— Вы полагаете, что этот кто-то проник на остров из, так сказать, внешнего мира, с «большой земли»? — спросил маленький бельгиец.
— Да. Наверное укрылся в гроте и ждал, когда она появится.
— Чтобы Арлена Маршалл отправилась на свидание с таким мужчиной? Нет, она бы только высмеяла его и никуда не пошла, — твердо сказал Эркюль Пуаро.
— Она могла не знать, что это он. Ведь он мог прислать ей записку и от чужого имени.
— Не исключено, — пробормотал Пуаро и добавил: — Об одном вы забыли, мадемуазель. Человек, решившийся на убийство, не отправился бы средь бела дня через дамбу, которая подходит почти вплотную к отелю. Кто-нибудь мог его увидеть.
— Да, конечно, — сказала она, — но совсем необязательно. Убийца мог проскользнуть и незамеченным.
— Возможно, — согласился Пуаро. — Но дело в том, что этот человек не мог строить свои расчеты на случайном везении.
— Вы забыли об одном важном обстоятельстве, мосье, — подхватила Розамунд. — О погоде.
— О погоде?
— Именно! В день убийства она была прекрасная. А накануне? Вы помните? Туман, дождь как из ведра. Тогда кто угодно мог незаметно проникнуть на остров. Требовалось только пробраться в бухту Эльфа и спрятаться на ночь в гроте. Туман очень существенный фактор, мосье.
Добрую минуту Пуаро молча смотрел на нее, потом ответил:
— Что ж, ваши рассуждения весьма убедительны.
Розамунд вспыхнула от смущения.
— Такова моя версия. Не знаю, насколько она верна. А как все это видится вам, мосье?
— Гм… — хмыкнул Пуаро и бросил взгляд на море. — Eh bien, мадемуазель. Я приверженец простоты. Я всегда склоняюсь к тому, что преступление совершил человек, вызывающий больше всего подозрений. С самого начала я приметил тут такого человека.
— Продолжайте, — с неожиданной хрипотцой в голосе сказала мисс Дарнлей.
— Но понимаете, мадемуазель, тут имеется одна закавыка. Эта персона, судя по обстоятельствам, никак не могла совершить убийство.
Пуаро услышал, как она тайком перевела дух, а потом осторожно спросила:
— Ну и?
Именитый сыщик пожал плечами.
— В этом как раз и заключается моя проблема. — Он выдержал нужную паузу. — Вы позволите задать вам один вопрос?
— Разумеется.
Она вся напряглась, однако вопрос явно оказался для нее совершенно неожиданным.
— Когда вы вернулись в отель, чтобы переодеться перед теннисом, вы принимали ванну?
Розамунд Дарнлей широко раскрыла глаза.
— Ванну? О чем вы, мосье, говорите?
— О купании. Вы понимаете? Фарфоровая ванная. Над ванной кран. Вы его открываете, наполняете ванну и ложитесь в воду, потом встаете. А потом вода с шумом вытекает в трубу.
— Вы сошли с ума, мосье Пуаро?
— Нет. Я в абсолютно здравом уме.
— В таком случае отвечаю, что ванну я не принимала.
— Ха! — воскликнул Пуаро. — Выходит, ее никто не принимал. Это весьма любопытно.
— Но почему кто-то должен был купаться?
— Вот именно. Почему?
— По-моему, на вас слишком сильно повлиял дотошный Шерлок Холмс, — чуть насмешливо сказала она.
Эркюль Пуаро улыбнулся, потом несколько раз потянул носом.
— Мадемуазель, позвольте мне маленькую дерзость.
— Я убеждена, что Эркюль Пуаро просто не способен быть дерзким.
— Мадемуазель, вы слишком великодушны. Ну раз так, то замечу: духи, которыми вы пользуетесь, восхитительны. Они имеют какой-то особый nuance[207].— Он интригующе умолк и тут же деловито добавил: — «Габриэль», номер восемь, верно?
— Вы очень наблюдательны. Всегда пользуюсь только этими духами.
— Эти же духи употребляла и Арлена Маршалл. Очень изысканные, не правда ли? И очень дорогие.
Розамунд, чуть улыбнувшись, пожала плечами. Пуаро продолжал:
— В день, когда было совершено это ужасное преступление, вы, мадемуазель, утром сидели здесь. Вас видели из лодки — по крайней мере, ваш зонтик — мистер Редферн и мисс Брюстер. Вы точно не были в то утро в бухте Эльфа и не забирались в грот, который тут зовут гротом Эльфа?
Розамунд Дарнлей метнула на него быстрый взгляд и спокойным бесстрастным голосом произнесла:
— Вы спрашиваете, не я ли убила Арлену Маршалл?
— Нет. Я спрашиваю о другом: были ли вы в тот день в гроте Эльфа?
— Даже не знаю, где он находится. А зачем мне было туда забираться? С какой целью?
— Мадемуазель, в день, когда произошло убийство, в гроте Эльфа была особа, употребляющая духи «Габриэль» номер восемь.
— Только что вы, мосье, говорили, что такими же духами пользовалась и Арлена Маршалл, — сухо заметила Розамунд. — Она была в тот день в бухте Эльфа. Вполне возможно, заглянула и в грот.
— Зачем, мадемуазель? Там темно, тесно и очень неуютно.
— Вы спрашиваете об этом меня? — возмутилась Розамунд. — Ее нашли на берегу этой бухты. Поэтому, вероятнее всего, там была именно она… Я уже говорила, что ни на шаг не отлучалась отсюда.
— Не считая прогулки до отеля, когда вы зашли в комнату капитана Маршалла, — уточнил знаменитый детектив.
— Разумеется! Об этом я уж совсем забыла.
— Но только вы напрасно думаете, что он вас не заметил.
— Кеннет видел меня? — спросила она недоверчиво. — Он… он так сказал?
— Да, мадемуазель, видел, — кивнул Эркюль Пуаро. — В зеркале, которое висит над столом.
— A-а… понятно, — судорожно вздохнув, прошептала она.
Пуаро больше не смотрел на море, его взгляд был устремлен на руки мисс Дарнлей, сложенные на коленях. Прекрасной формы, с очень длинными пальцами.
Розамунд искоса взглянула на Пуаро и поняла, что у него на уме.
— Почему вы так смотрите на мои руки? — бросила она резко. — Неужели вы думаете… что я…
— Думаю… что, мадемуазель?
— Ничего, — тихо сказала она.
Примерно через час Эркюль Пуаро стоял в конце тропинки, ведущей к бухте Чаек. На пляже он увидел худощавую девушку в красной блузке и темно-синих шортах.
Немного за нею понаблюдав, Пуаро спустился на пляж. Так как на нем были очень элегантные, но тесноватые полуботинки, он ступал по камням крайне осторожно. Линда Маршалл внезапно подняла голову и как будто слегка вздрогнула. Он проворно присел около нее на камень и перехватил подозрительный взгляд девушки — взгляд, выдававший ее смятение. Мысленно себя обругав, он напомнил себе, что перед ним совсем юное и очень ранимое существо.
— В чем дело? — спросила она. — Чего вы хотите, мосье Пуаро?
Эркюль Пуаро долго молчал, прежде чем начать разговор. Наконец он сказал:
— Вчера, дитя мое, вы сказали комиссару полиции, что вы любили свою мачеху и она хорошо к вам относилась.
— Что из того?
— Мадемуазель, вы сказали неправду.
— Это истинная правда.
— Допустим, мачеха относилась к вам неплохо. Но вы не любили ее… О нет! Скорее наоборот — вы ее недолюбливали. Это бросалось в глаза.
— Да… Может, я и не слишком ее любила, только о тех, кого нет в живых, таких вещей не говорят. Это неприлично…
Пуаро вздохнул.
— Вас так учили в школе, мадемуазель?
— Да… И в школе…
— Когда расследуют убийство, следует говорить не то, что прилично, а то, что соответствует действительности.
— Так и знала, что вы это скажете.
— Да, я обязан это сказать, и я это говорю, — подхватил он. — Моя задача — узнать, кто убил Арлену Маршалл.
— А я хочу обо всем забыть! — вздрогнув, воскликнула Линда. — Это так ужасно!
— Но у вас это не получается, правда, мадемуазель? — мягко спросил он.
— Думаю, это сделал какой-то сумасшедший.
— По-моему, не совсем, — вполголоса сказал знаменитый детектив.
— Вы говорите так… — Линда запнулась, — так, будто уже все знаете.
— Может, и знаю. — Эркюль Пуаро сделал паузу. — Дорогое мое дитя, если вы захотите мне довериться, я обещаю сделать все, чтобы разрешить ваши затруднения.
— Нет у меня никаких затруднений! — выпалила она, внезапно вскакивая на ноги. — Ничего вы для меня не можете сделать. И вообще я не понимаю, о чем вы говорите.
Пуаро искоса взглянул на нее.
— Я говорю о… свечах… — сказал он и увидел в глазах девушки ужас.
— Я не буду вас слушать, мосье! — закричала она. — Не хочу!
Проворно, как молодая газель, она пересекла пляж и стала карабкаться в гору по петляющей тропинке.
Эркюль Пуаро сокрушенно покачал головой. На лице у него была написана тревога.
Глава 11
Инспектор Колгейт докладывал комиссару полиции:
— Кое до чего докопались, сэр. Ну кто бы мог подумать! Я говорю о деньгах миссис Маршалл. Мы побывали у ее адвокатов, которые, кстати сказать, потрясены. Пожалуй, версия о шантаже не лишена оснований. Вы помните, полковник, что старый Эрскин оставил ей пятьдесят тысяч фунтов? Так вот, от этой суммы осталось только пятнадцать тысяч.
Полковник Вестон присвистнул:
— О-о! А что с остальными деньгами?
— Любопытная история, сэр. Время от времени миссис Маршалл распродавала основной капитал и каждый раз требовала наличные или ценные бумаги на предъявителя. Другими словами, она давала кому-то деньги, кому-то, кто должен был взамен молчать. Тут верный шантаж!
— Похоже на то. И шантажист находится здесь, в этом отеле. Вероятно, один из трех одиноких джентльменов. Есть что-нибудь новенькое о них?
— Трудно сказать, сэр, есть ли что-то действительно интересное. Майор Барри — пехотный офицер в отставке, так он говорит. Живет в небольшой квартире. Получает пенсию и скромные проценты от ценных бумаг. Но в течение последнего года положил на свой счет в банке значительную сумму.
— Ну-ну, это уже обнадеживает… Как он это объясняет?
— Говорит, что выиграл на скачках. Он и в самом деле частенько посещает ипподромы и делает ставки у букмекеров[208].
— Да, тут трудно что-либо опровергнуть, — проговорил Вестон. — Однако не следует принимать это его объяснение безоговорочно.