Они, и правда, были тут — десятка полтора, не считая присоединившихся нхельви и пятерых Броннов, жмущихся у люка. Гедимин, пожав плечами, придвинул к себе поддон с инструментами, прикрытый ветошью, снял тряпку.
— Отдай им. Этого хватит?
— Более чем, — усмехнулся Айзек, переставляя поддон на ближайший стул. Скогны сомкнулись вокруг плотным кольцом и заверещали.
Они толпились в отсеке минуты три — Гедимин успел прогреть заготовку, доковать её до условно приемлемой формы и отправить остывать. Скогны его не трогали, хотя у Айзека что-то спрашивали, размахивая тёслами и пробойниками, — сармат даже хотел одёрнуть их, пока никому не поцарапали скафандр.
— Ну? — спросил Гедимин, когда командир выпроводил аборигенов в шлюзовую камеру. Уходили они шумно, но без сопротивления, и ветошь со дна поддона не унесли, хотя сармат предполагал, что они её прихватят — тряпка была большая, мягкая, почти чистая.
— Равный Куэннам! — Айзек с широкой ухмылкой хлопнул его по плечу. — Для тебя всё готово — стол, стул и штативы. Я их видел, ты можешь посмотреть, а часа через три — даже опробовать. Для Вепуата работать будут завтра. Ну, а мы с ними расплатились, даже с запасом.
— Надо будет ещё — сделаю, — отозвался Гедимин, покосившись на остывающую полосу металла. Ему не терпелось примерить её к почти собранному колесу. «Надо, чтобы местные могли его воспроизвести. Чем-то заменить рэссену… Может, полосой гзеша? Обрезком шкуры? Тут попадаются очень прочные. Смочить, обернуть, высохнет — крепко стянет…»
— Дерево? — Айзек подобрал у стола Гедимина небольшую щепку и заинтересованно хмыкнул. Сармат недовольно сощурился. По щепке было видно, что она отколота недавно — и что именно отколота, а не снята лучевым резаком.
— Изучаешь дерево? — Айзек повертел щепку в пальцах. — Из него тоже что-нибудь получится?
— Арматура, — буркнул Гедимин — и сам мигнул от изумления, сообразив, что не просто брякнул какую-то чушь. «А ведь верно. Прочность и жаростойкость — как у металлов. Температурное расширение гораздо меньше. Заражению не подвержено. Местным знакомо…»
Айзек мигнул.
— Арматура? Ты имеешь в виду — для нашей стройки?
— Ну да, — Гедимин отобрал у него щепку и запустил руку в контейнер с обрезками. Нашарив запоротую заготовку, он показал её Айзеку.
— Это для проверки в реакторе, — пояснил он, стараясь держаться спокойно и говорить уверенно. — Может, даже в машинном зале пойдёт в дело. Для конструкций жилого блока и неопасных цехов — пойдёт точно. У него температурное расширение минимальное…
Айзек недоверчиво хмыкнул.
— Ну, если так… И ты уговоришь Текк’тов обмазать арматуру камнем?
— Кто тут дипломат? — Гедимин сузил глаза. — Уговаривать — это к Маккензи. Я выясняю, как эту станцию можно построить. Если тут возможен аналог армированного бетона — это нам на пользу.
— Я-то думал в сторону рэссены, — пробормотал Айзек, глядя на Гедимина с опаской. — Но если ты говоришь… Только проверь всё как следует, ладно?
Сармат криво ухмыльнулся, глядя ему вслед. «А идея неплоха…» Он подобрал заготовку, отколол слой плотных волокон — и потянулся за отложенным в сторону сфалтом. «Положу на облучение. И керны „бетона“ тоже.»
Он вынул из реактора рэссеновый стержень. Тёмно-синий металл почернел и треснул в нескольких местах. «Накопление ирренция,» — Гедимин, похмыкав, убрал облучённый штырь подальше и сделал пару мысленных пометок. «Значит, рэссена не выдерживает. Посмотрим, что будет с деревяшкой.»
…Вокруг стола было выставлено защитное поле; сначала Гедимин подложил для снижения шума ветошь, потом, сообразив, что на Равнине мало троп, накрытых тряпками, убрал её. Колесо — небольшое, в половину роста среднего Бронна высотой — легко катилось по ровной столешнице, чуть хуже — по насыпанному в ящик гравию. Гедимин аккуратно надавил на него ладонью, имитируя груз, — оно немного просело, но не завязло. «Годится,» — решил сармат, напоследок прокатив колесо по гравию, присыпанному волокнистыми остатками коры. «Если их звери тянут волокуши, то колёсную повозку легко утащат. Сделать ещё одно, примерить — и спросить про оси. Может, кость какая-нибудь подойдёт…»
Он снова убрал колесо в контейнер, присыпав для верности ветошью и остатками древесины. «Хватит на сегодня. Устал. Дело к ночи…»
Сармат посмотрел на часы и едва заметно кивнул. Долгий вечер закончился, шёл второй час непроглядной ночи. «Вепуат уже спит, наверное. И мне пора.»
Высокий шатёр на деревянном фундаменте стоял в стороне от его пути. В темноте из-под опущенного полога просачивался странный зеленоватый свет. Гедимин озадаченно хмыкнул и двинулся к шатру — а откинув полог, фыркнул в респиратор. Посреди пустого строения стоял слегка прикопанный в гравий стол, а на его краю — шпенёк с насаженным пористым шаром. Шар светился приятной зеленью.
«Деревянный лабораторный стол…» — Гедимин, покачав головой, осторожно опустился на придвинутую табуретку. «За таким только и делать всякие колёса и каменные крышки.»
Он подвигался вместе с табуреткой, пристраиваясь поудобнее. Сидеть было неожиданно приятно; тронув сидение, сармат обнаружил выдолбленные вмятины, небольшие, но явно подогнанные под владельца. Он облокотился на край стола, посмотрел на тускло поблескивающие штативы, пока пустые. «Аккуратная работа. Даже отшлифовали…» — он тронул когтем углубления, слегка надавил на держатель. «Перенесу сюда самодельные колбы. Надо ещё отковать тиски… да, и плавильню на кейеке. И охлади… а, для охладителя мне что-то привезли. Завтра надо будет посмотреть.»
Он поднялся из-за стола, оглянулся на откинутый полог, секунду стоял на месте, а потом тихо вздохнул и снял с плеча сфалт. «Тут полежит,» — он осторожно переложил оружие на стол. «Потом стойку сделаю. Из дерева. Заодно проверю прочность…»
Он разворошил сложенные в углу подстилки — или, возможно, запасы ветоши мастеров-Скогнов. Их хватало, чтобы пристроить голову. Сармат растянулся вдоль стола — места было достаточно — откинулся на спину, подсунул руку под затылок и закрыл глаза.
…Проснулся Гедимин от осторожных, но настойчивых тычков в расслабленную ладонь. Едва он зашевелился, кто-то зашуршал гравием, отходя на шаг, и снова чем-то пошевелил пальцы сармата. В наушниках запищало.
— Нхельви? — Гедимин нехотя открыл глаза. «Ночь. Стройка… Текк’ты вернулись?»
— Жаль было тебя будить, — заметил Калиг. Он стоял над Гедимином, опираясь на посох; его лицо наполовину закрывала жёлто-чёрная маска.
— Мы тебя не сразу нашли, — продолжал он, глядя, как сармат садится, достаёт флягу, встряхивает головой, пытаясь отогнать дремоту. — В твоём шатре пусто. Вепу-а ничего не видел. Нхельви обежали весь лагерь, пока додумались сюда заглянуть.
Гедимин едва заметно ухмыльнулся.
— Вепуат? Вы и его разбудили?
— Жаль, — подтвердил Калиг, склоняя тяжёлую рогатую голову. — Но в долине сейчас шестеро Текк’тов, и они хотят странной работы. Я их не пустил копать, пока ты не скажешь слово…
Гедимин, ошалело мигнув, рывком поднялся на ноги. «Шестеро⁈ Да-а, процесс пошёл…»
— Идём, — он подобрал со стола плазморез. «Крышки. Направляющие и крышки. И спросить про арматуру. И, конечно, шахта…»
…Со дна долины доносился гулкий рокот, шорох и скрип гравия. Калиг зажёг посох, выйдя на край обрыва, и Текк’ты, разлёгшиеся внизу, зашевелились и приподняли головы. Гедимин не сразу смог их пересчитать — длинным телам было тесно меж холмами, они закручивались в клубки, пересекались, местами переплетались. Некоторые держали хвосты под землёй, другие лежали наверху. Все вместе образовали неровное кольцо вокруг шахт и что-то разглядывали. Гедимин подумал, что их заинтересовал широкий колодец, но нет — они смотрели поверх него, явно изучая шахтные крышки.
— Мне нужны будут четверо для копания, — быстро определился ремонтник. — И двое, чтобы мять камень. Спроси, кто из них чем будет заниматься. Кто не хочет работать, пусть смотрит тихо и не мешает.
Калиг говорил недолго — очень скоро двое Текк’тов нырнули в колодец. Один поводил головой, выискивая что-то среди своих и чужих хвостов, сунул морду в валуны, вытянул пожелтевшие заскорузлые верёвки и ушёл на глубину. Ещё минуту двое рокотали и громыхали на третьего, пока он, раздражённо ударив хвостом, не нырнул в шахту. Оставшиеся приподнялись, положили головы на край обрыва и уставились на Гедимина немигающими огненными глазами.
— Попроси их сдвинуть вон те крышки, — продолжал ремонтник, доставая из-под брони глиняную модельку направляющей. «Непрочный материал,» — он досадливо сощурился, увидев свежие трещины. «Надо подклеить.»
Не успел он напылить на края надлома расплавленный фрил — некогда было думать о подходящих и неподходящих материалах — как из долины донёсся негромкий гул, и две головы снова улеглись на край обрыва. Крышки были аккуратно отставлены в сторону; их даже не опрокинули, хотя сармат, задумавшись о повреждённой модельке, забыл напомнить об осторожности.
— Угу… — он огляделся, выискивая в сумерках на дне долины миниатюрную крышку, ничего не нашёл и, махнув рукой, указал на одну из крышек полноразмерных.
— Оба они могут умять камень так, чтобы он уменьшился втрое?
— Странное ты спрашиваешь, — покосился на него Калиг. — Они учатся такому ещё в яйце. Но я спрошу, ладно…
Гедимин подошёл к краю обрыва и поднял глиняную фигурку на ладони. Текк’ты высунули языки, потрогали над ней воздух. «Надеюсь, им с такого расстояния хорошо всё видно,» — мелькнуло в голове сармата. «Ничего не знаю про их зрение…»
— Таких штук надо будет сделать четыре, — сказал он, слушая размеренный рокочущий голос Калига-переводчика. — Все — из камня, умятого втрое. Каждая пусть будет в десять раз больше, чем эта маленькая штука. Это работа для одного…
— Да, похоже на то, — согласился Калиг. Текк’ты, сунувшиеся было к запасам камня, остановились на полпути и развернулись к сармату.
— Второй пусть делает ещё две штуки такой же формы, — сказал Гедимин, глядя на глубокий чёрный провал. «Они ведь скоро докопают. А у меня ничего для дальнейшей работы. Одни общие соображения.»