– Мы, естественно, – сказал Хорин, очевидно, уловив исходящие от Шаха панические флюиды, – столько, сколько захотим сами.
– А остальное?
– Остальное заберут слуги.
– И что дальше? В смысле, – пояснил Шах, видя непонимающее лицо своего нанимателя, – что дальше будет со всей этой грудой жратвы?
– Не знаю, – признался Хорин. – Честно говоря, мне никогда не приходило в голову задаться подобным вопросом. Куда-то девают… может, доедают сами… или выбрасывают…
– Кого ты там собрался выбрасывать, а, братец?
Бросив быстрый взгляд на вбегающую в зал девушку, Шах искренне порадовался, что в царящем полумраке никто не сможет толком различить происходящие с его лицом цветовые пертурбации. Черное платьице, которое Текана предпочла надеть для этого случая, было хоть и малость подлиннее ее дневного наряда, но также и значительно прозрачнее.
– Конечно тебя, сестренка, – отозвался Хорин.
– А серьезно?
– Серьезно? Наш гость интересуется, куда исчезает вся, – Хорин махнул вилкой на стоящую перед ним рыбину, – не съеденная нами еда?
– Никогда об этом не думала.
– Вот и я ответил то же самое, – сказал Хорин. – В самом деле, Шах… когда ты обедаешь в таверне в своем родном Запустенье, ты тоже задаешься подобным вопросом?
– Когда я обедаю в таверне, – заметил Шах, с подозрением присматриваясь к высящейся перед ним на тарелке груде водорослей, из-под которой торчало что-то длинное и тонкое, – то после меня даже миску обычно мыть не надо.
– Что это?
– Рак, – рассмеялась Текана, глядя, как герой с озадаченным видом рассматривает извлеченное им за усы членистоногое. – Самый обычный речной рак… или у вас в Запустенье такие не водятся?
– Нет, отчего же, – отозвался Шах, опуская рака обратно в тарелку, – водятся. Только они у нас крупнее… щелкнул клешней – и ноги нет.
– Попробуй вот это вино, – предложила девушка, придвигая к нему бокал.
Шах осторожно взял искрящуюся стеклянную игрушку – стекло было настолько тонким, что, казалось, темно-вишневый полушар сам по себе завис над белоснежной скатертью.
– С-спасибо.
– Сначала все же попробуй, – рассмеялась Текана. – Тогда у тебя появится куда больше поводов для благодарности.
– Гровальское? – понимающе осведомился Хорин.
– Надо же, – с деланым удивлением обернулась к нему сестра. – Ты наконец научился разбираться в содержимом фамильного погреба?
– Я просто выучил цвета, – рассмеялся Хорин. – Нежно-зеленое, цвета весенней листвы – семкаль, янтарное – джернийское, синее с серебряными искорками внутри…
– Довольно, – замахала на него ладонями Текана, – верю, верю. Я еще не забыла, как ты сдавал тот экзамен.
– Что за экзамен? – с интересом спросил Шах.
– Не надо, Тека… – шутливо взмолился Хорин.
– Так как тебе вино? – настойчиво осведомилась девушка.
– Сейчас… – Шах осторожно поднес стеклянный пузырь к губам, чуть наклонил, зажмурился…
Он и не думал, что в мире может быть что-то настолько прекрасное. Бесконечный цветочный хоровод… нет, водопад, и он плыл в нем, а высоко над ним разноцветные звезды сплетались в загадочные россыпи…
А потом они исчезли. Точнее, сжались в два огонька в глубине огромных серых глаз под длинными пушистым ресницами.
– Божественно, – выдохнул герой, опуская бокал. – В смысле, я думал, что подобное доступно лишь богам. Ну или там драконам…
– Браво, – зааплодировал Хорин. – Отлично сказано для парня из Запустенья.
– Я принимаю комплимент. – Тека слегка склонила головку, и заструившаяся золотая волна живо напомнила Шаху эльфийку с зеленой бабочкой.
– Так что все-таки был за экзамен?
– Экзамен на звание имперского чиновника, – пояснила девушка. – К обязанностям которого сей ветреный вьюнош так и не удосужился приступить, включает в себя, среди прочих, знание имперской истории.
– И мне, – Хорин, вытянув перед собой руки, с видимым удовольствием потянулся, став на миг очень похожим на сонного кота, – попался вопрос про Тюрренскую войну.
– Бывшую лет так четыреста назад.
– Четыреста тридцать восемь, – уточнил Хорин. – Хотя нет… вру, сейчас уже четыреста тридцать девять.
– И вот, – продолжила Текана, – этот, нельзя же не сказать, знаток, одетый, как и положено соискателю, в синий с белым халат и круглую желтую шапочку на макушке, выходит на помост перед почтенной комиссией и начинает перечислять…
– Что? – не выдержал Шах затянувшейся паузы.
– Названия всех кораблей Третьего Берегового Флота, – улыбаясь, произнес Хорин. – Классом от дромона и выше.
– Чтобы тебе было понятнее, – сказала девушка, – у Империи в той войне таких флотов было семнадцать. У двух ее противников – немногим меньше.
– А с учетом того, что основные сражения Тюрренской войны, – смеясь, закончил Хорин, – велись все же на суше, почтенная комиссия даже не стала дожидаться, пока я закончу список, и единогласно присудила мне наивысший из возможных баллов.
– Эй, – прошептал Шах, с трудом отрывая тяжелую со сна голову от восхитительной мягкости подушки. – Кто здесь?
Серая тень в двух шагах от кровати – Шах подумал было, что его пришел навестить один из поминавшихся Теканой фамильных призраков, – не отозвалась. Шах начал было раскрывать рот, готовясь окликнуть безмятежно дрыхнувшего в соседней комнате Шона, но в этот момент тень шевельнулась – и над узенькой, с тонкими пальцами, ладонью на миг вспыхнул крохотный огненный шарик.
– Ты? – потрясенно выдохнул Шах. – Но…
Договорить он не сумел, потому что все та же ладошка прильнула к его губам, запечатывая их лучше дюжины нитяных стежков.
– Не говори ничего, – прошелестел нежный голосок, сопровождаемый шорохом отлетающего прочь тяжелого пухового одеяла. – Потом…
На ночной гостье не было ничего, кроме тончайшей, словно из воздуха сотканной накидки – да и та стекла с нее, распавшись на две половинки, стоило лишь девушке коснуться завязок на шее.
– Как ты… – начал было герой и вновь осекся, прерванный, на этот раз, касанием губ.
– Молчи, – прошептала Текана, приподнимаясь. – Не говори. Лучше коснись меня… там… да-а-а…
Шах попытался было оторвать правую руку от так удобно умостившегося в ней упругого полушария, но та, вместо того чтобы подчиниться мысленному приказу головы, будто зажила собственной жизнью. Она двинулась дальше, скользя по шелковистой коже, и, очутившись на спине, с силой нажала, заставляя гибкое девичье тело прогнуться вниз.
– Да-а, вот так… – тихонько простонала девушка, обрушивая на лицо героя тяжелый водопад волос. Они пахли… Шах попытался припомнить цветок с подобным запахом, но не сумел и решил, что подобные цветы могут встречаться только в сказке… вроде той, что происходит с ним сейчас.
– Ах-х… да… и там тоже, – снова простонала Текана, и Шах с ужасом осознал, что вторая его рука тоже не теряла времени даром. – Еще… еще…
Шах почувствовал, как его груди касаются два… больше всего это походило на крохотные угольки… и, окончательно перестав пытаться что-либо понять, провалился в теплую, пушистую и уютно-податливую пропасть.
Эта ночь, как и положено сказке, длилась ровно вечность. По крайней мере именно столько прошло, по ощущениям Шаха, до того момента, когда первый солнечный луч, ударив в разноцветную мозаику оконного витража, разбрызгался по потолку множеством красных, зеленых и синих лучиков.
Следующие полчаса Шах более всего на свете боялся шевельнуться – до тех пор, пока спящая на его плече девушка, сладко зевнув напоследок, не открыла глаза.
– Уже утро, – прошептала она, потягиваясь. – Как жаль… ночь пролетела так быстро. Я бы хотела, чтобы она продолжалась… еще и еще…
– Я бы хотел, чтобы она никогда не кончалась! – пылко воскликнул герой.
– Было так хорошо… – Текана села на край кровати, задумчиво рассматривая разорванную пополам накидку. – Спасибо тебе.
– Мне-то за что? – недоуменно моргнул герой. – Это же ты… тебе…
– Ох, какой же ты смешной. – Девушка наклонилась к Шаху, и руки героя вновь зажили самостоятельной жизнью, сомкнувшись за ее шеей еще прежде, чем то же самое проделали губы влюбленных. – Но такой замечательный, – добавила Тека, неохотно отрываясь от героя, пять минут спустя. – Жаль, что мне пора уходить.
– Эй, – выдохнул Шах, – ты же не можешь уйти просто так?
– Почему? – улыбнулась стоящая в проеме девушка. Половинки накидки она держала в руке, и при виде ее подсвеченной утренним солнцем фигурки Шах очень живо ощутил себя глядящим на полную луну оборотнем.
– Ну…
– Смешной… – повторила девушка, задумчиво проводя ладонью по горлу. – Вот… лови! – крикнула она, бросая в Шаха что-то маленькое и сверкающее, и исчезла прежде, чем герой осознал, что именно едва не хрустнуло у него меж зубов.
Это было крохотное рубиновое сердечко на тонкой золотой цепочке.
– Как-то уж слишком все просто, – недоверчиво сказал Шах.
– Это работало в Запустенье, – возразил Шон, – не вижу причин, почему бы ему не сработать здесь.
– Например, потому, что это – не Запустенье!
– Какая разница. Деньги везде одинаковы, монстры тоже… почти одинаковы.
– А почему тогда местные сами ни разу не додумались проследить, откуда берутся твари?
– Эти-то трусливые зайцы? Да они наложат полные штаны от одной мысли о квесте к логову.
– Крестьяне, – кивнул Шах, – быть может. Но ведь есть еще солдаты… маги…
– Они тоже хотят пожить подольше! Все эти имперцы просто ужас как дорожат своими драгоценными шкурами. Каждый вечер битый час кланяются Светлым за то, что те даровали им еще один бесцельно прожитый день!
– А… – начал было Шах.
– Потом, – оборвал его Шон. – Имперец возвращается.
– Ты с кем-то разговаривал?
– Нет, – соврал Шах. – А что?
– Нет ничего, – озадаченно ответил Хорин, – просто я… должно быть, показалось.
– Ну, что сказали в деревне? – нетерпеливо осведомился Шах, желая поскорее увести разговор в сторону.