. А знаешь, что оно слышало твой голос? Вон, у Гедимина до сих пор глаз слезится!
Глаз у Гедимина не слезился, но кулаки чесались — и он заранее убрал руки за спину. «Вроде бы ничего он не сделал — но как же бесит…»
Гварза недоверчиво хмыкнул.
— Уккулан? Уже собрали? — он обошёл конструкцию по кругу, поддевая когтем шнуры-крепления. — Хм… Ну, если у местных так принято… Реакцию отслеживали?
— Ему нравилось, — хмуро сказал Вепуат. — Пока ты не пришёл.
Гварза едва заметно поморщился.
— Контрольный эксперимент, — бросил он, протягивая руку к костям. Вепуат отобрал их и снова опустился на пол.
— Этой штуке подставка нужна. Или филк-оператор.
Хранитель «вышел на связь» через пять секунд, когда Вепуат совсем помрачнел, а Гедимин уже примерялся выставить Гварзу в коридор. Щупальца были нагреты сильнее обычного, но кожу не жгли. Гварза уставился на дозиметр и недоверчиво хмыкал, пока булькающий звон не утих.
— Реакция есть. Насколько это безопасно? Кет? — сармат повернулся к Гедимину. Тот от неожиданности сузил глаза, но всё-таки разжал кулак и кивнул на дозиметр.
— Указатель не мечется. Реакторы спокойны. Это не кипящее облако. Просто… такая реакция, — сармат пожал плечами. — Где Айзек? Он командир — он пусть и решает, нужна эта штука или нет.
Вепуат возмущённо фыркнул.
— Она тут что, для Айзека? «Элидген» уже всё решил. Ты теперь просуши как следует плашки. Говорят, это влияет на звук. Эх-х… Гвар… Кенен, тут есть кто-то, понимающий в музыке?
Гварза с присвистом втянул воздух, и Гедимин развернулся к нему. Он сощурился и нехотя кивнул.
— Поищем. Агрегат доработать. Без меня и Айзека больше не испытывать!
Ворота за ним закрылись. Вепуат громко фыркнул ему вслед.
— Командир нашёлся, тоже мне… Ну вот видишь! Я же говорил — станции понравится. Хм… Слетать, что ли, в Джеру, попросить инструкций?
Гедимин резко качнул головой.
— Отставить Джеру. Уже налетались.
Он разматывал шнурки, осторожно перекладывая резонаторы на войлок. «Дикарство какое-то. Но хранителю понравилось. Может, альнкиты вообще любят такое бульканье? Привезти образец на Землю… А-а, hasulu! Привезёшь тут… Может, из фрила получится что-то похожее? Или из земного дерева? Растёт же всякое вокруг города… А, мать моя пробирка! О чём я вообще думаю⁈»
2 день Пустоты, месяц Лучей. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»
Айзек кивнул.
— Да, прямо с утра. Тенгель и Дасьен уже грузят мешки в лифт. Пока есть просвет в погодных катаклизмах. Разок успеете слетать. Ждать будем к шестому. Что там в оранжерее? Что-нибудь есть на продажу?
…Наверху филки грузили вороха мешков на волокуши и стаскивали к ангарам. Ворота были открыты настежь, внутри ворочались и посвистывали живые «дирижабли». Вепуат посмотрел под ноги и еле слышно вздохнул.
— А огнелюбка так и не проросла.
— Металл прольётся — вырастет, — буркнул Гедимин. Он думал о полёте в пустыню Ксалан и о «фонящем» Сфене Лучей. «А ведь можно попробовать пройти в самый центр. Мы с Вепуатом были на кромке. Ему незачем — а моя броня, наверное, выдержит. Интересно посмотреть, откуда пошло заражение…»
4 день Воды, месяц Лучей. Равнина, Дальний Край — Сфен Огня, Корни Огня — небесный остров
— Ну можно осторожней с чужими-то вещами⁈
Эгберт двумя руками держал мешок, растянув за края. Посредине зияла длинная прореха. Нити, прочные, «асбестовые», уцелели — и распороли рыхлую тряпку, выдрав из неё большой кусок. Вепуат тронул когтем разлохмаченный край — на палец тут же налипло отвалившееся волокно.
— И с этим то же самое, — Эгберт, бросив драный мешок, поднял другой. Там швы уцелели, но сама ткань расплелась на нитки и просвечивала насквозь.
— Три мешка на выброс. Что они там с ними делают⁈
— Давай их отдельно положим, — Вепуат отобрал рваные мешки и свернул их в один рулон. — Чтоб Дасьен потом не искал, что куда делось.
Два живых «дирижабля» висели над «причалом» — последней скалой перед заворачивающимся книзу небом. До внятного освещения, по прикидкам Гедимина, оставалось часа полтора. Филки растаскивали по трюмам ворох пустых мешков, порозовевших от пропитки меей. Мешки не «фонили» — прополоскали их качественно. «И местное тряпьё не выдержало,» — подвёл итог Гедимин, глядя на экран сигма-сканера. Прибор подтвердил то, что было видно и невооружённым глазом — рыхлая ткань разваливалась на мелкие волокна.
— Когда нам привезли эти подстилки, они уже были не то чтобы новые, — вздохнул Вепуат, заталкивая рулон — уже из пяти негодных мешков — в «трюм» «дирижабля». — А тут такая нагрузка.
— Местные ткани — рыхлые, непрочные, — сказал Гедимин, кивая на пока что уцелевшие мешки. — Странно, что порвалось не всё.
— И долго оно по-любому не прослужит, — пробормотал Вепуат, задумчиво глядя в темноту. — Нужно производство, вот что. Если руду будут возить хотя бы дважды в месяц — мешки надо шить самим.
— Пробовали, — буркнул Гедимин, вспоминая, как собирал ткацкие станки. Сейчас они простаивали в полностью оборудованном, но закрытом цеху — не было сырья.
— У нас ведь практически всё есть, — думал вслух Вепуат; он сел на гравий и воткнул рядом с собой фонарь, а теперь расстилал на освещённом пятачке три слоя шкур. Сверху легла белая.
— Станки, рабочие, опыт… С сырьём вот только… — Вепуат поморщился. — Гедимин! У нас ведь двое суток в запасе?
Сармат мигнул.
— Для чего?
Вепуат расстегнул перчатку и запустил голую руку в мешок с камешками.
— Надо найти наш «асбестовый» карьер. Шахтёры с нами, пустая тара — тоже. Наломаем руды под полную загрузку… За день, думаю, управимся.
— Где ты его найдёшь? — Гедимин угрюмо следил за перекладыванием камешков. На одном краю шкуры лежала уже знакомая сармату рэссеновая гайка, на другом — обломок застывшей лавы рядом с осколком чьего-то панциря — и Вепуат, перебирая гравий, прокладывал к этой паре мозаичную тропу.
— Нас-то отодвинуло от Корней Огня, — рассеянно пробормотал он. — А вот Сфены разошлись навряд ли. Там не первую тысячу лет Воздух рядом с Огнём. Может, они и сейчас там. Если ямку засыпало, пробьём новую…
Камешек лёг вплотную к обломку пемзы. Вепуат положил рядом ещё один, хмыкнул, убрал и выпрямился, сгребая гравий в мешок.
— Полчаса пути. Эгберт! Зэйдек! Команда к отлёту!
Луч фонаря скользнул по дну долины и остановился, наткнувшись на шевелящееся красное пятно. Вепуат радостно хмыкнул.
— Огнелюбки! О, смотри, и вон там…
Луч нащупал поодаль ещё одно пятно — фиолетовое. Кочки «травы» раскидало по низине — видимо, какие-то споры упали в землю до заморозков.
— Так и знал — где-то они выживают, — Вепуат убрал фонарь и защёлкал когтями, подзывая к себе «трилобитов». Гедимину сбросили трос, и он забрался на борт, глядя в редеющую темноту. «Найдём карьер? Не найдём? Вепуат уверен в своей… технологии. Ещё бы знать, как она работает…»
…Пальцы обдало жаром. Туун-шу раздул бока, набирая высоту. Внизу дымилась складчатая долина. Разломы покрыли её частой сетью, разделив поверхность на оплавленные островки. Гедимин видел, как внизу колышется вязкая лава.
— Держимся границы, — выдохнул Вепуат, постукивая по броне. Туун-шу огибал сеть разломов по широкой дуге — его жгло даже сквозь броню.
— Вроде тут прохладнее, — сармат покосился на термометр. — Немного снизимся…
Внизу загрохотало, зашипело, дым повалил гуще. Островок между разломами не выдержал и раскололся, его обломки посыпались в лаву, разбросав брызги.