– Хм-м-м.
– Кушать скоро нечего будет, – вклинился Толик-туберкулезник.
Иван шикнул на него, рация недовольно захрипела.
– Вот расскажете все сказки, и будет вам и еда, и оружие. Экипируем вас по первому разряду, как говорится.
Андрей, приподняв брови, посмотрел на Пашку, у которого это заявление явно тоже вызвало сомнение.
– Смотрите только, чтобы все рассказали, кто еще не успел. Один проебется – всем плохо будет, – пригрозило командование и отключилось.
– Как жизнерадостно, – проворчал Пашка.
– Жизнерадостно не жизнерадостно, а выполнять надо, – сердито ответил ему Иван.
– Ты, – обратился он к Андрею, – я заметил, несерьезно к приказу отнесся. Смотри не подведи нас всех. Ты же понимаешь, что бывает, когда всех подводишь? – голос Ивана неожиданно стал угрожающим. Из глуповатого и вполне дружелюбного парня он вдруг превратился в кого-то другого. В кого именно, Андрей пока понять не мог.
Он заметил, как напряглись шея и руки Пашки, но пока тот молчал, как бы взвешивая свои силы.
– Не подведу, – поспешно ответил Андрей.
– Пашка, Пашка! – позвал Андрей среди ночи.
Идея, которая пришла ему в голову, требовала того, чтобы ею срочно поделились. «Совсем меня эта дружба разбаловала. Не мог до утра подождать? Раньше целыми днями молчать мог, а теперь чуть что, так сразу Пашка, Пашка», – мысленно упрекнул себя Андрей, слушая недовольное бурчание сонного друга.
– Чего?
– Валя же сам себе сказку не сочинит, – начал он.
– Скорее мы тут все закукарекаем, чем он сочинит, – сонно ответил Пашка.
– Значит, мы за него должны придумать, – Андрей замолчал, ожидая какой-то реакции, но Пашка, похоже, снова уснул.
– Я за него придумаю, – неожиданно раздалось слева от него.
– Ты? – Андрей посмотрел на свесившегося с кровати Егора.
– Ну да, свою я уже придумал, а ты, наверно, еще и не начинал?
– Не начинал.
– Вот и отлично, я помогу.
Лес
Утро выдалось не слишком радостное. Андрей все еще помнил свои домашние завтраки, от которых он обычно отказывался назло мачехе: тосты с джемом, горячий кофе, овсяная каша, ненавистная ему даже больше, чем математика. Сейчас бы он от нее не отказался.
Он по привычке посмотрел в сторону леса. Лес по-прежнему был на месте, вот только место это поменялось. Стало ближе.
Парни почему-то этого не замечали, такие вещи, как лес, вода, небо, их не интересовали. Разве могут деревья значить что-то, кроме дров для костра? Ну конечно, нет. Но Андрей знал – они могут.
– Сегодня с нами по кухне дежуришь, – окликнул его через несколько кроватей Эдик.
Братья тоже еще ежились в своих кроватях. Никому не хотелось вставать и начинать новый день.
– Я сейчас приду, в медчасть только сбегаю.
В медчасть Андрей не пошел, а направился прямиком к лесу. Он мог бы поклясться, что деревья приблизились к лагерю уже метров на двести, а то и больше.
Страх его товарищей перед командованием, все эти сказки, идиотские приказы казались ему полнейшей ерундой по сравнению с этим. Если им чего-то и стоило бояться, так это леса и того, что он прячет. Того, кого он прячет.
К сожалению, даже Пашка выслушал его опасения со снисходительной улыбкой, где уж там достучаться до остальных.
– Ты сказки-то нам, малой, не рассказывай, – осадил его как-то Иван.
– Да вы же сами их каждый вечер травите, а в то, что я говорю, не верите! – возмутился Андрей.
– Мы приказ выполняем, – затянул свою вечную песню Иван, – а ты говоришь, что деревья ходить научились.
– Да не это я совсем говорю, – Андрей хотел объяснить, но не стал, все равно не верят.
«Ну глазам-то они своим поверят, когда я им покажу», – злорадно думал он, не отрывая взгляда от маячивших впереди темных стволов. Несколько дней назад, после того разговора с Иваном, Андрей забил в землю две палки: одну на самом краю леса, а другую – метрах в пятидесяти, ближе к лагерю. Между ними он натянул веревку. Если лес и правда движется, значит, ближайшая к нему палка исчезнет где-то среди деревьев, а с помощью веревки он найдет ее. Так он будет уверен, что ему это не кажется, и сможет показать остальным.
Но чем ближе Андрей подходил к лесу, тем меньше нравилась ему собственная идея.
Он был так увлечен мыслью кому-то что-то доказать, что совсем не подумал о том, что будет, если палка действительно исчезнет. А она исчезла, он видел это даже отсюда. И теперь ему нужно пойти искать ее в лесу. Одному.
Андрей достал телефон. Связи здесь не было, но заряд, который не на что было тратить, держался, а значит, можно снять видео, оно-то точно убедит остальных.
У телефона обнаружилась еще одна полезная функция, в чем мальчик не хотел признаваться даже себе. С включенной камерой было не так страшно. Вроде как не один, вроде как кто-то за тобой наблюдает, беспокоится и в случае чего – убережет. Андрей выставил телефон вперед («Как чертов хоббит с фиалом Галадриэли», – подумал он) и медленно зашагал в распахнутые объятия леса.
Мальчик брел за своей путеводной веревкой, болтавшейся на уровне ног и тянувшейся куда-то в бурое лесное нутро. Деревья все плотнее жались друг к другу (как будто мерзли), переплетались ветками, впивались и срастались, образуя какой-то единый зловещий организм. Пахло прелой листвой: вроде бы обычный лесной запах, но к нему примешивался какой-то еще, едва уловимый и неприятный. Андрей втягивал и втягивал его ноздрями, силясь найти в своей памяти название для него. То, что он никак не мог его определить, уводило мысли Андрея все дальше и дальше, раздражало и приводило в ярость. «Рвота, канализация, потные носки, запах больницы, подвал», – перебирал про себя мальчик и все дальше, уже не глядя под ноги, заходил в лес. Он и про веревку уже забыл, стараясь понять, чем это пахнет.
«Запах промокших окурков, запах горелой проводки», – продолжал вспоминать он.
«Горелая проводка, горелая шерсть, горелые волосы».
– Волосы! – радостно выкрикнул Андрей.
«Очень-очень грязные волосы, – почему-то с ужасом добавил он про себя. – Так пахнут грязные волосы, сальные, свалявшиеся, впитавшие много пота и много страданий. Так пахли мамины волосы, когда они еще были на месте». Андрей почувствовал, как по горлу поднимается горький ком, и остановился.
«Зачем в лесу пахнет мамиными волосами?» – подумал он и дернулся, будто его грубо разбудили. Андрей с надеждой посмотрел под ноги, но веревки там, конечно, не было. Паника накатила моментально: он ее потерял, он и сам потерялся. Сквозь деревья не было видно никаких ярких просветов – сплошные стволы и ветки и… То, что клочьями свисало с деревьев, сначала показалось ему пучками травы, но, присмотревшись, он понял, что никакая это не трава, а волосы. Темные, светлые, рыжие – совершенно точно – человеческие волосы.
«Он ловит мальчишек и стрижет», – вспомнил Андрей слова Конкордии Петровны. Горький ком снова зашевелился в горле, а ладони вспотели так, что телефон чуть не выскользнул.
Невыносимый стыд пополам со страхом скрутил его внутренности, и непонятно было, что хуже. Наверное, все-таки стыд, страх ведь можно победить действием, а стыд… Стыд можно победить, только если вернуть все как было, а это невозможно. Деревья тыкали в мальчика узловатыми длинными пальцами и шептали: «Ты, ты-ы-ы! Мы знаем, что ты сделал! Мы знаем, почему тебе так стыдно».
Андрей вдруг как-то совершенно ясно понял, что этот лес знает про него все, он видит его насквозь, он хочет поймать его.
Деревья зашумели, предвещая что-то или кого-то.
– Раз мальчишка, два мальчишка, – услышал Андрей слова считалки, которую мама рассказывала ему в детстве. Вот только голос был совсем не мамин.
Он шелестел и убаюкивал, доносился со всех сторон сразу, лился и лился на него как теплый ядовитый дождь.
– Три мальчишка, пять мальчишка, – снова услышал он. Этот голос был другим – холодным, чеканным, безразличным.
– Шесть мальчишка, семь мальчишка. – Этот – визгливый, срывающийся.
– И еще один мальчишка. – Бормочущий, едва слышный.
Но самым страшным были не эти каждый по-своему неприятные голоса, а то, что Андрей был уверен – все они принадлежат одному и тому же человеку, который зачем-то прикидывается разными людьми.
Эта догадка вызвала какой-то совершенно новый, похожий на отвращение страх, ноги готовы были бежать во все стороны сразу. Но куда? Андрей беспомощно посмотрел на телефон. Позвонить по нему сейчас можно было разве что на тот свет. «Если не знаешь, куда идти, полагайся на нюх», – прочел он на загоревшемся экране. Эта фраза из любимой книги стояла у него на заставке.
Андрей завертел головой, втягивая воздух, забегал кругами.
– Раз мальчишка, два мальчишка, – взвизгнул голос совсем близко.
Андрей едва подавил крик и бросился в ту сторону, где запах волос был слабее. Ноги так отяжелели, что казались ненастоящими, но он снова и снова заставлял их двигаться и бежать вперед.
Вскоре запах пропал совсем, а деревья поредели. Андрей вышел из леса.
Сделав пару шагов, он почувствовал, как ноги снова становятся легкими, а в голове появляются мысли, а не только немой крик.
«Лес движется», «Стригач существует», «Он, они, оно что-то про меня знает», «знает то, что я никому не рассказывал», «мы все в опасности», – вернувшиеся мысли наскакивали друг на друга с утроенной скоростью, пока сердце успокаивалось.
Андрею хотелось бежать, не оглядываясь, до самого лагеря, но на приличном расстоянии от деревьев он остановился.
«Ну и что я им скажу? – спросил он себя. – Доказательств у меня нет, видео я не снял. Никто мне опять не поверит. Дурак чертов».
Чем дальше отходил он от леса, тем больше отступал страх и тем сильнее становилась злость на себя.
«Трус, надо было идти искать палку с веревкой дальше, – думал Андрей. – Может, это все мне там только показалось?»
– Нет, не показалось, – ответил он вслух, чтобы положить конец этому потоку сомнений, а еще чтобы просто услышать живой человеческий голос, хоть бы и свой собственный. Показаться могло что угодно, но только не этот запах. Он слишком хорошо его знал.