рожали - вру, тряслись от желания убить... Я так этого хотел, что внутренне плакал и рычал от бешеного желания, стискивая зубы. Но удавка остаточной человечности держала жёстко.
А потом побрякивание стало ритмичным, и я подошёл к двери, не глядя, а лишь краем глаза фиксируя тех двух алкашей, которые втиснулись телами в угол и отворачивались, вроде как: мы ничего не видели - Бога ради, не трогай нас!
К двери я даже не прикоснулся. Встал перед ней и взглянул на металлический прямоугольник с отверстием для ключа. Послышались щелчки, звенящий грохот упавшего на пол металлического предмета, и я вышел. Не останавливаясь, прошёл помещение и оказался в коротком коридоре, где меня тоже никто не остановил. Вспоминая потом этот путь, я сообразил, что не остановили по одной причине: меня не видели. Ещё позже сообразил: меня не видели, потому что я этого не хотел. А ещё потому, что на шее у меня побрякивало что-то невидимое даже для меня.
Тьма... Она не дала мне рассмотреть, куда я двинулся, выйдя из участка... Но побрякивание я продолжал слышать.
Очнулся лежащим ничком на сухом деревянном полу, чьи половицы, толстые, со стёртой краской, выгибались так, что в их дыры могла бы протиснуться крыса. Только крыс здесь нет. Дом, заброшенный. Одна из тех изб, каких полно бывает в дальнем пригороде, который сносится из-за подступающих городских строек.
Полежав и поняв, что мне дали роздых - редкое прояснение сознания, встал и осмотрелся. Темно и тихо. В одном углу железная койка. Голая, сетка ржавая, но переночевать можно. В растрескавшиеся рамы со стёклами, которые вот-вот выпадут, вливался лишь холодный лунный свет. Какая-то тень метнулась в стороне - ухватил её краем глаза. Резко развернулся. Никого. Тихо. Зрение начало приходить в норму - и я понял, что за тень: на стене висело старое зеркало. Волнистое и покрытое чёрными пятнами.
Словно так и надо, я прищёлкнул пальцами. И даже не удивился, не взглянул на пламя, взвившееся между средним и большим пальцами, небольшое, как от свечи. Зато присмотрелся к стеклу, в котором я отражался до пояса. Ранее короткие - что я ещё помнил, зачёсанные назад, сейчас волосы, как у пьяного хиппи, грязные и тяжёлые от этой грязи, свисали прямо на лицо, прикрывая волчий взгляд небольших, неразличимо тёмных глаз. Лицо, заросшее щетиной до неузнаваемости, худое от голода, несло отпечаток странного презрения... К чему бы только?.. К кому?.. К самому себе? Или я хотел, чтобы это выражение было, а на деле черты кривило, отражая, старое зеркальное стекло?
Но почему-то этот взгляд исподлобья ударил по сердцу. Ты знаешь этот взгляд!..
Отвернулся к койке, грузно сел.
Начали возвращаться ощущения. Посмотрел на руки. Грязные и липкие. От засыхающей крови. Бездумно вытер ладони о штаны, которые и так много чего перетерпели... Есть хочется. Сглотнул. И тяжело ухмыльнулся. Надеюсь, не оттого, что только что поохотился. Пусть и вынужденно... Слово "поохотился" мелькнуло странным эхом, но разбираться в нём не стал. Посмотрел на сегодняшнее своё ложе. Устал. Подспудный страх не давал лечь немедленно: проснусь ли в том же сознании, что сейчас?
Почему? Почему я боялся потерять это сознание? Оно ведь не принадлежало тому, кто был раньше... Тому, кто был одним из многих в деловых костюмах...
Но переждать ночь надо.
Под моим весом металлическая сетка койки прогнулась с еле слышным скрежетом. Не расслабляясь, я вытянулся, некоторое время смотрел на прогнувшийся ко мне потолок, а потом всё же закрыл глаза. Некоторое время вдыхал застарелый запах пыли, нанесённой в дом грязи и прогнившего, крашенного масляной краской дерева, а потом, несмотря на застоявшийся в помещении стылый холод, ушёл в сон...
2
- Привет, булочка!
Она, мрачная после бессонной ночи, покосилась на него: у-у, надо же было с ним встретиться именно сейчас на крыльце! И хмуро ответила, встряхнув зонт от воды:
- Привет, кекс!
Игорь предупредительно распахнул перед Леной дверь в дом. Пропустив её мимо себя, вороша свои тёмные волосы и ладонью сбивая с них капли, в спину спросил:
- А что так - грустно?
- Ничего. Погода такая. - Ответ она придумала не сразу, лишь собравшись с силами и заставив себя говорить. И тут же, опережая его, спросила: - Ты куда? В тренажёрный?
- Ага. А ты?
- В медитацию.
- Ты - в зал для медитаций? Что ты-то там забыла? Тебе бы лучше в тренажёрный - со мной. Вес бы сбавила, а то и мышцы укрепила бы. Знаешь - какая была бы! Конфетка!
- А тебе не всё ли равно? - буркнула она, даже не пытаясь отрезать что-то на "конфетку", а только изо всех сил мечтая, чтобы он немедленно свалил в тренажёрный зал и оставил её в покое.
- Знаешь... - Он раздражающе внимательно разглядывал её. - С тобой, будь ты бесконтактницей, я бы сейчас постарался не связываться.
- Это комплимент или издёвка?
- Лена, что случилось? Ты агрессивна.
- Я человек. Может же у меня быть и другое настроение, кроме ангельского терпения и дурацкой радости! - уже рявкнула она. И не пожалела о своём рявканье, как бывало иногда, когда срывалась. - Может, мне тоже хочется бывать иногда агрессивной! Надоело умилительно хлопать глазками, чтобы все вокруг счастливыми были!
- Понял. Не дурак, - спокойно откликнулся Игорь, и вот теперь ей стало стыдно.
Но всё равно насупилась и быстро, чтобы не нагрубить ещё больше, ушла по коридору, ведущему к залу для медитаций.
Зал был нужен не совсем по назначению. Лена хотела выспаться, но не хотела, чтобы об этом знали. В "лотосе", конечно, ей, нетренированной, не посидеть, но на коленях вполне, вполне... Прежде чем зайти в зал, переоделась в раздевалке при нём. Развесила по краям шкафчика и на дверце мокрую после дождя одежду, расчесала светлые волосы, чтобы распушились и высохли. За это время убедилась, что в помещении никого нет - утро же. Плотно закрыла дверь - и наревелась всласть.
В зале, успокоенная и уже с высохшими глазами, включила музыку и села на колени... Задремала сразу, но глубокий сон шёл плохо. А потом Лена учуяла что-то странное - какой-то сладковатый запах, узнала дымный привкус горящей свечи. Где-то в дремотном забытье подумалось, что кто-то вошёл в зал и тоже сидит, медитируя. И этот кто-то любит при этом жечь ароматические свечи. Думая об этих свечах, и уснула.
... - Лена...
Девушка вздохнула и подняла голову.
Игорь. Сидит перед ней на корточках, вглядываясь в лицо.
- Чё надо? - хмуро спросила она.
- Мне ничего, - меланхолично ответил он. - Алексеич зовёт.
Он встал на ноги и даже спрашивать не стал, помочь ли ей. Аккуратно взялся за её локти и легко поднял. Если он и побывал в тренажёрном зале, то успел переодеться. Снова в обычных джинсах и в летнем джемпере. Осмотрел её придирчиво и предупредил:
- В кабинете будет не только Алексеич. Переоденься. И носик попудри.
- Почему носик? - вяло после сна возмутилась Лена.
Игорь хмыкнул и легонько ткнул в вышеназванный.
- Потому что.
И ушёл, пока возмущённая девушка подбирала слова обругать его.
Если бы парень сказал, что её просто ждут, Лена бы засела в раздевалке надолго. Ну, хотя бы чтоб позлить его. Но Алексеич... Как сказала одна знакомая - другие весовые категории. Так что девушка стремительно переоделась и обновила боевую раскраску, чтобы спрятать запавшие после плача глаза и мешки под ними.
Игорь терпеливо ждал у дверей в раздевалку.
- А кто там будет? - спросила Лена, поспевая за ним, длинноногим по коридору.
- Не знаю. Один перец какой-то там уже сидит. Но, кажется, один из наших. А может, не из наших, но я его, кажется, у нас несколько раз видел.
- Есть хочу, - невпопад сказала Лена.
- Хочешь, потом сбегаем в кафе? Тут неподалёку открытое армянское есть. Знаешь, какие у них шашлыки в бандере делают? Ммм...
- Игорь, если ты хоть слово ещё скажешь про шашлык, я из тебя его сделаю!
- Не выспалась, - сделал вывод парень.
- А... а ты откуда знаешь?!
- Алексеич сказал, что заходил к тебе. Ты заснуть не могла (Лена остановилась и закрыла лицо ладонями, пряча вспыхнувший на щеках румянец), и он зажёг тебе пару свечей. Ну, чего остановилась? Идём. И так опаздываем.
Пока дошли до кабинета, Лена успокоилась. Могла бы сообразить сразу, что хозяин дома по-звериному чует малейшую неправильность в ауре собственного жилища. Ладно. Если он позаботился о ней, значит, ничего страшного. Но на будущее надо бы учесть. Алексеич одно и то же замечание своим ребятам не делает. Забота заботой, но команды должны состоять из тех, кто сразу усваивает урок.
Игорь снова пропустил её вперёд, в кабинет, где хозяин пока отсутствовал. А потом, когда девушка шагнула и остановилась, выглядывая место, куда сесть, парень, снова придержав под локоть, направил её в дальний угол. Здесь стояли низкие кресла, а перед ними журнальный столик, куда Лена положила свою сумочку. И огляделась, после чего сразу успокоилась. Место было примечательно тем, что с обеих сторон от кресел здесь стояли кадки с фикусом, чьи ветви нависали над сидящими. Если сидеть тихонько и скромно - никто в кабинете на них двоих не обратит внимания.
Чувствуя себя в уютном гнёздышке, Лена даже улыбнулась. Почти как в детстве, когда играешь в какие-нибудь догонялки и прячешься от водящего с радостным воплем: "Я в домике! Я в домике!"
Она посмотрела на Игоря. Он сидел спокойно, не думая о каких-то дурацких детских играх, зато внимательно осматривался. Точней - смотрел в противоположный угол, где тоже в "домике", по впечатлениям, прятался тот самый незнакомец, о котором парень уже говорил. Лена с интересом заглянула в угол и столкнулась взглядом с мужчиной, который в этот момент тоже поднял глаза на них.
- Здравствуйте.
Низкий голос заставил девушку машинально откликнуться и поздороваться сразу за себя с Игорем. Чем-то мужчина был схож с парнем. Даже одет так же - в джинсы и в лёгкую куртку, сейчас расстёгнутую, так что из-под неё виднеется лёгкий джемперок. Такой же высокий и темноволосый. Только гораздо старше. Стрижка короткая, по вискам - видимая даже через весь кабинет проседь. Лицо скуластое, голодное, словно работал всю ночь, как и девушка, и не успел забежать куда-нибудь поесть.