— Надо было ремешок приделать, — он перехватил уккулан поудобнее и довольно ухмыльнулся. — Повезло, что Гварзы тут нет. Ну что, идём в операторскую?
— Эта штука тебе зачем? — Гедимин угрюмо сощурился на звенящие резонаторы.
— Для него, — Вепуат кивнул куда-то в сторону главного корпуса. — Он тоже волнуется. А эта штука его немного успокаивает.
Гедимин покачал головой.
— Айзек-то в курсе?
…Айзек с тяжёлым вздохом посмотрел на потолок и снова перевёл угрюмый взгляд на Вепуата. Разведчик сердито фыркнул.
— Ну чего⁈ Не так уж сильно тут фонит. Вон, сам померяй! Я, в конце концов, ликвидатор…
— Да? — судя по голосу, Гварзу перекосило; Айзек шагнул к нему, положил руку на плечо. — Так что ты лезешь…
— Работать-то будем? — перебил его Гедимин. Он смотрел на сияющие мониторы. Пришлось экранировать их тонким чёрным стеклом — даже тёмные очки не спасали от ослепляющего света. «Что с мощностью? На процент выше плановой… ну, хорошо, что не вдвое.»
— Без приказа ничего не трогать! — бросил Гварза Вепуату и отвернулся, складывая руки на груди. — Кет, в машзал первого блока. Эрфольт! Никаких действий до его сигнала!
Айзек повернулся к Гедимину.
— Думаешь, он… «Элидген» способен контролировать мощность на выходе?
Гедимин кивнул.
— Если бы не контролировал — подскочила бы сразу же после запуска. Это излучение. Оно мгновенное. Это он именно решил… подогреть. Может, объясню, что это лишнее.
…Потоки омикрон-излучения казались твёрдыми, как балки. Только они и «горели» в машзале, затмевая слабое свечение индикаторов. Вокруг было черно. Гедимин не удержался, дотронулся до «балки». Шипение испаряющейся обшивки привело его в чувство. Он убрал руку и криво ухмыльнулся. Невидимые волокна, обвившие запястье, переползли на плечо.
— Уже привык? Сейчас уберём экраны. Растянешься на всю станцию.
Гедимину вспомнился шевелящийся белый «камень» на крыше древнего завода, и он едва заметно вздрогнул. «А ведь оно скоро так сможет. Оно уже немного управляет гравитацией. Наверное, и экраны само подняло бы…»
Сбоку тихонько заскрежетало. Гедимин схватился за фонарь. Скрежет раздался снова. Экран пытались приподнять, не убирая блокираторы, — кто-то, кто не знал об их существовании.
— Heta! — вскрикнул сармат, прижимая плиту ладонью. «Гедимин, ты идиот! Оно же всё слышит…»
— Ты не дёргай их. Сейчас уберём. Расправишь щупальца, — пробормотал он, неловко поглаживая корпус реактора. Тёплые волокна дрожали на спине, то разворачиваясь вдоль лопаток, то свиваясь у позвоночника.
— У тебя теперь много сил. Когда стало шесть сборок — помнишь, как ты всё там подогрел?
Мелькнувшая перед глазами картина разгорающегося фонаря внезапно стала обжигающе чёткой и яркой. Потом её смело клубящимся световым потоком. Гедимин встряхнул головой и постучал пальцем по реактору.
— А вот так — не надо. Не надо туда полной мощностью. Оставь тут. Вон, в накопители стравливай. Они вместительные.
«У-у-у?» — неразборчиво прогудело внутри черепа. Волокна беспокойно зашевелились. Гедимин кивнул.
— Там всё хрупкое для такой силы. Сдерживайся. А то станцию разломаешь.
«У-у-у?» — щупальца намотались на плечи плотнее. Перед глазами мелькало что-то невнятное. «Кажется, он озадачен,» — подумал Гедимин. «А больше я ничего не понимаю. Нашли же контактёра…»
— Вот, — он отстегнул от пояса фонарь и, положив его на пол, оттолкнул к прочной стене. — Видишь? Светится. Ярко светится. А теперь разогрей его, как ты можешь. Ну, или как собираешься. Эксперимент. Их всегда надо ставить. Иначе ерунда получается.
Он еле успел прикрыться бронированной ладонью — и то вспышка просочилась сквозь пальцы. Потом наступила темнота — и где-то в ней шипело и шкворчало расплавленное стекло. Щупальца, обвившие плечи, растаяли. Свечение омикрон-потоков потускнело.
— Ты не бойся, — Гедимин неловко погладил реактор. Ему было не по себе.
— Просто не трогай хрупкое. Все эти штуки снаружи — церу, кейек, ледышки. Ты их хорошо подпитал. Как мощная сеть. Больше не надо.
«Что я вообще несу? Он, может, ни слова не понимает,» — Гедимин досадливо сощурился. Уцелевший кусок фонаря отбросило ему под ноги, он подобрал обломок. Цера выгорела напрочь, на корпус налипли ошмётки стеклянной пены.
Щупальце осторожно тронуло сармата за руку, растянулось от реактора к экранированной стене. «У-убери,» — Гедимин еле расслышал слабый гул внутри черепа. «Ладно,» — он поднял руку, зажигая экран сигма-сканера. Белый блик отразился в мониторе. Щёлкнули блокираторы. Массивные плиты медленно поползли в пазы. Гедимин смотрел на лучи оттока — от секунды к секунде они становились ярче. «Сработало? Нет?»
…Фонарь в санпропускнике горел, как обычно. Сармат с облегчённым вздохом опустил руки в дезраствор. «Запасной возьму у Тенгеля. Ради них же рисковал. Мне-то до их церы и кейека…»
… — А взрыв в машзале, в метре от реактора, — это было обязательно?
— Надо было ему показать, насколько всё непрочное, — отозвался Гедимин, соскабливая стеклянную пену в утилизатор. — Стекло я убрал.
Айзек тяжело вздохнул.
— Победителей не судят, — он покосился на приоткрытый шлюз. Из помещения ГЩУ доносился булькающий звон и сдавленное шипение. Шипел Гварза — его к уккулану не пустили.
— По крайней мере, станция цела…
— Урановая туча появлялась? — перебил его Гедимин. В машзале было не до сканирования неба — а теперь сармату стало не по себе. «Если ту штуку привлёк всплеск энергии…»
— Не видели, — Айзек качнул головой. — Возможно, это было разовое явление. Кут’тайри рассказывает красиво — но ни разу не понятно. Ясно только, что это не кто-то из богов.
Гедимин поморщился.
— Оно пугает хранителя. И портит приборы. Больше ничего странного они не фиксировали? — он сверился с анализатором. Луч, «ощупывающий» окрестности, не находил ничего неожиданного — вокруг была Равнина и обычные для неё вещества.
— Оно их не портит, — Айзек покачал головой. — Испорченный прибор… Гедимин, ты думаешь — ты бы мог не заметить неисправность? Даже секундный сбой? Прибор фиксировал то, что было. А вот что именно там было…
Он пожал плечами.
24 день Жизни, месяц Лучей. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»
«Чу-ужак,» — прогудело внутри черепа. Гедимин мигнул.
— Опасный?
Хранитель не ответил. Теплое щупальце соскользнуло с виска и растаяло. Гедимин озадаченно хмыкнул. «Он спокоен. Но кого к нам принесло? Опять Вепуат кого-то притащил на станцию?»
Выйдя из ткацкого цеха, он увидел белое свечение за поворотом и услышал щёлканье хвостовой клешни.
— Да я чую. Такую силу попробуй не учуй! — страж Хассинельг смущённо ухмыльнулся и изобразил приветственный жест. Вепуат ухмыльнулся в ответ.
— Ну вот, Гедимин. Хороший реактор издалека видно! Не бойся, Хассек. Там ткацкий цех. Как у Сэта, только станки крупнее.
Страж заглянул в приоткрытую дверь и подался назад, прикрываясь посохом.
— Асаан? Не, туда я не ходок. Потом не объяснишь, что просто рядом стоял. Дураки на совете! Даже Сэта признали вашу силу, а эти…
— А! — Вепуат махнул рукой. — Пусть не признают, лишь бы не мешали. Пойдём, оранжерея тут, рядом. Гедимин, давай с нами! Хассек привёз ягоды курруи.
«А я при чём?» — хотел спросить сармат, но Вепуат уже сцапал его за руку и тянул по коридору, не замолкая ни на секунду. Он посмотрел на притихшего стража — тот отвечал односложно, косился то на тускловатый посох в руке, то на закрытые ворота, а иногда, совсем уж опасливо, на самого Гедимина. «Что-то тут… не только ягоды он привёз,» — подумал сармат и насторожился.
…Гедимин остался в шлюзовой камере — в оранжерею было не пройти сквозь клубящуюся толпу Броннов. Через пару минут она втянулась в жилой отсек, из него выглянул Вепуат и поманил Гедимина к себе.
Ягоды у стража уже отобрали. Они были совсем свежими, даже не подсушенными. Те Бронны, кто не пищал, сосредоточенно их жевали. Хассинельг тоже ел — вымоченные в чём-то куски куджаглы. Вид у него был довольный.
— Они тут справляются? — спросил он, повернувшись к Вепуату. — Им-то хорошо. А что с твоими делами?
Вепуат пожал плечами.
— По мне, так вполне. Грибы растут, местным хватает… О! Курруи! Вообще, — сложно его вырастить? Если что, можно найти комнату побольше. И потолок убрать. Что оно любит? Свет? Воду?
— Курруи⁈ — страж встряхнул головой; взгляд у него был ошалелый. — Ни разу не слышал, чтоб курруи растили в пещерах!
Кто-то из Броннов отдёрнул ладонь от его посоха, повернулся к соплеменникам и пронзительно заверещал. Они запищали в ответ. У Гедимина зазвенело в ушах. Вепуат пару раз что-то взвизгнул, но скоро сдался — и верещание перешло в приглушённый писк по углам. Височные пластины Гедимин не трогал — смысл и итог переговоров и так были ясны. «Традиции, чтоб их! „Бронны так не делают.“ Хочешь что-то сделать — делай уже сам!»
Из шлюзовой камеры прибежал Бронн с миской и пучком тонких костей. На них что-то шкворчало, капая на пупырчатую массу в миске дымящимся жиром. Хассинельг шумно втянул воздух и широко ухмыльнулся.
— А тут говорят, что нельзя есть и куджаглу, и курруи, — задумчиво заметил Вепуат, глядя, как страж запивает грибы и жаркое разбавленным ягодным соком. — Не переварится.
Хассинельг махнул хвостом. Для посоха рук не хватило, и страж поставил его к стене, чуть придерживая хвостовой клешнёй. «А тускло он светится,» — отметил про себя Гедимин. «Разрядился, что ли?»
— Тут у кого как, — он проглотил всё, чем набил пасть, и остановился отдышаться. — Кому нельзя курруи, кому куджаглу. А кому всё впрок. При совете грибы, конечно, лучше не есть. А без совета… ну, Гор их сам лопает, не оттащишь!
Он сдержанно фыркнул и снова набил пасть.
Оттуда, где стоял Гедимин, просматривалась оранжерея — и подрастающие грибы, размером уже с Броннский кулак. Часть воронок, врастающих в гравий, увяла и сморщилась, и стебли из них уже не торчали, — но местами, всё так же неравномерно, прорастали новые.