Ну тогда, предположил Пуаро, может быть, Сейнсбери Сил обратилась к мистеру Морлею по рекомендации миссис Чепмен…
— Да, возможно. А вы не справлялись об этом у секретаря? — сказала миссис Адамс.
— Мы задавали этот вопрос мисс Невилл. Она не берется сказать точно, но уверена, что если бы миссис Чепмен говорила ей что-то по поводу мисс Сейнсбери Сил, она наверняка запомнила бы эту необычную фамилию. Скажите, миссис Адамс, вы ведь познакомились с мисс Сейнсбери Сил в Индии? Не говорила ли она вам, что ей довелось встречаться там с мистером Алистером Блантом или с его женой?
— О нет, не думаю, мосье Пуаро! Вы ведь имеете в виду известного банкира? Да, несколько лет назад он с женой приезжал в Висеро, но если бы Мабелль виделась с ними, она бы непременно нашла повод об этом упомянуть. — Миссис Адамс тонко улыбнулась. — В душе мы все такие снобы.
— Стало быть, она никогда не упоминала о Блантах, о миссис Блант, в частности?
— Ист, никогда.
— А если бы мисс Сейнсбери Сил была близкой приятельницей миссис Блант, вы ведь наверняка слышали бы об этом?
— О да. Не думаю, что Мабелль знала кого-нибудь из их круга. Все ее знакомые — вполне обыкновенные люди, такие же, как мы с вами.
— О, мадам, простите, но я не могу с вами согласиться, — галантно ввернул Пуаро.
Миссис Адамс отзывалась о Мабелль Сейнсбери Сил очень хорошо — так, как обычно говорят о недавно усопших. Вспоминала, как много хорошего сделала Мабелль для миссионерской организации, какое доброе у нее сердце, какая она ревностная христианка.
Эркюль Пуаро слушал очень внимательно. Да, Джепп прав: Мабелль Сейнсбери Сил вполне реальная личность. Жила в Калькутте, преподавала сценическую речь, приобщала местных жителей к христианской вере. Почтенная, добродетельная. Правда, несколько суетливая и бестолковая… Но именно про таких женщин обычно говорят: у нее золотое сердце.
— Она все делала с таким рвением, — говорила миссис Адамс. — И не понимала, как это люди могут быть настолько равнодушными. «Их просто невозможно расшевелить, — говорила Мабелль. — Добиться от них пожертвований с каждым годом все труднее и труднее». Это и понятно, налоги растут, цены тоже… Однажды она мне сказала: «Сколько добрых дел можно было бы сделать, будь у нас деньги! Знаешь, Алиса, мне иногда кажется, я даже могла бы пойти на преступление, чтобы их раздобыть». Вот, видите, мосье Пуаро, какая она отзывчивая, все ради других.
— Она действительно так сказала? — задумчиво переспросил Пуаро и, как бы между прочим, поинтересовался, когда именно мисс Сейнсбери Сил изрекла столь необычную мысль.
— Да месяца три назад.
Выйдя от миссис Адамс, Пуаро углубился в раздумья.
Итак, Мабелль Сейнсбери Сил.
Славная женщина, искренняя и сердечная, заслуживает всяческого уважения. Тем не менее мистер Барнс считает, что именно такие вот добродетельные дамы нередко становятся преступницами.
Она возвращалась из Индии тем же пароходом, что и мистер Эмбериотис. Есть основания предполагать, что он приглашал ее на ленч в «Савой».
Она ни с того ни с сего обратилась к Алистеру Бланту и стала уверять его, что хорошо знала его жену.
Она дважды посещала дом, где потом была найдена мертвая женщина, одетая в ее платье, в сундуке лежала даже ее сумочка… чтобы легче было установить личность убитой… Вот это уже был явный перебор!
И еще мисс Сейнсбери Сил сразу после визита полиции неожиданно покинула «Гленгаури-Корт-отель».
Укладываются ли все эти факты в разработанную им версию? Да, укладываются, сказал себе Пуаро.
Увлеченный своими мыслями Пуаро вдруг обнаружил, что уже подошел к Риджентс-парку. Он решил еще немного прогуляться, прежде чем сесть в такси. Наученный опытом, он мог совершенно, точно рассчитать момент, когда его шикарные лакированные башмаки начнут натирать ноги.
Стоял чудесный летний день. Пуаро со снисходительной улыбкой посматривал на нянек, любезничающих со своими обожателями. Пока девицы строили глазки и хихикали, их розовощекие питомцы вовсю наслаждались свободой.
Собаки лаяли и то и дело затевали друг с другом веселую возню.
Мальчишки пускали кораблики.
Чуть ли не под каждым деревом сидели влюбленные, тесно прижавшись друг к другу.
— Ах! Jeunesse, jeunesse[80],— вздохнул растроганный Пуаро.
Они выглядели восхитительно, эти лондонские девчонки. С каким шиком носили они свои дешевенькие платьица! Вот только все они, к сожалению, худенькие. Где пышные формы, где чувственные линии, которые в былые времена радовали глаз поклонника женской красоты?
Он, Эркюль Пуаро, помнит таких женщин… В особенности, одну… прелестное создание… райская птица… Венера…
Разве среди этих миловидных девчушек найдется хоть одна, которая выдержала бы сравнение с Верой Розаковой? Настоящая русская аристократка, — аристократка до мозга костей! — и просто гениальная мошенница… Создает же природа такие шедевры!
Вздохнув, Пуаро обуздал свое разыгравшееся воображение и вернулся к действительности.
Оказывается, не только няньки и служанки любезничали со своими поклонниками под деревьями Риджентс-парка.
Вон там, под липой, какое дивное создание, явно творение рук Скьяпарелли[81], и с ней юноша. Они разговаривают, склонившись голова к голове. Он ее пылко в чем-то убеждает.
Нельзя слишком быстро сдаваться! Пуаро от всей души надеялся, что девушка это понимает. Столь приятную игру надо вести как можно дольше…
Пуаро с умилением любовался прелестной сценкой, и вдруг понял, что эти молодые люди ему очень даже знакомы…
Стало быть, Джейн Оливера пришла сюда повидаться со своим американским революционером…
Внезапно лицо у Пуаро стало печальным и одновременно — решительным.
После минутного колебания он пересек лужайку и приблизился к влюбленным.
— Bonjour, mademoiselle![82] — сказал он, сняв шляпу и картинно ею взмахнув.
Пуаро заметил, что Джейн Оливера не слишком огорчилась, увидев его.
Чего отнюдь нельзя было сказать о Говарде Рейксе.
— Опять это вы! — с досадой вскричал он.
— Добрый день, мосье Пуаро, — улыбнулась Джейн. — Как неожиданно вы всегда появляетесь!
— Точно черт из табакерки, — буркнул Рейке, злобно глядя на сыщика.
— Не помешаю? — деликатно поинтересовался Пуаро.
— Нисколько, — приветливо сказала Джейн.
Говард Рейке промолчал.
— Приятное местечко вы отыскали, — заметил Пуаро.
— Было приятное, — бросил Рейке.
— Успокойся, Говард. Ты должен научиться прилично себя вести.
— Это еще зачем! — фыркнул тот.
— Это тебе поможет, вот увидишь, — сказала Джейн. — Я ведь тоже не умею себя вести, но я могу себе это позволить. Поскольку я богата, довольно привлекательна и вдобавок у меня полно влиятельных друзей. Несчастья же меня обходят стороной. Так что я могу прожить и без хороших манер.
— Джейн, я не расположен вести светскую беседу. Думаю, мне лучше удалиться.
Он поднялся, сухо кивнул Пуаро и зашагал прочь.
Подперев рукой подбородок, Джейн смотрела ему вслед.
— Увы! — вздохнул Пуаро. — Недаром говорят — третий лишний. Когда молодые флиртуют…
— Флиртуют? Что за старомодное выражение!
— Зато точное, разве нет? Как еще назвать ту игру, которая предшествует объяснению? И юноша, угодивший в путы любви, предлагает девушке руку и сердце?
— Как витиевато! Нет, раньше все-таки очень забавно разговаривали.
— Просто мне вспомнился один стишок. — Пуаро нараспев процитировал: — «Тринадцать, четырнадцать — из пут любви не вырваться». Посмотрите вокруг, разве я не прав?
— Да… похоже, я не оригинальна…
Джейн взглянула ему прямо в глаза.
— Хочу извиниться перед вами. Тогда в Эксшеме я подумала, что вы приехали, чтобы шпионить за Говардом. Но потом дядя Алистер сказал, что сам пригласил вас, чтобы попросить разобраться в деле этой пропавшей женщины — мисс Сейнсбери Сил. Это правда?
— Конечно.
— Поверьте, я сожалею о том, что наговорила вам тогда. Но, признаться, я была уверена… Уверена, что вы следите за нами.
— Как бы то ни было, мадемуазель, главное, что я своими собственными глазами видел, как мистер Рейке спас вашего дядю от этого террориста. Он набросился на него как лев, не дав ему выстрелить еще раз.
— Мосье Пуаро, вы всегда так говорите, что не поймешь: то ли вы шутите, то ли нет…
— В данный момент я абсолютно серьезен, мисс Оливера.
— Почему вы так на меня смотрите, будто… вам меня жаль. — Голос Джейн дрогнул.
— Потому что скоро я должен буду совершить некий поступок…
— Ну так не совершайте!
— Увы, мадемуазель, это мой долг…
Девушка молча смотрела на Пуаро широко открытыми глазами.
— Вы нашли… эту женщину? — наконец спросила она.
— Давайте скажем так — я знаю, где она.
— Она мертва?
— Я этого не говорил.
— Значит, жива?
— И этого я тоже не говорил.
В глазах Джейн мелькнуло раздражение.
— Ну, знаете, одно из двух — или жива, или мертва! — воскликнула она.
— На самом деле все не так просто.
— По-моему, вы любите все усложнять.
— Да, меня часто в этом упрекают, — признался Пуаро.
Джейн поежилась.
— Странно… Такой теплый день, а меня дрожь пробирает…
— Может быть, вам лучше пройтись, мадемуазель.
Джейн поднялась, некоторое время постояла в нерешительности, затем внезапно сказала:
— Говард хочет, чтобы я вышла за него замуж. И немедленно. Тайком от всех. Говорит… говорит, что иначе я вообще не решусь… что я слабовольная. — Она осеклась и с неожиданной силой схватила Пуаро за руку. — Мосье Пуаро, что мне делать?
— Почему вы спрашиваете меня? У вас есть более близкие люди.
— Мама? Если я только об этом заикнусь — она такой шум поднимет! Дядя Алистер? Он очень осторожный и такой трезвый. «Моя дорогая, куда спешить! Надо проверить свои чувства. Этот твой молодой человек — довольно странный тип. Не стоит действовать сгоряча…»