Свой приезд Томми подгадал к шести часам. Миссис Перенья вышла встречать его в переднюю, быстро отдала ряд распоряжений насчет его багажа прислуге, которая, по-идиотски разинув рот, глазела на нового постояльца, а его повела в общую комнату, именуемую салоном.
— У меня правило — всегда представлять друг другу моих гостей, — улыбаясь во весь рот, твердо объявила миссис Перенья собравшимся там пяти постояльцам. — Это наш новый жилец мистер Медоуз. А это — миссис О'Рурк.
Женщина-гора с черными усами и блестящими глазками одарила его любезной улыбкой.
— Майор Блетчли.
Майор оценивающе оглядел Томми и слегка наклонил голову.
— Мистер фон Дейним.
Молодой голубоглазый блондин встал и чопорно поклонился.
— Мисс Минтон.
Старушка с крупными бусами на шее и с вязанием в руках улыбнулась и хихикнула.
— И миссис Бленкенсоп.
И эта вяжет. Она подняла темноволосую дурно причесанную голову от полуготового серо-зеленого подшлемника.
У Томми перехватило дух. Комната поплыла перед глазами.
Какая там миссис Бленкенсоп? Да это же Таппенс! Невероятно, быть не может, но это точно она, Таппенс, сидит в салоне «Сан-Суси» и как ни в чем не бывало вяжет свой подшлемник!
Она посмотрела ему в глаза вежливым, равнодушным взглядом незнакомого человека.
Томми восхитился.
Ну, Таппенс!
Глава 2
Томми сам не знал, как перетерпел тот вечер. На миссис Бленкенсоп он изо всех сил старался не смотреть. К ужину появились еще трое обитателей «Сан-Суси»: пожилая супружеская чета, мистер и миссис Кейли, и молодая мать, миссис Спрот, приехавшая со своей маленькой дочуркой из Лондона и явно тяготившаяся лигемптонской ссылкой. Ее место за столом оказалось рядом с Томми, и время от времени, взглядывая на него круглыми бесцветными глазами и слегка гнусавя, она спрашивала его мнения:
— Как по-вашему, ведь теперь уже не опасно, правда? Кажется, все уже едут обратно?
Прежде чем Томми смог ответить на ее бесхитростные вопросы, вмешалась старушка с бусами:
— А я считаю, когда у тебя ребенок, нельзя подвергать его опасности. Ваша миленькая Бетти. Да вы же никогда себе не простите, и ведь знаете, Гитлер сказал, что блицкриг против Англии вот-вот начнется, у них какой-то совершенно новый ядовитый газ, я слышала.
Майор Блетчли резко оборвал ее:
— Чепуху болтают насчет газов. Не станут они терять время на газы. Мощные фугасы и зажигательные бомбы. Так было и в Испании.
За столом завязался общий жаркий спор. Выделился высокий и самоуверенный голос Таппенс:
— Мой сын Дуглас считает…
«Дуглас, видите ли, — подумал Томми. — Что еще за Дуглас, хотелось бы мне знать?»
После ужина, торжественной трапезы из нескольких скудных и одинаково безвкусных блюд, все потянулись обратно в салон. Снова заработали спицы, и Томми был принужден выслушать длинный и невыносимо скучный рассказ майора Блетчли о жизни на северо-западной окраине Индии.
Молодой голубоглазый блондин, отвесив с порога небольшой общий поклон, удалился. Майор Блетчли тут же прервал свое повествование и многозначительно ткнул Томми в бок.
— Этот парень, что сейчас вышел. Видали? Беженец. Выбрался из Германии за месяц до начала войны.
— Так он немец?
— Да. И даже не еврей. Его отец схлопотал неприятности за критику нацистского режима. Двое братьев сидят там сейчас в концентрационных лагерях. А этот малый улизнул в последнюю минуту.
Тут новым постояльцем единолично завладел мистер Кейли и долго, подробно рассказывал ему о состоянии своего здоровья. Тема эта оказалась так увлекательна для самого рассказчика, что Томми удалось вырваться, только когда пора уже было идти спать.
На следующее утро Томми поднялся пораньше и вышел прогуляться по набережной. Он бодрым шагом дошел до мола и на обратном пути издалека увидел движущуюся навстречу знакомую фигуру. Когда они поравнялись, Томми приподнял шляпу.
— Доброе утро, — любезно проговорил он, — э-э… миссис Бленкенсоп, я не ошибся?
Поблизости никого не было, и Таппенс ответила:
— Доктор Ливингстон, с вашего позволения[231].
— Как, черт возьми, ты здесь очутилась, Таппенс? — недоуменно произнес Томми. — Чудеса, да и только, настоящие чудеса.
— Никакие не чудеса, а просто мозги.
— Твои мозги, ты имеешь в виду?
— Угадал. Ты и твой зазнайка мистер Грант! Будет он теперь у меня знать.
— Еще бы, — согласился Томми. — Нет, правда, Таппенс, объясни, пожалуйста, как это тебе удалось? Я умираю от любопытства.
— Очень просто. Как только Грант назвал мистера Картера, я сразу догадалась, о чем пойдет речь. Скучная канцелярская работа тут совершенно ни при чем. Но по его тону я поняла, что меня не пригласят. И тогда я решила взять дело в свои руки. Пошла за хересом, а сама забежала к Браунам и позвонила от них Морин. Велела ей позвонить нам, объяснила, что сказать. Она все выполнила точно — а голос у нее такой тонкий, пронзительный, на другом конце комнаты было слышно. Я тоже все представила как надо — изобразила досаду, озабоченность, что тут поделаешь, подруга в беде — и убежала. Вернее, громко хлопнула входной дверью, но осталась дома, пробралась на цыпочках в спальню и чуть-чуть приоткрыла дверь гостиной, ту, что за шкафом.
— И все слышала?
— До единого слова, — самодовольно подтвердила Таппенс.
Томми сказал с укоризной:
— А ведь и виду не подала.
— Еще чего. Хотела вас проучить. Тебя с этим твоим мистером Грантом.
— Я бы не сказал, что он мой мистер Грант, ну а проучить ты его конечно проучила.
— Мистер Картер никогда бы со мной так подло не обошелся. Я вижу, разведка теперь совсем не та, что была в наше время.
Томми торжественно предрек:
— Теперь, когда за дело снова взялись мы, она обретет прежнюю отличную форму. Но почему Бленкенсоп?
— А тебе что, не нравится?
— Странный какой-то выбор.
— Первое, что пришло в голову. И удобно для белья.
— Таппенс, что ты такое говоришь?
— Начинается на Б., дурень ты. Бирсфорд на Б., и Бленкенсоп на Б. У меня на всем носильном белье вышита метка: «Б». Пруденс Бирсфорд, или Патрисия Бленкенсоп. А вот ты почему выбрал Медоуз? Дурацкая фамилия.
— Ну, во-первых, у меня на кальсонах, слава Богу, никаких букв нет. А во-вторых, не я выбирал. Мне было так сказано. Мистер Медоуз — почтенный джентльмен с безупречной биографией. Которую я выучил наизусть.
— Очень мило. Ну, и как, ты женат или холостой?
— Вдовец, — важно ответил Томми. — Моя жена умерла десять лет назад в Сингапуре[232].
— Почему в Сингапуре?
— Всем нам надо где-то умереть, и Сингапур — место не хуже прочих.
— Твоя правда. Вполне подходящее место для смерти. Я тоже вдова.
— А твой муж где умер?
— Какая разница? Наверно, в инвалидном доме. У меня такое подозрение, что он скончался от цирроза печени.
— Понятно. Больная тема. А как насчет твоего сына Дугласа?
— Дуглас служит во флоте.
— Это я вчера уже слышал.
— И у меня есть еще два сына: Реймонд в авиации и младшенький, Сирил, в территориальных войсках.
— А что, если кто-нибудь даст себе труд проверить всех этих воображаемых Бленкенсопов?
— Они не Бленкенсопы. Бленкенсоп — фамилия моего второго мужа. А первый был Хилл. В телефонной книге одними Хиллами заняты три страницы. Всех Хиллов проверить невозможно, даже если очень захочется.
Томми вздохнул.
— Твой всегдашний недостаток, Таппенс: ты обязательно перебарщиваешь. Два мужа, три сына. Слишком много. Ты запутаешься в мелочах и заврешься.
— Не заврусь. А сыновья, я думаю, мне могут пригодиться. Я же не на службе, как ты знаешь, я свободный художник. В это дело я ввязалась ради удовольствия и постараюсь получить его как можно больше.
— Понятно. — Томми мрачно добавил: — На мой взгляд, вся эта операция — вообще балаган.
— Почему это?
— Ну вот ты приехала в «Сан-Суси» раньше, чем я. Положа руку на сердце, ты можешь представить себе, что кто-нибудь из здешних постояльцев на самом деле опасный вражеский агент?
Таппенс подумала и ответила:
— Да, действительно, в это трудно поверить. Конечно, есть этот молодой человек…
— Карл фон Дейним? Но ведь полиция проверяет всех беженцев?
— Наверно. Но как-то все же можно замаскироваться. Привлекательный молодой человек, между прочим.
— То есть, по-твоему, девушки будут выбалтывать ему секреты? Но какие девушки? Тут что-то не видно на горизонте генеральских и адмиральских дочек. Разве что он закрутит роман с командиром роты в Женском Вспомогательном корпусе.
— Не надо так громко, Томми. Мы должны относиться к этому серьезно.
— Я и отношусь серьезно. Просто у меня такое ощущение, что мы ломимся не в ту дверь.
— Делать такой вывод пока рано, — решительно возразила Таппенс. — Тут вообще не может быть ничего само собой разумеющегося. Как насчет миссис Переньи?
— М-да, — немного подумав, отозвался Томми. — Миссис Перенья представляет интерес, я согласен.
— А как будет у нас с тобой? — спросила практичная Таппенс. — Как мы будем сотрудничать?
— Нас не должны слишком часто видеть вместе, — нахмурившись, сказал Томми.
— Да, нельзя показывать, что мы знакомы ближе, чем представляемся. Это будет провал. Нам необходимо выработать подходящий характер отношений. И по-моему, — да, я думаю, так: лучше всего подойдет преследование.
— Какое еще преследование?
— Как какое? Я преследую тебя. Ты всячески стараешься увильнуть, но как вежливому мужчине тебе это не всегда удается. У меня было два мужа, и теперь я подыскиваю третьего. А ты играешь роль вдовца, за которым идет охота. Время от времени я тебя где-нибудь настигаю: то ловлю в кафе, то встречаю на набережной. Все кругом хихикают и находят это очень забавным.
— Да, пожалуй, это подойдет, — согласился Томми.