– Хороший вопрос, – поддержал его Толик.
– Мы же его в лес только до утра отправляем? – с каким-то странным сомнением в голосе спросил Пашка. – Не помрет же он там за ночь.
«Помрет», – подумал Андрей и неожиданно сказал, как будто не своими губами:
– А почему именно Валя?
– Молчи ты, – Пашка толкнул его в плечо.
Валя, обмякший, сидел, прислонившись к спинке кровати, глаза его были полузакрыты, он и не понимал, что сейчас решается его судьба. Зато Андрей все хорошо понимал, понимал даже лучше, чем ему бы хотелось.
– Короче, не тянем, пацаны, нечего тут обсуждать. Голосуем, и все! – предложил Иван. – Кто за психа?
Руки подняли все, кроме Андрея и Сени с Валерой. А хуже всего было то, что среди них была рука Пашки. Мальчик чувствовал, как страх каменеет и падает куда-то вниз живота, а на поверхность всплывает стыд, кислый и тошнотворный.
– Вы хотите привязать человека к дереву! – выкрикнул Андрей.
Все уставились на него с таким видом, как будто он прямо сейчас предложил пойти поесть мороженого.
– Так приказ же.
– И что вам до этого тупого приказа?! Просто не выполняйте его! – продолжал кричать Андрей.
– Да заткнись ты, заткнись, – тихо шипел на него Пашка.
– Приказ надо выполнять, – Иван зло сверлил мальчика глазами.
– Приказ есть приказ, – как обычно, поддакнул Толик.
– Ты, мелкий, совсем охренел? Еще советы нам давать будешь? А может, ты сам заместо психа хочешь? – спросил Вова, и челюсть его быстро задвигалась под желтоватой кожей.
– А вы почему молчите? Валя же ваш друг! – выкрикнул Андрей в сторону Сени и Валеры.
– У покойников нет друзей среди живых. Мы сами по себе, – спокойно ответил ему Сеня.
Андрей собирался что-то еще сказать, но тут Пашка схватил его за локоть и потащил в сторону, быстро бормоча:
– Ты же до смерти этого леса боишься, ты мне сам говорил. Так чего ты теперь орешь? Ничего с Валей не случится, утром мы его отвяжем.
– Нечего там уже отвязывать будет, – тихо перебил его Андрей.
– А я говорю, все нормально с ним будет, я тебе обещаю. Ты только перестань орать.
Жертва
Целый кусок действительности опять куда-то исчез. Андрей обнаружил себя бредущим по полю вслед за остальными парнями. Почему он идет к лесу вместе со всеми? Почему не остался в лагере в знак протеста? Он знал, что хотел убежать, но не смог. «Вот раньше было можно, до всех этих ужасов с Валей еще можно было уйти, а сейчас уже поздно. Невозможно уйти, когда одного из вас хотят принести в жертву», – думал он. Андрей огляделся, ожидая увидеть что-то чудовищное, например связанного Валю, которого тащат к лесу насильно, но ничего такого не было. Все двенадцать парней шли своими ногами, спокойно и даже как-то торжественно. Бегущий впереди них свет от фонариков освещал путь, выхватывая из темноты силуэты деревьев, бледных и выжидающих.
Рядом шел Пашка и с тревогой поглядывал на Андрея. Немного впереди – Эдик, Федя и Егор, перед ними Сеня с Валерой, а между ними Валя. Еще дальше маячили спины Вовы, Ивана, Жеки и Толика. Андрей услышал клокочущий голос Сени.
– Будем играть в игру, – сказал он, обращаясь к Вале.
– В хорошую игру? – недоверчиво и заинтересованно спросил тот.
– В хорошую, – бесстрастно ответил Сеня.
– Он что, думает, что мы идем в лес играть? – не сдерживая отвращения, спросил Андрей у Пашки.
– Похоже на то.
Андрей хотел объяснить, насколько это бесчеловечно, но не смог. Какой смысл говорить и плакаться о несправедливости, если ничего не делаешь?
– Может, для него это и правда игра, – продолжил Пашка. – Он-то, в отличие от тебя, ни в какого Стригача, или как там его, не верит. Вряд ли ему будет страшно.
– Плохой лес, – снова услышал Андрей голос Вали. – Хорошая игра в плохом лесу.
– Но он же вообще ничего не понимает! Не понимает, зачем вы его туда ведете! – снова не выдержал Андрей. «Зачем мы его туда ведем», – ехидно подсказал ему внутренний голос, и по горлу пробежал спазм, застрявший где-то в носу.
– Может, и хорошо, что не понимает. Иногда лучше ничего не понимать. Безопаснее для психики.
Слова Пашки звучали почти убедительно. Вот только Андрей не мог вспомнить, в какой момент он успел стать частью этого «мы». Когда страх ослепил его настолько, что он просто отключился от себя и слился со всеми остальными, потому что так безопаснее?
Он со слабой надеждой посмотрел в сторону барака медсанчасти. Света там не было. Значит, она ушла и ничто больше не стоит между ними и Стригачом.
Незаметно дошли до края леса. Больших деревьев здесь не оказалось, поэтому пришлось пройти немного вглубь, где нашлась подходящая береза. Никогда Андрей не видел, чтобы дерево было таким жутким. Кора шелушилась и свисала со ствола, как иссохшая кожа, а крона была еще хуже. Казалось, что береза перевернулась вверх ногами и вместо веток в небо торчат кряжистые корни: вроде бы почти то же самое, но нет – корни вместо кроны выглядели ненормально, как и все в этом лесу.
Парни столпились вокруг дерева. В руках Вовы мелькнула веревка.
– Тащите его сюда.
– Вставай к этому дереву, Валя, – медленно и чуть не по слогам проговорил Иван.
– Это игра? – неуверенно спросил Валя.
– Игра, игра, – подтвердил Сеня и подтолкнул его к дереву.
Валя замер на середине пути, разглядывая березу.
– Не хочу в это играть, – плаксиво сказал он и сел на землю, обхватив колени руками.
– Ну начинается, – проворчал Егор.
Сеня склонился над Валей и зашептал:
– Ты разве не хочешь стать деревом на одну ночь? Все, что для этого нужно…
– Да хватит с ним сюсюкаться! Ебнуть один раз – и все! – перебил его Вова.
Андрей почувствовал, как внутри стыд снова схлестнулся со страхом и все сделалось еще более невыносимым.
– Знаешь, что нужно, чтобы стать деревом? – как ни в чем не бывало продолжал бормотать Сеня.
– Что?
– Нужно лечь на него и уснуть.
– Лечь на дерево? – недоверчиво спросил Валя и потер глаза.
– Да, попробуй.
Сеня подвел Валю к березе и показал, как нужно на нее облокотиться.
– А сейчас мы тебя обвяжем, чтобы ты во сне случайно не упал, – говорил он, пока Иван с Вовой набрасывали на Валю веревку. Валя замер и, казалось, принял правила этой чудовищной игры.
Андрею хотелось отвернуться, закрыть глаза, убежать. Так бы он раньше и сделал – просто не участвовал бы в том, что ему не нравится, но сейчас он не мог: уйти было хуже, чем остаться. Оставаясь, он разделял этот ужас с Валей, с Пашкой – со всеми.
Он представил себе собственную казнь – да, ему бы хотелось, чтобы кто-то близкий был рядом, даже если помочь уже невозможно, даже если смотреть невыносимо больно.
Пока завязывали узлы, Сеня продолжал шептать что-то едва слышное на ухо Вале, а Валера гладил его по голове, убаюкивая. Андрею хотелось заорать, но тишина была такой объемной и всепроникающей, что, казалось, забила собой горло и он мог только открывать и закрывать рот, не произнося ни звука.
– Готово, – сказал Иван, проверяя веревку.
– Пошли, пацаны. Нечего тут торчать.
– Завтра мы за ним вернемся, – шепнул Пашка, глядя на застывшее лицо Андрея. – Не ссы, малой.
Андрей последний раз посмотрел на Валю (глаза его были закрыты, он считал до ста, как будто они играли в прятки и Валя водил) и побрел вслед за всеми прочь из леса. Стыд шел рядом, бултыхался в животе, шевелился в носу, ползал по горлу.
Неожиданно тишину разорвало жалобное и требовательное верещание:
– Не хочу, не хочу, не хочу, не хочу-у-у-у-у.
Стыд заполнил собой все и брызнул наружу.
– Валя! – закричал Андрей.
– Не хочу в это играть! Не хочу, не хочу! – раздалось в ответ.
Андрей сделал, прежде чем подумать, – он бросился назад в лес, не зная, что будет дальше. Или все-таки зная, потому что где-то внутри стыд уже победил страх.
– Ты что, блядь, творишь? Крысеныш ты мелкий! – орал Вова, глядя, как Андрей развязывает узлы на веревке. – Совсем охуел?!
Мальчик вцепился во второй узел, когда чей-то большой кулак, наверное Вовин, впечатался ему в ухо. Воздух зазвенел, а Андрей отлетел от дерева и упал на землю.
Когда он пришел в себя, то увидел два сцепленных тела, извивающихся среди корней и гнилых листьев. Парни что-то кричали, все еще привязанный к дереву Валя хныкал. Андрей всмотрелся в дерущихся.
Конечно, это был Пашка. Он сцепился с Вовой из-за него. А Вова был сильнее, все это знали, поэтому никто и не лез. Кулак Вовы все опускался и опускался на Пашкино лицо, а тело его становилось все мягче и мягче.
– Я пойду вместо! – закричал Андрей так громко, что сам испугался звука своего голоса.
Парни затихли.
– Я буду вместо Вали! – снова крикнул он.
Кулак Вовы застыл в воздухе, и Пашка смог спихнуть его с себя.
– Перестаньте, привяжите меня, – тихо повторил Андрей и увидел, как распухшее окровавленное лицо друга поворачивается к нему. В глазах Пашки была боль – не боль от побоев, а другая.
Веревка опутывала Андрея все теснее, прижимая его к облезающей березовой коже. Им было в общем-то все равно, кого привязывать к дереву, лишь бы приказ был выполнен. «Утром отвяжем, мы же не звери», – вспомнил Андрей слова командования. Один только Пашка понимал, что значило для Андрея остаться на ночь в этом лесу. Он все качал головой и говорил: «Не надо тебе было, малой».
Но ему было надо. В нем сидело столько стыда и вины, что еще одна капля переполнила бы его и просто свела бы с ума. А Валя – это не капля, это целое ведро. А Пашка – это Пашка.
– Не бойся, никакого Стригача не существует, – шепнул ему друг на прощание. – А я буду здесь, неподалеку. Не ссы, малой, до утра дотянем. – Пашка похлопал его по плечу разбитой рукой и поморщился. – Я спать не буду, – зачем-то добавил он.
Это должно было прозвучать ободряюще, но прозвучало так жалко, что даже Пашка понял это. Он помялся с ноги на ногу и поплелся вслед за остальными.