Второй змей уже ухватил другой мешок, и Скогны пытались хоть как-то удержать куль за верёвки, но их мотало во все стороны от движения огромных челюстей. Гедимин мельком подумал, что будет, если Текк’т машинально сглотнёт, а карлики не успеют выпустить тросы. Видимо, что-то такое было на уме и у Скогнов — когда змей дёрнул головой слишком сильно, аборигены, уже не пытаясь удержаться, попрыгали на землю. Текк’т перестал шевелить челюстями и с протяжным гулом свесил голову так, что тросы коснулись земли. Скогны выдернули мешок из приоткрытой пасти. Он был пуст — мощные челюсти выдавили всё, за исключением мелких ошмётков и остатков жира. Змей, мотнув головой, нырнул в землю.
— Наблюдаешь? — услышал Гедимин негромкий голос Гора. «Богомол» подошёл незаметно и встал рядом, держа в руке неизменный посох. Вокруг него тут же расселись нхельви.
— Странный способ кормления, — пробормотал Гедимин, глядя, как Скогны вытряхивают остатки из выплюнутого мешка под морды плоских зверей и смывают змеиную слюну. «Эти тюки, похоже, многоразовые,» — подумал он и едва подавил спазм — желудок судорожно дёрнулся. «Ну ладно, может, у них нет кишечных инфекций…»
— Текк’там дают вкусную пищу, чтобы они не уползали далеко от холма, — пояснил Гор. — Большие расходы… Но их работа этого стоит, так?
Гедимин кивнул, решив пока не влезать со своими представлениями о гигиене. «Эти Текк’ты, может, в жизни не мылись. О камень всё стирается… Нет, хорошо всё-таки, что я в респираторе. И скафандр надо бы снимать пореже.»
— После еды они, наверное, работать не будут? — он проводил взглядом хвост очередного наевшегося Текк’та. В долине с шахтами было тихо — если змеи куда и ползли, а не залегали поспать прямо под холмом, то направлялись они явно не к незаконченной работе.
— Сегодня — вернее всего, не будут, — подтвердил Гор. — Разве что ближе к ночи. Но с утра они и так сделали немало. И — что лучше всего — они не уходят. Ты держишь их в долине Элид, на своей стройке. Я видел маленькие башни, которые слепили для тебя. Они очень хороши, и все Скогны ходят на них смотреть. Для чего они?
Гедимин мигнул, не уследив за изгибами траектории его мысли. «Я держу⁈ С чего он взял?»
— Это крышки шахт. Надо прикрывать, чтобы мусор не падал, — пробормотал он, разворачиваясь к долине. «Сейчас и прикрою. До вечера туда всякое насыплется. Жаль, направляющие не успели сделать.»
…Крышки ворочать было несложно — труднее всего было аккуратно, не разбив, спустить их с насыпи, а дальше сармат докатил их без усилий — и только немного напряг мышцы, выравнивая их над узкими шахтами. Метровые в поперечнике колодцы уходили вниз на восемьдесят метров, обозначая места «вылета» будущих энергопередатчиков. Гедимин вспомнил, что от передатчика у него только чертежи, невнятные наметки и трещина в столешнице, сердито сощурился и быстро полез вверх по склону. Внизу пока делать было нечего, а наверху ждали металлические лепёшки, литейная станция — и целый цех местных столяров, и вот последнее занимало Гедимина больше всего.
…«Уплотнить защитное поле…»
Нематериальная, но плотная до непрозрачности подложка уже была готова; Гедимин столкнул на неё расплющенный валун, скатанный из металлических капель, отошёл на пару шагов и взялся за плазморез. Здесь было три центнера рэссены — вполне достаточно для нескольких маленьких тёсел, топоров и свёрел, даже с большим запасом. Спрессованный металл поддавался легко — сармат резал преимущественно по стыкам, разделяя, а не разрезая капли; а впрочем, струя плазмы даже такой тугоплавкий металл рассекала без труда.
Уплотнив в очередной раз поле-подложку, Гедимин завернул её края кверху и соединил, соорудив продолговатый закупоренный «контейнер». Нхельви, за резкой металла следившие издалека, с безопасного расстояния, тут же оживились и подошли понюхать. Чем бы ни пахло поле, этот запах сильно их озадачил — они медленно отходили и садились в задумчивости, опустив уши. Потратив полминуты на наблюдения за зверьками, Гедимин спохватился и, подобрав «мешок» с металлом, пошёл в лабораторию. Краем глаза он увидел горку выгоревших изнутри стволов — Скогны перетащили часть на холм и, кажется, теперь их разделывали. Инструменты у них были несложные — топоры, колотушки и деревянные клинья.
…Температура перестала расти. Металл медленно размягчался, лишняя органика, выгорая, уходила в колонну фильтрации. Гедимин возился с опоками, сворачивая защитное поле по миниатюрным формам. Инструменты у карликов-Скогнов были им под стать — сармат не удержал бы это и двумя пальцами.
«Что-то всё-таки у них с вращением…» — на мгновение замедлив работу, он перевёл взгляд на фотографии свёрел. Они явно были предназначены для закрепления на каком-то сверлильном агрегате, приводе вращения, — вот только этот агрегат, похоже, не мог сделать и пары оборотов. «Их как будто не крутят, а дёргают,» — думал озадаченный Гедимин, разглядывая инструмент. «Полоборота туда, полоборота обратно. От этого столько проблем с фиксацией и вечно кривые отверстия. Почему у них не получается нормальный привод вращения? Его даже и проще сделать, чем такую дёргалку…»
Свернув из защитного поля последнюю трубку и уплотнив его до непрозрачности, Гедимин покосился на тигель. Жидкий металл уже побелел; станция готовилась стравить шлак и разлить рэссену по опокам. Гедимин перебрался за стол, достал «контейнер» с жидкой молнией и задумчиво на него посмотрел. «Попробовать ещё раз. С проволокой, смоченной по всей длине. На стол не капать.»
Проволока была синяя, из рэссены — одна из десятка неизолированных заготовок, до которых всё не доходили руки. Гедимин, подумав, выбрал ещё одну из покрытых изоляцией. Проводники, как и диэлектрики, тут, на Равнине, явно работали как-то не по-земному; сармат собирал статистику и старался не задумываться, насколько глубоки эти различия, и чем они могут быть вызваны. Думать в этом направлении было опасно — сразу хотелось удрать как можно дальше.
«Подключение… Ага, так я и думал. Рассматривать как жидкость…» — Гедимин смотрел одним глазом на «проснувшийся» наконец амперметр, а другим — на мокрые провода, по которым медленно стекала маслянистая жидкость. И тот, и другой выдавали попеременно от одного до трёх миллиампер. Когда жидкость скопилась у нижних концов, ток «пропал» — по крайней мере, перестал фиксироваться.
«Понятно…» — Гедимин, собрав разлившуюся жидкость и закупорив сосуд, задумчиво посмотрел на свои «электромагнитные» катушки. «Кажется, понятно. Нужен не провод, а трубка. А трубку проще сделать из жёсткого гзеша. Возможно, с металлизацией. Где там были запасы…»
Чьи-то быстрые шаги затихли у литейной станции. Гедимин, занятый растягиванием пластичного вещества в тонкую трубку, даже не поднял головы.
— Значит, инструменты готовы… — услышал он задумчивый голос Айзека и растерянно мигнул — инструменты, предназначенные для Скогнов, только-только перетекли из тигля в опоки, и остывать им предстояло не один час. — Красивое всё-таки зрелище. Гедимин!
— Хм? — сармат нехотя отвлёкся, посмотрел на Айзека. «Трубку наполнить жидкостью, свернуть спиралью, закупорить концы. Проверить эффект с разными сердечниками. Начать с воды — вон канистра, вон банка…»
— Можешь приоткрыть опоки, чтобы отливки были видны? — спросил Айзек. — Я позову Скогнов посмотреть. Чтобы не сомневались в оплате… ну, и для нужного впечатления.
«Впечатления?» — Гедимин выразительно хмыкнул.
— Открыть можно. Глаза им не сожжёт?
…Скогны появились, когда Гедимин, закупорив оба конца пластичной трубки, уже засовывал её в банку с водой. Под столом стоял полупустой таз. Канистры сармат задвинул подальше и прикрыл для надёжности защитным полем — не хватало ещё затопить лабораторию. «Свой-то генератор я контролировал. А вот как в этой штуке менять напряжение…» — Гедимин недоверчиво щурился на катушку и надеялся только, что жидкое электричество не проест трубку насквозь. Вроде бы химической активностью оно не отличалось, но долговременных экспериментов сармат ещё не проводил…
Аборигены остановились поодаль от литейной станции. Внешний кожух был приспущен, и сквозь полупрозрачный рилкар и защитное поле отчётливо виднелись жёлтые, слегка порыжевшие отливки. Гедимин оставил их остывать под холодным воздухом — рэссене это не вредило, а процесс заметно ускоряло — и они медленно краснели, но их свечение ещё не потускнело. Айзек прошёл к самой станции, мельком глянул на термодатчики и одобрительно хмыкнул; Скогны держались в стороне и молча смотрели на раскалённый металл. Секунд через пять один из них шагнул ближе и подал голос. И тут загомонили все, перебивая друг друга и энергично встряхивая ушами. Кто-то оглянулся на Гедимина, прижал пальцы ко лбу и низко наклонил голову. Сармат мигнул.
— Что они говорят? — спросил он, глядя, как Скогны бродят вдоль «смотрового окна», привставая на цыпочки. — Неудобно смотреть? Айзек, ты бы дал им какую-нибудь скамейку под ноги…
Командир отмахнулся.
— Не беспокойся, всем всё видно. Они восхищаются, как быстро и аккуратно ты сделал эти вещи. Особенно им нравится, что они все одинаковые. По три одинаковых предмета в серии.
— Это необычно? — спросил Гедимин, наблюдая за Скогнами. Кто-то из них уже решился тронуть прозрачный рилкар кончиком когтя. Обжечься он не должен был, разве что ощутить тепло, — но сармат настороженно сощурился и уже был готов поднять кожух и отогнать аборигенов от литейной станции.
— Для них? — Айзек кивнул на Скогнов. — Очень необычно. Почти как в Куэннской литейне.
Ещё один абориген потрогал когтем опоку и восторженно взвизгнул. Другой повернулся к Айзеку и быстро заговорил, что-то показывая жестами. Сармат криво ухмыльнулся.
— Он назвал тебя равным Куэннам, — перевёл он для Гедимина, и тот ошалело мигнул. — И попросил разрешения для литейного цеха Синви прийти сюда. Они, мол, ещё несколько жизней будут жалеть, что тут не побывали.
Гедимин пожал плечами.
— Пусть приходят. Если успеют. Часа через полтора смотреть будет не на что. Светиться перестанет, а горячие болванки, — они их и так видели.