– Ну что вы, господин! Я ни в жизнь врать не стану! Лучше вас – никого! – послышался визгливый голосок с придыханием из недр таверны, и в дверном проёме показались двое: разукрашенная так ярко, что разглядеть удавалось даже в тусклом огоньке прихваченной ею свечи, девица, и давешний прыщавый парнишка, растанцевавшийся настолько, что пожелал потратить последние гроши на продолжение вечера.
Парнишка расплылся в доверчивой улыбке, попытался смачно поцеловать работяжку, но та повернулась, якобы случайно, подставляя лишь щёку для получившегося излишне слюнявым поцелуя. «Господин» осоловело помахал на прощание и двинулся в противоположную сторону от мелькающих в стороне огоньков деревни; потом опомнился, развернулся и ещё раз махнул рукой девице, которая уже успела снять с лица улыбчивую мину, но тут же профессионально натянула её обратно и послала воздушный поцелуй:
– Приходи ещё, любимый!
– Так я хоть завтра, – начал клиент.
– Как только денег у мастера заработаешь! – уточнила женщина, которой не суждено было стать любовью всей его жизни.
Дождавшись, пока похожий на криво вбитый в стену гвоздь мужичок скроется из виду, девка позволила краскам на лице обозначить куда более реалистичную кислую физиономию, устало выдохнула и приготовилась уже запереть на ночь дверь, но притаившаяся в тени фигурка выкинула вперёд руку, поймала припозднившуюся трудяжку за рукав и втянула в темноту.
– А из тебя не лучший шпион, – многозначительно проговорила похожая на притаившуюся ворону ведьма, внимательно с ног до головы осматривая собеседницу.
– Что… Что?! – затряслась девица, безошибочно рассмотрев неслучайно блеснувший за голенищем сапога женщины кинжал и роняя зачадившую свечу на землю.
– Я сказала, – терпеливо повторила та, что умела производить впечатление, – что мой брат выделил тебя сразу и свернул бы шею, как канарейке, не отвлеки я его.
– Но я… Я… – испуганно заблеяла девица.
– Но она тупа, как пробка, и вообще не понимает, о чём ты говоришь, – смело выглянула на улицу улыбчивая служанка. – Иди к себе, милая. Я поговорю здесь. Забудь, что видела, – из одной ладони в другую лунным диском перекатилась монетка и продажная девка, подхватив подсвечник, растворилась в ночи.
Вирке восхищённо захлопала в ладоши:
– Признаю. Уделала.
– Профессиональный навык, – улыбнулась служанка. – Но твой брат действительно очень глазастый. Думаю, меня тоже нашёл бы без труда, хоть и не сразу. Теперь я должна тебя поблагодарить?
Ведьма не стала кичиться:
– Услуга за услугу.
– Слушаю тебя.
– Ты должна отнести весть прямо ему. Ни с кем не делясь, нигде не останавливаясь. Поверь, награда будет достойной.
Служанка привычно заткнула за пояс полотенце и сложила руки на груди:
– А вот это уже очень интересно. Судя по тому, как яростно ты кричала про дворец, ты хочешь сообщить ему, что идёшь. Я ведь выдала себя именно тогда, да? Ты проверила, и я попалась. Слишком лакомая приманка, чтобы устоять. Хорошо, я отнесу эту весть. Думаю, что это редкостная глупость, но, признаться, не имею ни малейшего желания тебя отговаривать. Это всё?
– Это не самое главное, – ведьма стиснула зубы, заставляя голос звучать твёрже, и сильнее прижалась к успокаивающе прохладной коре. – Скажи ему, что я всё знаю. И что я согласна с матерью и готова помочь. Он поймёт, что это значит.
Круглощёкое личико служанки заинтересованно вытянулось:
– Что бы это не значило, оно явно очень ценно. Не думай, я не хочу подробностей. Подозреваю за них мне пришлось бы поплатиться жизнью. Видимо, ты даёшь ему очень многое. Чего же хочешь взамен?
Вирке подняла усталые глаза к спрятавшемуся в тучах полумесяцу. Тот не желал смотреть на творимые ею глупости и изо всех сил делал вид, что не замечает, а стало быть, не может остановить.
– Правду, – уверенно произнесла она. Хоть раз в жизни – правду. Но и, конечно, выполнение следующих условий…
Глава 20. Гамбит
Лето выдавливало из нас последние капли сока. Разморённые жарой и мечтающие о дожде птицы не находили сил ни поклевать издыхающих в полях жучков, не успевших зарыться в землю после обманчиво сырого и росистого утра, ни поискать более прохладного укрытия. Я украдкой вытерла воротом капли пота на лбу. Благородной леди, ясное дело, не полагалось ни потеть, ни подолгу сидеть в кустиках после подтухшего мяса с давешнего бутерброда, ни подбирать неприличные выражения, характеризующие наш поход. Лошадь воняла. Я, подозревала, тоже, но упорно делала вид, что аромат присущ исключительно Твари. Белен героически шагал пешком, оставив в седле Брианну, пока животные отдыхали от трусцы. Дольше всех держалась Иона, не то привычная и шуткам природы, не то просто отвлекшаяся на собственные мысли, но и она не выдержала:
– Нужен привал. До замка осталось полдня пути, а идти в атаку, когда едва держимся на ногах, не дело.
Я подавила вздох облегчения и презрительно бросила:
– Я-то полна сил, но, если вам нужно, можно и спешиться.
– Через холм, помнится, есть река, – Белен плеснул немного воды из фляги себе за шиворот и с наслаждением расправил мгновенно облепившую грудь ткань.
– Да, и правда надо отдохнуть, – сглотнула слюну Брианна, с трудом отворачиваясь от очертаний мышц, которые скорее ожидаешь встретить на статуе полководца прошлых столетий.
Мы укрылись в спасительной тени ясеней, замерших листочками в ожидании хоть слабого дуновения ветерка. Я сразу повалилась под одно из деревьев, уверенная, что, если хоть кто тронет меня в ближайший час, умру либо убью, а Белен ещё терпеливо распрягал всех трёх лошадей, отводил к реке сполоснуться и особенно долго уговаривал приблизиться к воде норовистую Гадину, а та ни в какую не желала мокнуть, хотя уже измучилась от налетевших за конский пот слепней.
– Спасительница, – недовольно фыркнула протаскивающая сбрую в тень Брианна. – И что бы мы без тебя делали?!
– Не ёрничай, девочка, – одёрнула Иона. – Вирке нужно набираться сил. Отдыхай, милая, – с такой нежностью посоветовала она мне, что и правда стало стыдно.
Что ж, теперь не скажешь, что аромат исходит от лошади: её-то, в отличие от меня, всё-таки затолкали помыться. Я поднялась, чувствуя, как сводит ягодицы, принявшие форму седла, и, негромко поругиваясь, двинулась выше по течению.
Мокрая насквозь рубашка липла к коже и цеплялась за бренное тело так, словно я пыталась содрать шкуру с волка. Эх, хуже не станет! Я расшнуровала сапоги, с наслаждением пошевелила освобождёнными из оков пальцами, и по пояс зашла в бодрящую ледяную воду, принявшись стягивать штаны и споласкивать одежду уже там. Набруздавшись, мокрым комом, не глядя, закинула на берег, по сытому шлепку убедилась, что не промазала, и только тогда, стиснув зубы, погрузилась с головой.
Отмылась-не отмылась, а замёрзла так, что зубы свело. Тело мгновенно начало протестовать и утверждать, что жара не такая уж и сильная, солнце – лучший друг, а остаться грязной – не самая страшная потеря на свете. И я уже готовилась с ним согласиться, когда совсем рядом с фырканьем и шумом, норовя выплеснуть реку из берегов, погрузилось ещё одно.
– Ты чего творишь?! – взвыла я, отплёвываясь.
Довольная мокрая голова Белена поднялась из глубин и невозмутимо вопросила:
– Купаюсь. Заслужил. Нельзя, что ли?
– Можно, всё тебе можно, – зло ударила я по воде, брызгая в ответ. Брат и не поморщился, с готовностью подставляясь.
– Всё? – уточнил он, прищуриваясь.
– Да ну тебя! Я на берег.
И вышла бы, не сообрази запоздало, что успела стащить с себя всё до последней тряпочки.
– Ну-ну, – ухмыльнулся нежданный зритель. – А я пока ещё поплаваю, – и выжидательно уставился на меня, не двигаясь с места.
Он уже видел меня голой. Чего здесь такого? Я достаточно хороша, чтобы не конфузиться. Разве что давно не натиралась ароматными маслами, покрылась ссадинами и мелкими порезами, привычными путнику, и изрядно запрела. Я ни чуточки не стеснялась! Но почему-то всё равно велела:
– Отвернись.
– Зачем это?
– Надо.
– Кому?
Я внезапно поняла, что вода вовсе не ледяная а, скорее, почти кипяток. Силясь хоть немного перевести дыхание, медленно погрузилась и вновь показалась на поверхности.
– Белен, я здесь голая.
Он заинтересованно приподнялся на цыпочках в попытке что-нибудь разглядеть:
– Так это же ещё интереснее!
– Ты мой брат! – попыталась воззвать я.
– Даже не близко!
– Это некрасиво!
– Тоже не работает.
– Да имей же совесть, в конце концов!
Мужчина соболезнующе покачал головой:
– Опять мимо. Попробуй придумать что-нибудь более оригинальное.
Я бы затопала ногами от злости, но выглядеть ещё глупее – уже перебор. А Белен пытался нырнуть с открытыми глазами, раз уж с поверхности ничего интересного не увидел.
– Тогда я выйду прямо так! – заявила я.
– Выходи, – согласился он. – В принципе, я тоже могу вылезти…
– Белен?
– М-м-м?
Я сглотнула ком в горле и прикинула, как близко от меня находится столь привлекательный, блестящий на солнце от влаги и явно неслучайно поигрывающий мышцами мужчина.
– Ты что, – я закашлялась, – тоже голый?
– Интересный вопрос, – он с готовностью сделал мощный гребок. – А как ещё люди плавают?
– Нормальные люди? – хрипло уточнила я.
– Такие, как мы, – понизил планку шутник. – И да, я здесь голый.
Я хотела завизжать и броситься вон из воды. Я и собиралась так сделать. Да и Белен был уверен, что я поступлю именно так. Но вместо этого я подалась вперёд, разрезая надвое текучую рябь, и замерла так близко, что прекрасно чувствовала его сбившееся дыхание, не вяжущееся с маской насмешливого спокойствия.
– Не поверишь, – заговорщицки прошептала я, оглаживая мокрые плечи, опуская ладонь всё ниже, пряча её в воде, безмолвно обещающей сохранить любую тайну, потянулась к заалевшим, как при горячке, но всегда, я знала, чуть прохладным губам, – я тоже…