Я провела пальцами по его ледяной бледной щеке не то обжигая, не то даря тепло, оставляя золотящуюся дорожку от виска до подбородка, больше чувствуя, чем видя, связь, что не пожелала рваться в разлуке.
– А я – нет. Тогда я злилась и обижалась, но сейчас понимаю. И прощаю тебя. А ты должен простить меня за то, что не пожелала остаться рядом. Эта связь сильнее, чем я хочу признавать. Я не могу разорвать её, как бы сильно этого не желала. Но если то, что ты говоришь, – правда, если ты действительно хочешь дать мне выбор, ты завтра пойдёшь со мной к Источнику, туда, где Богиня создала эту гоблинову нить, и поможешь выяснить, как от неё избавиться. Наши родители пытались дать нам выбор, ты когда-то тоже нашёл в себе на это силы, так дай же мне наконец принять его. Дай мне повзрослеть, Белен.
Стальной охват ослаб. Посади он меня хоть в подвал, это ничего бы не изменило. Солнечный луч не поймать, не удержать в комнате, если наступил закат. Он обхватил мои ладони своими, такими большими и освежающе холодными, что рухнуть в эти объятия, умыться его лаской на какой-то миг показалось самым важным на свете, а дальше будь что будет; прижал их к обветренным, чуть шершавым, губам:
– Я люблю тебя, Вирке. Это – моя судьба. И если тебе удастся разорвать связь, это ничего не изменит. Не магия ведёт меня, не она заставляла снова и снова видеть тебя во сне, не она требовала, чтобы я поцеловал тебя и уж точно не она заставляет меня дать тебе уйти. Если тебе это нужно, я отправлюсь к Источнику. Но ты должна пообещать, что, разорвав связь, уедешь из страны и никогда не приблизишься к дому Троннингов. Я люблю тебя и очень надеюсь, что когда-нибудь ты сумеешь понять, как сильно.
Я понимала. Он и не представлял, как хорошо я понимала. Но хоть один из нас обязан был сохранить рассудок, чтобы не сошли с ума оба.
– Это никогда не было судьбой, Белен. Только выбор. И свой я уже сделала.
***
– Милая, ты осознаёшь, куда собираешься?
– Более чем.
– В этом?!
Я, всеми силами демонстрируя своё пренебрежение, поплевала на ладони и с наслаждением огладила ими мятую дорожную рубашку:
– Так лучше?
– Благородная леди, воспитанная в лучших традициях знатных домов, – с умилением протянул Белен, оторвавшись от нарисованной жрицей карты и добавил уже для неё: – Что-то подозрительно выглядят твои указатели. И ещё подозрительнее, что ты сама с нами не идёшь, Иона.
Матушка ответила презрительным покачиванием бёдер, выглядывающих из бездонного сундука:
– Это Источник, дорогой лорд. Если он захочет поговорить с вами, то никого другого к себе попросту не подпустит. А карта нужна лишь для общего направления. Дорога всё равно каждый раз меняется. Ты пойдёшь в этом, – встряхнула она расшитое трискелями, воздушное, прекрасное и совершенно не подходящее для походов платье.
Брианна скрестила руки на груди и издала неприличный звук.
– Да, дорогая, – подтвердила ведьма, – тебя капище забракует в первую очередь. Ничего, посидишь пару дней здесь, поможешь мне разобраться с нашими маленькими помощниками. А то, право слово, сначала рвались отсюда вон, а теперь уходить отказываются и требуют вернуть всё назад. Девочка хорошая, не спорю, а вот козёл – он козёл и есть.
– В дороге расскажу. Обхохочешься, – без тени улыбки пояснил Белен, заметив мой растерянный вид. – Что значит «захочет»? Источник мыслит?
– Более чем. Вам предстоит познакомиться с этой Силой очень близко. Что бы я не сказала, всё равно ошибусь. Это можно лишь испытать, – Иона вырвала тряпицу с намеченной углём дорогой и, проигнорировав негодующий вопль, отправила её в огонь. – Она вам больше не понадобится. И так поймёте, куда двигаться. Если Богиня позволит, конечно.
Брианна принялась нервно отрывать листочки от букета цветов, брошенного и забытого на скамье – утреннего дара «помощника», умевшего быть необычайно обходительным, когда ему что-то нужно.
– Я бы за Богиню не волновалась. А вот эти двое поубивать друг друга вполне могут. Матушка Иона, разве вас устроит, если вернётся только один? Я бы на вашем месте отправила кого присмотреть. Кого-нибудь умного, талантливого и умеющего быстро среагировать, случись что. Жаль, нет у вас такого человека… А нет, погодите! Есть же! Я!
– Брианна, – строго одёрнула матушка.
– Чего?
– Ты не пойдёшь с ними. Тебе нельзя.
– Ну эта ж ведьма симпапусика точно порешит в дороге, – заныла ведьмочка. – Вон, поглядите, у лорда вашего уже все руки в ожогах! Вернётся небось вовсе без ноги. Или ещё без чего. Вдруг она ещё и ревнивая?
Белен быстро спрятал ладони в рукава:
– Мои руки в порядке. Сам сглупил.
– Ну да, конечно. Она б тебя и целиком сожгла!
– Если бы представилась возможность, – поддакнула я.
– Но она не представилась, – холодно отрезал Белен. – Бри, спасибо. Но ты зря волнуешься. Уж с сестрой я справлюсь. Как и всегда.
Я сжала кулаки, но промолчала. Для начала, он прав. А ещё он обижен, зол и несчастен. Одно слово – и сделке конец. Не стоило рисковать, пока Белен не выдал наш маленький уговор Ионе и её верной помощнице. Они бы точно нашли способ помешать.
– На вот, горюшко, – Брианна протянула раненому тряпицу с мелко порванными сочными листочками. – Дай замотаю, чтоб хоть боль унять.
– Я в порядке, Бри. Правда.
– Мне-то не ври. Я ведь знаю, – она зло затягивала узлы, словно пыталась наказать больного за глупость, а не вылечить. – Мне жаль, – едва слышно прошептала она, закончив.
Губы мужчины тронула тень улыбки, которую когда-то он дарил лишь мне. Только тень:
– Спасибо.
***
Мы шагали через лес, попеременно нелестно поминая хитрую ведьму. Чего стоило дать нам нормальную карту? Указать приличную дорогу, а не заставлять прыгать с кочки на кочку через болото или перебираться через овраги? Но Иона стойко уверяла, что Источник сам указывает путь, что тропа зависит исключительно от тех, кто по ней идёт. Почему в таком случае большинство «колодцев» успели иссушить военные во время восстания, а те даже не подумали защищаться, вырастив, например, непроходимый терновник или превратив лужу в море, жрица умолчала. Видимо, чести сбивать ноги удостоились только мы. Подозрение, что Иона нарисовала самый длинный и неудобный путь исключительно для того, чтобы мы с братом как можно больше времени провели вместе и приняли свою судьбу, непрестанно усиливалось.
– Мы ещё можем вернуться, – кинул через плечо Белен, когда я, в очередной раз зашипев, зацепилась подолом юбки за корягу.
– И ты готов прожить жизнь, понимая, что отказался от доставленных тебе на блюдечке ответов на все вопросы?
Мужчина из-под нахмуренных бровей кинул взгляд вправо-влево, оценивая «блюдечко». Деревья теснились всё сильнее, а плющ и хмель оплетали их так плотно, что всё больше напоминали стены заброшенного замка.
– Да, определённо с этим я справлюсь, – равнодушно пожал плечами он и протянул ладонь, помогая перебраться через яму.
– Что ж, а я – нет. К тому же, мы кое о чём договорились.
Белен тут же убрал руку и отвернулся, процедил сквозь зубы:
– Можешь не напоминать.
Почему, ну почему мне сразу стало стыдно? Я ведь поступала правильно. По крайней мере, тогда была уверена, что правильно. Это он ошибался, слепо верил навязанной свыше судьбе. Но почему казалось, что самый близкий, самый нужный на свете мужчина тает на глазах, утекает сквозь пальцы, а я снова и снова ошибаюсь?!
– Ай! – я едва не разбила нос о спину идущего впереди.
– Кажется, старая ведьма уверяла, что никто этой дороги не знает?
Либо Иона (не такая уж старая, между прочим!) врала, либо кто-то ещё хотел составить нам компанию: чуть впереди, прячась меж огромных дубовых стволов, мелькая хрупкая фигурка, закутанная не то в серый дорожный плащ, не то просто в старые тряпки. Распущенные взлохмаченные волосы языками огня лизали узкие плечи, тонкие руки обхватывали тело, пытаясь унять дрожь, которой сегодня и в лесной глуши не место: хоть солнце и добиралось до нас всё реже, а тени разрастались, напоминая диковинных животных, преследующих нас по пятам, но до ночной стужи далеко. Я и в лёгком невесомом платье не мёрзла, а девушку в накидке бил крупный озноб, вот-вот готовый начать швырять её из стороны в сторону.
– Эй! У вас всё в порядке? – выкрикнула я прежде, чем подумать, а стоит ли?
Впрочем, чего бояться? Брат рядом. Меча при нём, хоть и нет, – матушка настрого запретила оскорблять капище неосвящённым железом – но защитить от любого врага Белен бы точно сумел. Если бы захотел, конечно. Да и что это я, в самом деле? Измученная, аж серая от усталости и, судя по всему, голода, девушка точно не могла причинить нам вреда. Тогда я ещё не знала, что подобная уверенность – верный знак того, что надо бежать, пока несут ноги.
– Я бы не стал этого делать, – запоздало накрыл мне рот ладонью Белен.
Но оказалось уже поздно.
Девушка, женщина, старуха… Фигурка, словно в тумане, теряла очертания, меняла форму, облаками в ветреный день перетекала из одного в другое. Она уже услышала нас. Развернулась на голос, двинулась к замершей паре.
– Кх-кх, – прокашлялась я уже менее уверенно, безропотно позволяя Белену оттеснить меня в сторону. – Я спрашиваю, всё ли у вас в порядке?
Она не показывала лица. Опустила голову так низко, как будто высматривала что-то невероятно ценное, что-то, что только что потеряла и ещё не могла поверить, что правда обронила. Спутанные пряди гаснущим огнём стекали вниз, теряясь в складках мантии, всё больше напоминающей саван. Не просто саван, а на глазах стареющий, истлевающий, покрывающийся пятнами и паутиной. Она двигалась к нам, всё быстрее и быстрее, но волосы не шевелились, ни единая складка накидки не изменилась, не расправилась… Только руки всё продолжали дрожать, ногтями впиваясь в костлявые плечи.
– Вирке, уйди, – прошептал брат.
– Уже поздно. Мы видели её. И она это знает.
Женщина заплакала. Сначала тихонько, едва слышно, роняя редкие капли на темнеющую с каждым шагом ткань.