вслед поникшему маршалу.
– Дима, ну хватит уже про это! – Устинов примиряюще покачал головой. – Ведь старая история!
– Еще ваш Каманин[140] хорош! Все пороги обил, предлагает вывести ядерное оружие в космос! – парировал Дмитрий Степанович уже в сторону куратора оборонной промышленности СССР. – И не надо мне намеков!
– Да какая разница? Сколько раз можно уничтожить один мир? – прервал начинающуюся перепалку Шелепин, устроившись наконец на своем привычном месте. – И вообще, давайте перерыв на ужин сделаем.
– Пусть сюда несут, только что-то понятно стало. – Микоян окликнул выходящего из зала Малиновского: – Родион, будь другом, скажи там заодно, пусть принесут чаю!
Обычай пить чай на заседаниях новый Генеральный секретарь ввел всего месяц назад. Но он уже крепко прижился, так как напиток неплохо сбивал накал страстей, да и вообще, перекус оказался кстати уже совсем немолодым товарищам.
Впрочем, начавший «заводиться» Устинов даже не стал обращать внимания на суету официантов вокруг стола заседаний, продолжил жестко и категорично:
– Трусы в штатах ощущают угрозу только от наших ракет. Нам США танками не заутюжить. Даже лимонники за своим каналом отсидятся. Надеюсь, все уже поняли, что у нас выбор между капитуляцией и самоубийством? – Он обвел взглядом собравшихся за столом товарищей. Не дождавшись возражений, продолжил: – Их союзники, марионетки НАТО в Европе, только заложники и база для размещения атомного оружия. Они с нами даже разговаривать не смеют, боятся окрика из-за океана! Какая тут дипломатия-фигоматия.
– Увы, угрозой вторжения СССР в Западной Европе пугают постоянно и небезуспешно, – вставил Семичастный, пока Устинов переводил дух. – По нашим данным, до трети жителей Италии и Франции этого опасаются. А в ФРГ почти каждый.
– Дела в Европе запущены в задницу, – продолжил Дмитрий Федорович. – Никита сунулся мордой в тупик, да. И занялся, турист, Ближним Востоком да прочей Азией… Нам еще крупно повезло, что США приняли его суету всерьез и сейчас по уши увязли во Вьетнаме. Но судьба мирового коммунизма все равно решается в Европе!
– Но там действительно тупик! – не удержался Брежнев. – Зато на Ближнем Востоке очень обнадеживающие результаты.
– Это все здорово, но не слишком важно! – Шелепин осторожно отпил небольшой глоток из поставленной официантом чашки. – Пока мы обнимались с Насером[141], франко-немецкий «Союз угля и стали»[142] показал прекрасные перспективы, его не зря в прошлом году слили с ЕЭС и Евроатомом. Практически уверен, что через десять – двадцать лет границы в Европе станут номинальными – без таможенных или административных барьеров для любых товаров.
– Вероятность такого развития весьма велика. – Косыгин поспешил подтвердить своим авторитетом правильность заявления Шелепина, весьма спорного для не посвященных в историю будущего. – Со всем этим надо срочно что-то делать.
Еще бы, «записки попаданца» расписывали этот процесс хоть и не слишком подробно, но весьма красочно. Общее экономическое пространство, полностью открытые границы… Да что говорить, если евро, единую валюту Евросоюза будущего, Алексей Николаевич держал в своих руках? Не без проблем в Европе две тысячи десятого года люди будут жить, но далеко не бедствуя. По крайней мере, из России туда станут уезжать часто и помногу. А вот обратного потока иммигрантов никто не замечал.
Особенно впечатлил Председателя Совета Министров СССР рассказ Петра Воронова про греков будущего. Рабочий день в лучшем случае с девяти до двух, дальше сиеста под навесами кафешек и ресторанов, неспешное потягивание кофе-фраппе. В теории должно было бы быть еще два-три рабочих часа после пяти, но в реальности для большинства «трудящихся» день плавно перетекает в ужин, развлечения, сон. При этом уровень жизни страны вполне на уровне, получше российского. Долги, правда, растут, но это в будущем настолько привычно, что никого особенно не волнует.
Однако глубоко уйти в свои мысли Косыгину не удалось.
– Чепуха! – не выдержал Суслов. – Да в жизни империалисты не договорятся, все равно раздерутся до смерти из-за прибыли.
– Михаил! Именно это я говорил в тысяча девятьсот шестьдесят четвертом, помнишь? – опять перехватил инициативу Шелепин. – Первым возражал, да еще как! Но теперь вынужден констатировать: – Нет, не раздерутся. И хочешь знать почему? – Он обвел взглядом Президиум. – Совершенно правильно Дмитрий сказал только что. Они стремительно теряют самостоятельность! Западная Европа становится сателлитом заокеанских банкиров. НАТО – один из основных инструментов этой политики, нерешенный вопрос ФРГ – останется таковым, потому что это чрезвычайно выгодно США!
– Так и будем с ними договариваться напрямую, как и раньше, – проворчал Брежнев. – Даже у Никиты получалось неплохо с Эйзенхауэром, пока не подорвался со своими бестолковыми авантюрами.
– Возможности договориться с США у нас нет! – отрезал Александр Николаевич. – Они рвутся к мировой гегемонии. Никита страшно ошибался, пытаясь встать с ними на один уровень.
– Саш, я не понял, ты же сам себе противоречишь! – поднял брови «домиком» Брежнев. – И вообще, ты неправ. Не надо принижать роль СССР в мире!
– Ничуть. Америка очень, очень сильна. Но даже они не могут доминировать сами по себе, во всем и всегда. Кишка тонка! Поэтому им нужны союзники. Прежде всего Европа, ведь пройдут десятилетия, пока страны типа Бразилии, Индии или Аргентины смогут играть заметную роль в политике и экономике. Тем более Африка.
– И ты предлагаешь… – опять подыграл опытный Косыгин.
– Сейчас мы своими действиями сбиваем их в кучу, усиливаем лагерь наших врагов. – Шелепин заглянул в свои записки. – Вы думаете, немцы забыли Дрезден? Или французы – расстрел флота в Мерс-эль-Кебир? А японцы – атомные бомбардировки их городов, причем не в военных целях, а для нашего устрашения?!
– Давно пора вбить между империалистами клин! – с воодушевлением подхватил доселе молчавший Машеров. – Саша, неужели ты видишь выход из этого тупика?
– Не совсем. – Александр Николаевич кинул это слово небрежно, почти как решение о награждении какого-нибудь узбекского колхоза орденом Ленина. – Давайте подумаем вместе.
Собственно, к решающему заседанию «комсомольцы» уже давно готовились. Не сказать, что это проходило в глубокой тайне, но, когда из дюжины участников четверо прошли ломку «послезнанием», – это должно было наложить сильный отпечаток на уровень спора. Соперники в Президиуме оказались попросту не готовы к нечестной игре, в которой сторонники Шелепина выступили сплоченной командой.
Однако сбрасывать консерваторов в ЦК со счетов было по-прежнему нельзя. Большинство еще долго останется на стороне сталинской школы. Поэтому столь необходимой оказалась искренняя поддержка остальных членов Президиума.
– Мы давно говорим, что под видом защиты США постепенно, ненавязчиво увеличивают свое влияние… – задумчиво протянул Егорычев. – Но не думал, что это так серьезно.
– Кто на съезде с трибуны распинался про «звериную, хищническую колониальную сущность?» – Воронов в упор посмотрел на Брежнева.
– А еще звучало: «агрессивность и бешеная подготовка к войне»[143]. – Аккуратно и бесстрастно добавил Косыгин.
– Так что делать-то будем? – попытался вернуть товарищей к конструктиву Микоян.
Присутствующие за столом вершители судеб одной шестой части суши притихли. Одно дело критиковать, и совсем другое – предлагать принципиальные идеи, наверняка весьма далекие от привычного курса партии. Ошибка могла стоить слишком много, неизвестно, когда соратники припомнят сказанное. Впрочем, молчание не затянулось.
– А хватит думать-то, – рубанул сплеча давно точивший зубы на военных Полянский. – Наладим нормальные отношения со всеми странами Европы. Прямые, без участия США. И вообще, роль Америки следует последовательно принижать. Вот скажите, почему гордая Бельгия хуже их?!
– Большая задача… – задумчиво протянул Мазуров. – Но это может дать результат.
– Это полностью противоречит нашим прежним принципам! – возмутился Суслов. – Ведь Сталин принципиально имел дело только с первыми политиками мира, именно так он вывел СССР на один уровень с ними!
– Скажи спасибо Никите! – буркнул Косыгин и, отодвинув подальше пустую чашку, продолжил: – Он постарался так, что теперь никто с нами разговаривать не хочет. Нам что теперь, спокойно смотреть, как Джонсон своих должников заглатывать будет?
– Товарищи! – обратил внимание на себя Шелепин. – Думаю, нам придется вернуть времена многополярного мира. Давайте смотреть на вещи реально и не лгать себе, хотя бы за этим столом. Догнать и перегнать США мы не сможем. Но мы просто обязаны оторвать у США союзников в Европе, а лучше во всем мире.
– Многополярный… – Микоян с легким акцентом покатал слово на языке. – А что, мне нравится! Но, Саша, мы не сможем стать в нем лидером!
– Единственным лидером не станем, это факт. – Александр Николаевич откинулся на спинку стула и устало продолжил, глядя поверх голов: – Но сегодня мы обязаны решить иную задачу. А именно не допустить безоговорочного доминирования США. Пусть даже сложатся третий, четвертый, десятый полюс силы. У нас тогда будет хотя бы возможность маневра. Не глухая стена, как сейчас.
– Саша, мне кажется, что ты упускаешь из виду революционные процессы в развивающихся странах, – начал критику Брежнев со своей привычной полуулыбкой. – На Кубе Кастро очень хорошо начал, вьетнамские товарищи дали достойный отпор империалистам. Вот-вот загорится весь Индокитай, еще хорошие перспективы по Конго и Боливии. Даже на Филиппинах близка победа коммунистов.
– Так прекрасно! – развел руками Шелепин. – Мы постараемся им помогать даже больше, чем сейчас! Но ты же понимаешь, что полностью они смогут укрепиться хорошо если только лет через десять. За это время Европа окончательно превратится в неприступную крепость американского империализма.