– Всё было напрасно! Нет! Ему больно, разве вы не видите?! – Брианна отбивалась, отпихивала жрицу ногой и всё никак не могла заставить упрямца отпустить проклятый амулет, обжигающий, мучающий, убивающий. Его и всех ведьм Круга.
– Белен, – я сама не разобрала имя сквозь хрип. – Белен! Отпусти! Хватит! Это не помогло! Перестань!
Мы с Брианной оттягивали его, пытались разжать побледневшие сильнее обычного пальцы, царапали, кусали… Всё без толку!
И тут Рикмас, полумёртвая кукла, тряпкой висящая в сильной руке брата, поднял голову. Сумасшедшая, нечеловеческая улыбка могла означать лишь одно: он победил. Он с самого начала знал, что победил, не поверил нам ни на мгновение и не оставил от хитрого плана камня на камне:
– Вы действительно считали, что сможете просто вывести ведьм из замка? – рассмеялся он каркающим смехом ворона, устроившегося на надгробном камне. – Что я позволил бы вам это сделать, если бы остался без сил? Я столько лет потратил на амулет. Думали, он может работать только рядом с Кругом? О нет, я припас немного магии на всякий случай. Эта гроздь камешков – мой личный источник!
– Ты не можешь! Не можешь им управлять! – слёзы текли по лицу Брианны, слёзы, которым она очень давно запретила появляться. – Это слишком больно! Амулет вместе с Силой передаёт тебе всю боль этих ведьм! Ты не можешь не чувствовать её!
– А кто сказал, что я её не чувствую?! – Рикмас, как марионетка, поднял безвольно висящую ладонь и нежно накрыл ею руку Белена, напоминающую отшлифованный прибоем камень, и прошептал: – Каждое мгновение.
Сила взорвалась тысячей осколков, отбросила, впечатала в стены, обожгла кожу… Предупредила, лишь предупредила, что хозяина не стоит злить.
Рикмас стоял в центре комнаты и с наслаждением рассматривал тех, кто надеялся перехитрить самого лучшего лжеца королевства.
– Ты всё равно не справишься со мной! – я с трудом, превозмогая бешеное жжение в плечах, подалась вперёд. Ползти, впиваться в каменные плиты ногтями, рвать зубами! Но не оставлять этого человека в живых! – Если я способна ещё хоть на что-то, я убью тебя! Тебе нет места на этой земле! Ты убил мою мать!
Рикмас замер. Повернулся ко мне, скрывая явно проступающую гримасу боли:
– Убил? Я любил Этну больше всего на свете! И именно в память о ней, я должен разорвать вашу проклятую связь, должен освободить, если не её, то хотя бы её дочь. А теперь прости, Вирке, но это будет очень-очень больно…
Глава 22. Очень-очень больно
Всё шло по плану. Слишком хорошо, чтобы оказаться правдой.
Я, признаться, опасался, что Бри, сама не подозревая, нас выдаст. Догадается или просто расцарапает Вирке лицо. Тоже могла. Не ожидал, что ведьмочка разозлится так сильно. Возможно стоило рассказать ей о нашей задумке… Нет, плохая идея.
«Никому не доверяй. Вообще никому!», – предупредила, отправляясь в путь со своим странным другом Эделина. Что ж, никому так никому. Ионе в первую очередь. И, к сожалению, Брианне тоже. Всегда был лишь один человек, которому я мог сказать правду. К сожалению, мы с ним очень редко ладили. Но гоблины иногда шутят…
На этот раз Вирке согласилась. Кажется, и сама удивилась, но чего только не сделаешь ради мести. По крайней мере, на этот раз мы сошлись в одном: подгадить другим важнее, чем друг другу.
И сестра сыграла свою роль. О, как она сыграла! Сдержалась, сумела, вытерпела, не бросилась на Рикмаса при первой же встрече, а заговорила зубы, поладила, не дрогнула, когда я изо всех сил изображал оскорблённого и преданного. Признаться, в какой-то миг я поверил, что Вирке лишь использует меня и надеется действительно разорвать связь, а не найти повод добраться до амулета. Но, кажется, убийцу родителей она ненавидела всё-таки больше, чем меня.
Мы привлекли внимание шпионки в таверне, хоть, к своему стыду, я и ошибся в том, кто именно доносит советнику, передали нужные сведения, дождались наёмников. И до чего же тяжело оказалось не прибить для острастки хотя бы одного! Но я справился: порезал, покалечил, избил до полусмерти, но ничего не сделавших мне (почти) людей не убивал, позволил связать и отвести во дворец. Хотя разочарованный взгляд Брианны, уверенной, что я преодолею любые трудности, переживался тяжело.
– Герой! Моё восхищение! – презрительно бросила она, когда ключ лязгнул безысходностью в замке нашей клетки.
– Брианна, прекрати, – одёрнула Иона. – Мы все не ожидали от Вирке такого…
– Не ожидали, – задумчиво подтвердил я. – Бри, у тебя в волосах остались шпильки?
– Стерва! Мерзавка! Предательница! – ругалась ведьма. – Что? Зачем тебе шпильки?
Я не выдержал, подтянул подругу к себе и принялся копаться в лохматом каштановом гнезде, в которое превратились её роскошные волосы.
– Догадайся! – я зло выдернул искомую железяку и протянул ей. – Откроешь дверь?
– Я что тебе, личная открывашка?! – возмутилась она. И тут же добавила, вырывая из пальцев шпильку и сгибая под немыслимым углом: – Конечно, открою! И, между прочим, тебя тоже выпущу! Я же не предательница!
Игнорируя едкие замечания, я бездумно вырвал новоявленный ключ и осторожно снова подколол им причёску подруги, чтоб не потерять ценность.
– Нужно вывести ведьм из Круга.
– Белен, милый, мне кажется, или ты что-то задумал? – хитро сощурилась матушка Иона.
– Не знаю. Возможно. Мы же собирались спасти ведьм, так? Почему бы не сейчас?
Если нам повезёт, если нам очень-очень повезёт, наш с Вирке план сработает: чем дальше ведьмы от амулета, тем слабее их связь с ним. Главное успеть увести затворниц за стены, и Рикмас останется без защиты. С парой десятков мелких камешков, способных разве что украсить безвкусное платье Брианны. И тогда я смогу сорвать его с шеи советника, тогда боль ведьм Круга не помешает мне, тогда я не почувствую всё то, что чувствуют они, потому что женщины будут в безопасности. Но для этого придётся вернуться.
Признаю, это оказалось сложно! Обессиленные, измученные, жмущиеся по углам, как животные, они не решались выйти из собственных клеток без веления советника, что уж говорить о побеге. Двоих пришлось выволакивать; троих – тащить против воли, цепляющихся за дверные створки, пытающихся поясом привязаться к решёткам; ещё четверо не реагировали никак, позволяя вынести себя за руки и ноги. Но мы справились. Среди ведьм оставались те, кого не загнобили до лишения разума, кто с готовностью помогал сёстрам, подставлял плечо, и вёл по подземному ходу, указанному Ионой, прочь от места, лишившего их свободы и воли.
– Я остаюсь, – я не подал Брианне руку, когда она попыталась помочь выбраться из катакомб.
– Белен, не дури! Вирке сделала свой выбор!
– Бри, я не могу, – я сделал шаг назад, изо всех сил надеясь, что случайно не столкнусь с одним из караулящих подземные лазы солдат. Хотя, видимо, Иона не соврала: коридор, открывающийся особым нажатием кирпичей у темницы, зарос грязью настолько, что наверняка и правда остался забыт со времён восстания. И думать не хотелось, откуда жрица про него знает.
– Белен, пожалуйста! – показалось, что губы Бри задрожали. – Прошу, пойдём с нами! Вирке ты не нужен, но ты нужен нам… Мне! Пожалуйста, мы можем убежать. Сейчас. От всего этого. Ты и я!
– Нет. Прости, Бри. Я понимаю, что ты заботишься…
– Идиот! – ведьма спрыгнула обратно в лаз, не глядя на меня. – Богиня, как же я ненавижу тебя, Белен из благородных!
Иона осторожно съехала по склону выведшего нас на поверхность лаза:
– Дети. Какие же вы всё-таки дети. Я не могу оставить вас без присмотра. Обесточить амулет? Увести ведьм подальше, чтобы его магия ослабла и ты мог отобрать его у Рикмаса? Рискованно, Белен, очень рискованно. Но если есть хотя бы один шанс… Девочки, – обратилась она в спасённым, впервые за долгие годы удивлённо щурившимся на солнечный свет, – вам придётся идти без меня. Не бойтесь. Я знаю, что сейчас вам страшнее, чем когда-либо ещё, но вы справитесь. Вот, – она стащила с запястья простенький плетёный браслет. – Это приведёт вас к Источнику. А я… Надеюсь, я как-нибудь всё-таки сумею найти вас потом. Что-то мне подсказывает, что хотя бы одному из нас хватит везения выбраться из этой передряги живым.
Иона, отряхивая юбки, встала рядом.
Ох и догадливая ведьма! Что ж, главной нашей хитрости она всё равно не знала.
Мы вернулись в темницу. Глупым, невероятно глупым было это решение, но Бри с матушкой шли рядом, бок о бок, не отставая и не задавая вопросов: и так ясно, что влюблённый идиот ни за что не ушёл бы без возлюбленной.
Но в темнице нас ждал король.
Вальдинг открывал и закрывал рот, никак не решаясь выбрать, нужно ли ругаться на сбежавших пленников или вопрошать, кто посмел запереть их без его ведома.
И я почти не успел обратить внимания ни на безмятежно сопящих под дверью стражников, коим полагалось бы охранять дверь с обратной стороны, ни на валяющуюся рядом резко пахнущую флягу, ни на подозрительно невинный вид короля. Потому что почти сразу дверь с усилием открылась, впуская советника и мою сестру, награждающую его затылок такими взглядами, что я бы на месте Рикмаса предпочёл скончаться добровольно и немедленно.
– Рикмас! Как это понимать?! – возмущённо рявкнул его величество Вальдинг.
***
Больно действительно было. Так больно, что подходящего слова я, пожалуй, и не смогла бы вспомнить.
Я валялась на полу посреди подвала, изгибаясь в судорогах, подчиняясь чужой воле, выворачивающей наизнанку.
– Хоть бы алтарь подготовил, неуч, – я с трудом сфокусировалась на сосредоточенном лице мучителя, – а то как-то некрасиво получилось.
– Не могу не согласиться, – удивительно тепло проговорил он. – Алтарь действительно есть, а Круг облегчил бы страдания, но ты предпочла ускорить события, так что придётся обойтись тем, что есть. Не моя в том вина.
Внутри жгло, пекло, убивало.
Белен, пошатываясь, поднялся и попытался прорваться, протягивая ко мне спасительно холодные ладони, но Рикмас, как от мошки, отмахнулся от него, поведя амулетом, впечатывая в стену, распиная, вжимая так сильно, что камень пошёл трещинами.