— И кому-то удалось пробраться сюда с «большой земли» незамеченным?
— А почему бы нет? Мы все были на пляже. Мисс Маршалл и миссис Редферн отправились в бухту Чаек. Капитан Маршалл в своей комнате писал письма. Этого убийцу, черт возьми, могла заметить, пожалуй, только мисс Дарнлей!
— А где была в это время мисс Дарнлей?
— Сидела на выбитой в скале площадке, это место здесь называют Солнечным карнизом. Мистер Редферн и я видели ее, когда лодка огибала остров.
— Возможно, вы правы, мисс Брюстер, — сказал комиссар полиции.
— Да не «возможно», а точно. Женщина столь сомнительного поведения сама по себе прекрасный ключ для расследования. Вы согласны со мной, мосье? — повернулась она к прославленному детективу.
Эркюль Пуаро посмотрел в ее честные серые глаза и с готовностью произнес:
— О да! Совершенно с вами согласен, мисс. Сама Арлена Маршалл — лучший и единственно верный ключ к разгадке своей смерти.
— И что вы намерены предпринять? — Мисс Брюстер обвела холодным смелым взглядом своих собеседников.
— Можете быть уверены, мисс, — сказал полковник Вестон, — что мы не упустим ни одного свидетельства из прошлого миссис Маршалл.
Эмилия Брюстер вышла из комнаты.
Инспектор Колгейт уселся поудобнее и заявил:
— Вот это, я понимаю, показания! Ни тени сомнения! Стерла покойницу в порошок. — Он сделал короткую паузу и задумчиво произнес: — Досадно, что у нее железное алиби на все сегодняшнее утро. Вы обратили внимание на ее руки? Ладони совсем как у мужчины! Она женщина сильная, сильнее иного джентльмена… — Он посмотрел на маленького бельгийца. — А вы уверены, мосье, что она не отлучалась с пляжа?
Эркюль Пуаро покачал головой:
— Дорогой инспектор! Она вышла на пляж раньше, чем миссис Маршалл могла оказаться в бухте Эльфа. А потом все время находилась в поле моего зрения — до самого отплытия с Редферном на лодке.
— В таком случае она чиста, — грустно вздохнул инспектор Колгейт.
Эркюль Пуаро, как обычно, с искренним удовольствием наблюдал за Розамунд Дарнлей, обаяние этой молодой женщины скрашивало даже рутинный допрос с отвратительными подробностями убийства. Она заняла место напротив полковника Вестона и посмотрела на него пытливым живым взглядом.
— Наверное, вы хотели бы узнать мое имя и адрес? — начала она. — Розамунд Энн Дарнлей. Руковожу домом моделей «Розовый мир» в Лондоне, на Брук-стрит, шестьсот двадцать два.
— Благодарю. Не хотели бы вы, мисс, поделиться с нами сведениями, которые могли бы нам помочь?
— Вряд ли мне известно что-нибудь существенное.
— Мисс Дарнлей, что вы делали сегодня с…
— Завтракала примерно в половине десятого. Потом вернулась в свою комнату за книжкой и зонтиком и пошла на Солнечный карниз. Тогда было минут двадцать пять одиннадцатого. Без десяти двенадцать вернулась в отель. Поднялась к себе, взяла ракетку и до ленча играла в теннис.
— Значит, вы были на Солнечном карнизе с половины одиннадцатого до без десяти двенадцать?
— Да.
— Видели ли вы сегодня утром миссис Маршалл?
— Нет.
— Может, вы видели ее сверху, когда она на лодке плыла в сторону бухты Эльфа?
— Нет. Наверное, она проплыла раньше, чем я добралась до Солнечного карниза.
— Не заметили ли вы, мисс, еще какую-нибудь лодку?
— Нет. Я читала. Время от времени отрывала взгляд от книжки и смотрела на море, но оно было пустынным.
— И лодку, на которой плыли мисс Брюстер и мистер Редферн, вы тоже не видели?
— Не видела.
— Насколько мне известно, мисс, вы знали капитана Маршалла раньше?
— Да. Это мой давнишний знакомый. Наши родители жили по соседству, почти рядом. Но мы не виделись уже лет двенадцать.
— А миссис Маршалл вы знали?
— Я как-то видела ее мельком. Но познакомились мы только здесь.
— Как вы считаете, мисс, отношения между капитаном Маршаллом и его женой были хорошие?
— И даже очень, я бы сказала.
— Капитан Маршалл любил свою жену?
— Ну наверное. Впрочем, на эту тему я ничего сказать не могу. Капитан Маршалл придерживается старомодных правил и не имеет привычки посвящать в свои личные проблемы посторонних.
— Нравилась ли вам миссис Маршалл?
— Нет, — не задумываясь ответила она.
— Почему?
На губах мисс Дарнлей промелькнула едва заметная усмешка.
— Вы ведь уже осведомлены о том, что Арлена Маршалл не вызывала симпатий у так называемого слабого пола? Женщины вызывали у нее смертельную скуку, и она не скрывала этого. Тем не менее одевала бы я ее охотно, потому что она обладала врожденным вкусом. Она знала толк в туалетах и умела их носить. Я была бы рада такой клиентке.
— Много денег она тратила на наряды?
— Безусловно. Но у нее приличное состояние, да и капитан Маршалл тоже человек далеко не бедный.
— Вы случайно не слышали — сами либо от кого-то, — что миссис Маршалл шантажировали?
На выразительном лице Розамунд Дарнлей отразилось удивление.
— Шантажировали? Арлену?
— Эта мысль показалась вам абсурдной, мисс? Верно?
— Да… В общем так. Шантаж… как-то с нею не увязывается.
— Но в принципе возможно.
— В принципе возможно все. Эту истину довольно скоро постигает каждый из нас. Но я не очень понимаю, зачем кому-то шантажировать Арлену?
— Но, может быть, существовали некие щекотливые обстоятельства, которые миссис Маршалл хотела скрыть от мужа?
— Ну… может быть… — Мисс Дарнлей тут же с улыбкой объяснила свою неуверенность: — Вы уж простите мои сомнения, но, видите ли, полковник, образ жизни Арлены был всем известен. Она никогда не изображала из себя безупречную леди.
— Как вы считаете, мисс, муж знал о… о ее близких отношениях с другими мужчинами?
Розамунд наморщила лоб и, немного подумав, неуверенно произнесла:
— Просто не знаю, что вам ответить…. Лично мне всегда казалось, что Кеннет Маршалл не питает иллюзий относительно жены, и ему прекрасно известно, что она собой представляет. Но я могу и заблуждаться.
— То есть вы хотите сказать, что в глубине души он, возможно, все же считал, что она верна ему?
— Откуда мне знать? — ответила она чуть раздраженно. — Мужчины — такие глупцы! А Кеннет, несмотря на свой умудренный вид, очень наивен. Он мог слепо верить ей. Мог убедить себя в том, что Арлена позволяет обожать себя — и только…
— Известно ли вам, мисс… Не слышали ли вы случайно о ком-нибудь, кто мог затаить зло на миссис Маршалл?
— Разве что ревнивые жены, — еще раз улыбнулась Розамунд Дарнлей. — Но поскольку Арлену нашли задушенной, преступник безусловно мужчина.
— Да, конечно.
— Кто же это сделал? Нет, ничего не приходит в голову, — задумчиво сказала она. — Мы ведь с нею были почти незнакомы. Вам следовало бы обратиться к кому-нибудь из ее близкого окружения, полковник.
— Благодарю вас, мисс.
Розамунд посмотрела на знаменитого детектива и не без тонкой иронии улыбнулась:
— А у вас, мосье Пуаро, нет никаких вопросов?
Он беспомощно развел руками и улыбнулся в ответ:
— Мне вас и спросить больше нечего.
Мисс Дарнлей поднялась и вышла из комнаты.
Глава 8
Полковник Вестон, инспектор Колгейт и Эркюль Пуаро стояли в спальне, которую до недавних пор занимала Арлена Маршалл. Две стеклянные двери из эркера[189]вели на балкон, нависавший над самым пляжем. На туалетном столике посверкивала в солнечных лучах батарея флаконов и баночек со всевозможными лосьонами и кремами известных косметических салонов. Однако все трое мужчин не обращали никакого внимания на это милое женскому сердцу великолепие, их интересовало совсем другое. Инспектор Колгейт с сосредоточенным видом выдвигал и задвигал ящики. Вскоре он, что-то пробормотав, вынул пачку писем. Они с полковником Вестоном стали их просматривать. Эркюль Пуаро, открыв одну из дверок шкафа, принялся перебирать висящие там платья и спортивные костюмы. За другой дверкой было несколько полок, заполненных стопками отделанного кружевами белья. На одной лежали шляпки: две пляжные из лакированного картона, красная и бледно-желтая; широкополая гавайская из соломы; темно-синяя из мягкой льняной ткани; три или четыре маленькие нелепые шапочки, каждая из которых несомненно стоила несколько гиней[190] — одна напоминала темно-синий берет, другая была из черного бархата, с кисточкой, третья представляла собой светло-серый тюрбан. Маленький бельгиец со снисходительной улыбкой посмотрел на эти безделки и тихо пробормотал про себя:
— Les femmes!
Полковник Вестон тем временем тщательно складывал прочитанные письма.
— Три от Редферна, — сказал он. — Наивный осел! Полагаю, эта история на несколько лет отобьет у него охоту писать женщинам письма! Они всегда хранят письма своих вздыхателей, даже если клянутся, что сожгли их. Есть еще одно письмо такого же сорта, — добавил он и передал знаменитому сыщику небольшой листок.
«Дорогая Арлена!
Я в отчаянии! Уезжаю в Китай и все время думаю о том, что, возможно, не увижу тебя долгие, долгие годы! Не могу представить себе, чтобы какой-нибудь мужчина мог так же, как я, сходить с ума из-за женщины… Благодарю тебя за чек. Теперь я спасен от суда. Я едва не скатился в пропасть… Но я ведь хотел заполучить эти огромные деньги только ради тебя. Сумею ли я заслужить твое прощение? Мечтаю украсить бриллиантами твои чудесные ушки, а на шею повесить молочной белизны жемчуга. Впрочем, жемчуг в наши дни уже не тот. Лучше — сказочный изумруд? Вот именно! Огромный изумруд, напоминающий о сладостной прохладе зеленых кущ, и при этом пылающий скрытым огнем. Умоляю, помни обо мне! Но я и так уверен, что ты меня не забудешь. Ты моя, моя навеки.
Прощай, моя радость, прощай любимая.