38 день Жизни, месяц Лучей. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»
Небесные гиганты, увлекая за собой мелкую фауну и тучи спор, медленно уплывали за горизонт, и излучение слабело. Гедимин, держа на вытянутой руке мешок щебня, раскручивал его из стороны в сторону и смотрел, как вышитый зелёный «трилистник», сперва горевший ярко, постепенно тускнеет.
— Ну что? — нетерпеливо спросил Зэйдек. Он поднялся на холм и вместе с Вепуатом наблюдал за испытаниями. Гедимин, пожав плечами, вытряхнул из мешка гравий и положил его поверх стопки пустых. Вышитые на них «трилистники» уже еле-еле светились.
— Пока непонятно. Надо смотреть в деле. Пропитывать радионуклидами, заливать меей, отслеживать скорость истирания…
Вепуат ухмыльнулся.
— Если что, мешковины у нас ещё много.
Он вышел на холм в золотистой броне; все «трилобиты» остались под землёй, подальше от сигналов небесных гигантов. Гедимин покосился на закрытые ангары — там уже никто не вздыхал и не шипел, пытаясь раздуться и взлететь. У ангара шевельнулся гравий — подземный падальщик ухватил чьи-то недоеденные останки. Всё, что годилось в пищу, растаскивали быстро.
Вепуат подобрал сухой, треснувший вдоль «стебель» и повертел в руках. С длинных щепок свисали обрывки пятнистой плёнки. Гедимин дёрнулся было к ним, но, опомнившись, отвёл руку. «Этого сырья уже много. Хотя — то, что падает на холм, лучше собирать. Зимой ничего полезного падать не будет.»
— Так думаю, после вашего отъезда меня погонят в Ксалан, — Вепуат оглянулся на ангар и шумно вздохнул. — Проверю мешки в деле.
— Смотри, чтоб генератор защитного поля не мутировал, — сказал Гедимин и едва заметно сощурился. — Вырастишь из него зверюгу — поле генерировать будет некому.
Вепуат отмахнулся.
— Я так думаю — можно и без поля. Прикрыть стенки «трюмов» какой-нибудь плёнкой. Шкурой или тканью. Может, сшитыми пузырями. Пропитать гзешем, чтоб пыль соскальзывала. Надо что-то, что можно сделать тут, на Равнине. Без генераторов с Земли.
— Ипроновый гзеш можно попробовать, — Гедимин задумался. — Когда у вас будет достаточно гзеша и ипрона… Теск! Так ты все приборы собрался мутировать⁈
Вепуат проворно спрятал руки за спину.
— Зачем⁈ Но бывает же всякое. Так вот, чтобы от одной поломки вся работа не встала…
— Арра-ау! — донеслось из-под холма. Следом раздался шумный вздох, и захрустел гравий. Сааг-туул, привстав на задних парах лап, уложил передние на холм. Гедимин быстро оглянулся — из другого ущелья выглядывал второй зверь. На его броне зеленели яркие «трилистники», из-под пластин свисали красные и жёлтые ленты. Те же полосы ткани, только тоньше — а где-то и толстые нити — были вплетены в гривы кочевников. Погонщик, одетый лишь в набедренную повязку, повесил себе на грудь жгут из переплетённых красных и жёлтых нитей. С них свисала пара клыков. Гедимин покосился на выступающие зубы самого Джагула и едва заметно поморщился. «Трофеи. Из других Джагулов. Чего они так обвешались?»
— Урху! Вождь Геджер! — погонщик широко ухмыльнулся. Вепуат приветственно помахал рукой.
— Вижу, зверь Джелегов сегодня разукрашен? Для какого ритуала?
Джагул ухмыльнулся ещё шире. Из приоткрытых «люков» вдоль бока выглядывали другие кочевники; Гедимин увидел множество красных и жёлтых нитей и лент и ещё несколько трофейных «подвесок». «Точно, какая-то традиция. Кажется, мирная. Хотя — с ними никогда не знаешь…»
— Джелег готовятся, — Джагул дотронулся до тугой косы из лент. — Дни Огня — время состязаний. Едем в Урдзутту — показывать силу, прославлять Пламя, добывать трофеи.
Вепуат удивлённо хмыкнул.
— Сейчас?.. А, верно — до Урдзутту путь неблизкий. Что ж, да не оставит вас Пламя!
Он встряхнул пальцами в знакомом Гедимину жесте — так сармат когда-то изображал благословение. Пока Гедимин озадаченно мигал, Вепуат толкнул его локтем в бок, и он запоздало повторил движение. Джагулы радостно оскалились. На другой стороне холма обиженно взвыли.
— И Улгех едут на состязания Огня, — сообщили оттуда. — Лучшие черепа будут сложены к дому Пламени!
Вепуат стряхнул что-то невидимое и на них. Под радостный вой и стук костяных трещоток два огромных зверя двинулись на «восток».
— Мы добудем черепа для Пламени! — провыл погонщик-Джелег, встав на загривке сааг-туула. — Все боги будут довольны!
В третьем ущелье коротко протрубила и тут же смолкла сигнальная ракушка. Гедимин удивлённо мигнул. «Точно. Джелеги и Улгехи уехали. А Хеллуги?»
— Ваджег! — Вепуат уже озадаченно заглядывал в тихое ущелье. — Тут дни Огня, ритуальные бои… Вы не едете?
— Некогда, — угрюмо отозвалась низина. Гедимин, выйдя к обрыву, увидел две полоски — красную и жёлтую — на панцире зверя. Этим ритуальное украшение и ограничилось. Двое Джагулов, без единой красной или жёлтой нитки в гривах, стояли на спине зверя. Один, одетый в накидку с перьями, только что опустил сигнальную трубу и теперь встряхивал перья, то бросая их на ладонь, то поднимая к глазам. «Что-то пытается вычислить,» — подумал Гедимин. «Что-то про эти их… состязания? Я сначала подумал, что это — как наши Летние полёты. А там кого-то режут на трофеи… Ну, у местных всё время кого-то режут.»
Зверь дремал, уткнувшись мордой в гравий. Из приоткрытых «люков» доносилось тявканье и поскуливание, иногда переходящее в чавканье. Потом кто-то тявкнул чуть громче и завыл.
— А быстро они растут, — пробормотал Вепуат, глядя на сигма-сканер. — Уже пытаются ползать.
При его словах один из погонщиков, встряхнув головой, обречённо зажмурился. Урджен с кривой ухмылкой бросил в его сторону перья.
— Племя Хеллуг будет сильным! Много новых воинов, много самок!
— Если доживём, — буркнул кто-то из-под панциря. Вепуат сочувственно покачал головой.
— Урху! — на панцирь вылез кто-то из вожаков. Вой под бронёй внезапно стих, сменившись громким фырчанием. Гедимин покосился на гриву вожака — там виднелась одинокая жёлтая нитка.
— Урху, а что дети Пламени? Будут у них состязания? — спросил он, жадно глядя на сарматов. — Мы, Хеллуг, позвали бы их. Много почестей для всех, чей бы череп ни стал трофеем!
Вепуата передёрнуло.
— Не, давай без этого, — проворчал он. — На состязания — пошли бы. Размяться невредно. Но без нарезки на трофеи!
Джагулы озадаченно переглянулись.
— Это смерть, угодная богам, — сказал Урджен, так и не выпустив зажатый в кулаке пучок перьев.
— А вот мне совсем не угодная, — угрюмо отозвался Вепуат. — И Геджеру тоже.
Под панцирем кто-то сердито рявкнул. Вожака с ниткой в гриве схватили за ступню и втянули в «люк» — он только и успел недовольно фыркнуть. Урджен отбросил от себя перья, поймал их на ладонь и внимательно рассмотрел.
— Говоришь дело, — признал он. — Пока мы малочисленны, будем угождать богам иначе.
39 день Металла, месяц Лучей. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»
График интенсивности излучения вяло колыхался. В его движениях угадывался сложный ритм. Гедимин показал его Вепуату, тот взглянул и радостно хмыкнул.
— Мелодия бога Лучей! Утро же, как раз Младан играет для станции. У него это первая обязанность.
Гедимин мигнул.
— Младан? Один, без тебя?
— Так он давно умеет, — отозвался Вепуат. — Я ему без надобности. Так даже лучше — Гварза не прицепится. Младана он не донимает, а вот если меня там увидит…
Он выразительно поморщился.
Наверху капал расплавленный металл; температура на станции, несмотря на все усилия вентиляции, поднялась на пару градусов. Гедимин, заглянув на главный щит управления, вернулся во вспомогательный корпус — и теперь с Вепуатом шёл в «оранжерею». Заглядывал он туда редко — убедиться, что растениям хватает воды и тепла. Сегодня отнекиваться было нечем — прядильный цех работал без посторонней помощи, химики — тем более.
… — А у вас нет никаких состязаний в дни Огня? — расспрашивал в соседнем отсеке Вепуат. Бронны — кроме тех, кто присматривал за варевом в шлюзовой камере — собрались там. Гедимин остался в оранжерее и теперь рассеянно следил за шипастыми шарами, плавающими над грибной порослью. Шипы у бывших дронов стали чуть длиннее — и их совсем перестало крутить на лету, видимо, механические движители окончательно перестроились на бионику.
Тёплые щупальца дотронулись до кожи и растаяли. В последние дни хранитель только так и напоминал о себе — небрежным тычком «на лету». На долгую связь он не выходил давно, и Гедимин сам его не тревожил. «Пусть отвыкает,» — думал он, чувствуя неприятный холодок в груди. Почему-то сармату было не по себе. «Тут есть кому присмотреть. Сил у него уже много — если что, отобьётся. А против всяких там урановых туч… ну, я тут точно не защитник.»
Он покосился на дозиметр и мигнул — график интенсивности «сигмы» вяло дёрнулся. Один из «дронов» проплыл мимо, едва не зацепив сармата. График снова дрогнул. Гедимин присмотрелся к проёму в панцире «дрона», озадаченно хмыкнул — и растянул вдоль стен защитное поле. Теперь в экранированной капсуле был только он и эти существа — и стрелка-указатель под экраном дозиметра уверенно развернулась к одному из них. Рухнувший было график «сигмы» выписал высокий зубец.
— Так это они… — пробормотал Гедимин, переводя взгляд с одного существа на другое. Внезапное заключение в «камеру» их встревожило — сигналы шли уже один за другим, тем чаще, чем быстрее «дроны» метались вдоль стен.
— Эй! — защитное поле лопнуло. В проём заглянул Вепуат.
— Что это ты тут? Бронны беспокоятся. Помнишь же — они таких штук не любят!
— Тот странный сигнал — это от них, — Гедимин кивнул на «дроны», перебравшиеся под потолок. — Они его излучают.
Вепуат, мигнув, протянул к зверькам руку.
— Они?… Пошли, проверим.
…Зверькам по-прежнему не нравилось защитное поле, но с Вепуатом им было спокойнее. Гедимин внутрь не заглядывал — изучал записи, сделанные в оранжерее. «А сигналы немного разные,» — очень быстро понял он. «Такой тип общения… Выходит, внешнюю „сигму“ они тоже чувствуют. Не могут не чувствовать. Колебания — так уж точно.»