дит по историческим перипетиям своим трудным мужицким путём. Как это было непременно в советском кино, где положен был «человек из народа» в обязательном порядке. Конечно, осталась главная проблема фильмов на историческом материале допетровского периода — это бороды. Обилие в кадре бород, мешающих мимике, утомляет, но поделать с этим решительно ничего нельзя. Что ж, подобрали таких артистов, которые смогли сверканьем глаз и бурей темперамента преодолеть сложный грим, и актёрских побед в «Грозном» немало — Виктор Сухоруков (Малюта), Артём Ткаченко (Владимир Старицкий), отец и сын Басмановы (Виталий Хаев и Виктор Добронравов), Леонид Кулагин (Макарий) и многие другие. Примечательна работа оператора Дениса Аларкона Рамиреса: в обычных сериалах актёры сняты так, что, как вампиры, не отбрасывают тени, а здесь выставлен художественный свет — в окна палат бьёт дневной, а внутри горят свечи, так что всё причудливо, прихотливо, сложно, как и надобно в Московском царстве. Художник Евгений Качанов придумал целый стиль этого царства, где грубость фактуры становится изысканной, но без вычурности. А Наталья Салтыкова, художница по костюмам, заслуживает отдельной статьи. Поразительная цветовая гамма — краски благородно тусклые, будто выцветшие, как на старых иконах, ткани со сложным тиснением, всё «дорого-богато» и даже по- сказочному нарядно — и вместе с тем изящно, с чувством меры. Не все эстетические компоненты «Грозного» равно убедительны, есть и неудачные сюжетные линии (Курбский, княжна Темрюковна), и трое композиторов фильма, вместе взятые, не смогли даже немного приблизиться к уровню одного Прокофьева у Эйзенштейна. Но что ж — возможно, впереди новые повороты московской вселенной, новые игры русского престола, можно поупражняться в совершенствовании. Не созрел ли для появления наш Тишайший Алексей Михайлович, батюшка Петра Великого?
Ведь история России, явленная не как жуткий бессмысленный набор дат, имён, войн и казней, а как грандиозная загадка единения Провидения и людской воли, битва страстей, парад мощнейших характеров, — отличное поле игры.
Снял талантливый фильм? А теперь иди на^
Странное известие: в социальных сетях режиссёр Александр Хант собирает деньги на новую картину «Межсезонье» методом краудфандинга, то есть по-русски говоря — подайте Христа ради. Изложена основная идея и сюжет будущего фильма. Вы спросите — что тут странного? Отвечаю.
Александр Хант снял самый громкий, смелый, острый, талантливый и безупречно профессиональный дебют 2017 года — картину «Как Витька Чеснок вёз Лёху Штыря в дом инвалидов». Киноманы взвыли радостно: новый Балабанов явился! В состав фильма действительно входит то самое народное «Бог весть — чёрт его знает что», какое-то поразительное сочетание естественности «дыхания», искренности, остроумной злости, настоящей горечи и несомненной любви, которое моментально вызывало доверие у многомиллионной аудитории Балабанова.
Действие происходит на дорогах Центральной России, по которым молодой гопник, «белый негр» Витька (Евгений Ткачук) везёт в дом инвалидов своего внезапно обретённого парализованного папашу — бандита, волчару в наколках (Алексей Серебряков). Бывший детдомовец Витька мечтает получить в наследство папашину квартиру, убитую нору в маленьком городке, где он работает на мусороперерабатывающем заводике… Ткачук — это тот Ткачук, что играл Григория Мелехова в недавней экранизации «Тихого Дона»? Тот, да не тот — полное перевоплощение. Витька узнаётся мгновенно. «Редкий русый волос, мордочки мышей. Сколько полегло вас, дети алкашей…» (Всеволод Емелин, «Колыбельная бедных»). Эти худосочные психопаты редко доживают до тридцати — судьба выбивает их ещё в армии, по-лёгкому выметает в зону: словно проклятые в утробе матери, «Витьки Чесноки» всегда стоят на краю, и ножи с пистолетами сами прыгают в их дрожащие ручонки. И эти бешеные белые глаза. Надо разве завалиться за трёхметровый забор в каменную резиденцию, чтоб не видеть и не знать этих глаз и этих Витьков. Да и весь подбор актёров на диво хорош. По когтям узнают льва, а режиссёра узнают по актёрским удачам!
Отличный папаша — всё-таки Серебряков великолепный артист, и какая разница, что он там мелет в интервью, лишь бы в кадре забирало. В начале фильма Штырь косит хищным глазом на Витьку, а в глазу-то огонёк, и мы уже догадываемся, что старый бандюган в дороге воскреснет и всем ещё задаст перцу. Но дорога есть дорога: в ней люди меняются, и удивительным образом как сам рептилоидный папаша, так и его злосчастный живчик-сынок значительно очеловечиваются. Складывая свой кинорэп о социальных низах, Александр Хант обошёлся без единого матерного слова и без трупов — все живы (спасибо и сценаристу Алексею Бородачёву). Ни на какую чернуху не тянет, и все лаконичные детали народного быта верны и подлинны. Итак, перед нами стопроцентно удавшийся дебют человека с двумя профессиональными образованиями (операторский факультет Санкт-Петербургского университета кино и телевидения, режиссёрский факультет ВГИКа). «Как Витька Чеснок вёз Лёху Штыря в дом инвалидов» привлёк внимание публики даже помимо широкого проката — люди инстинктивно сами вышли на фильм (та же история, что с «Дураком» Быкова). Так какого же лешего сего- дня Александр Хант ищет деньги на новый фильм методом краудфандинга?
Для чего сидят и перекладывают бумажки тысячи людей в минкультах и фондах кино? Ведь их прямая и главная задача — обеспечить контакт таланта и аудитории. Не Александр Хант существует для приятной жизни экспертов, кураторов, секретарей и бухгалтеров от культуры, это они существуют ради того, чтобы такие люди снимали кино. Так в чём дело?
Я предполагаю, что Хант источает какое-то беспокойство для бюрократии. Он талантлив по-настоящему — значит, опасен. Да, в его картине нет «вредной» идеологии, но в ней нет НИКАКОЙ идеологии. Фильм проходит сквозь неё непосредственно к источникам энергии современной жизни, а энергия реальной жизни — это враг бюрократа. Хант явно не будет выполнять заказ на изготовление чучела кинематографа в натуральную величину, со всеми этими сладкими князьями-убийцами и светоносными баскетболистами. Ему, понимаешь ли, интересен гопник Витька, везущий параличного папашу в дом инвалидов, а не богатырь Пересвет, идущий на битву с ворогами России. Этот Хант, похоже, никаких заказов выполнять не будет. Неуправляем, стало быть.
Вот и получается: снял талантливый фильм, а теперь иди на. И не мешай занятым людям. К тому же Хант — фамилия в нашем кино редкая. Новая, можно сказать, фамилия. Ни деда-писателя, ни папы-режиссёра, ни мамы-сценаристки, ни сестры-актрисы, взял и самоволкой вылез человек со своим фильмом. Хорошо, молодец, по щёчке тебя можно потрепать и конфетку дать (в виде приза как «Открытию года»), но чтобы взять в большой семейный бизнес — это уж извини. Тут такая очередь, что большие серьёзные люди ждут и сердятся. Мне могут возразить: Фонд кино даёт денег, но не в полном объёме, вот режиссёры и добирают краудфандингом до нужной суммы. Но неужели нельзя делать исключения и хоть кому-то давать столько, сколько нужно. Сначала придумают идиотские правила, а потом на них ссылаются: у нас правило. Так поменяйте, это ж не скрижали Моисеевы.
Итак, подайте Христа ради талантливому режиссёру на новую картину! Я немножко денег пошлю (у меня не горы золотые) — просто в виде гневного укора бюрократам. И их невыносимой, мёртвой, окаменевшей, забетонированной системе — якобы развивающей кино. А на деле какое там развитие. Просто иногда трава сильнее камня, и талант пробивается даже сквозь асфальт.
Зулейха попадает под горячую руку
Восьмисерийный телефильм «Зулейха открывает глаза» по одноимённому роману Гузели Яхиной вышел в апреле 2020 года в исключительно неудачное для него время. Обозлённые и раздражённые люди в поисках врага, укравшего у них нормальную жизнь, сидя под домашним арестом, наткнулись взглядом на телеэкран — и враг был обнаружен. Я не обнаружила там ни одного эстетического и этического преступления из числа тех, в которых обвиняют и книгу, и сериал.
Разумеется, «Зулейха» — это не «исторический фильм», а мелодрама типа «тсж» (трудная/тяжелая/трагическая судьба женщины) в историческом антураже почти столетней давности. Незатейливый роман Яхиной состоит из выстроенных в линеечку простодушных описаний передвижения героини в пространстве и времени. Из зажиточного кулацкого дома в 1930 году она попадает в эшелон, везущий репрессированных в Сибирь, затем оказывается в тайге, на берегу Ангары. Туда 30 лишенцев выгрузил сука-начальник, пообещав вернуться, но кинул несчастных. Однако началась «победа разума над сарсапариллой», сюжет в духе «Таинственного острова» Жюля Верна. Большевик Игнатов умелым и волевым руководством спас своих подопечных, Зулейха родила сына Юзуфа, они пережили зиму и дождались новой партии переселенцев. В тайге начинается строительство лесозаготовительного посёлка, Юзуф подрастает…
Изначальная татарская тема совершенно растворяется таким образом в саге о выживании интернационального коллектива в суровых условиях. Ничего антисоветского, русофобского, антитатарского и так далее в книге нет и в помине. Правда, в ней нет и руководящей идеи, то есть зачем всё это рассказывается, объяснить трудно. Недостаточность мастерства автора сказывается на каждом шагу — вот выгружены на берег тридцать переселенцев. Но живые человеческие лица, с биографией, с чертами характера, есть у трёх-четырёх персонажей, остальные идут как безликая массовка. Полгода тесного общения — и ни одной драмы страстей при нескольких женщинах в коллективе (томление Игнатова по Зулейхе не в счёт). И почему эти странные люди, оказавшись в тайге, не насушили грибов на зиму? Автора не заботят вопросы правдоподобия или психологии, но для немудрёного рассказа о «тсж» (тяжёлой судьбе женщины) её техники примитивного ткачества оказалось вполне достаточно — увлеклись же тысячи читателей.
А миллионы зрителей не увлеклись. Расхождения в сюжете книги и фильма незначительные — скажем, укрупнена роль разгульной Насти (Юлия Пересильд), любовницы командира Игнатова. Но это же закон сериала: в любом многочасовом визуальном продукте должна быть блондинка. Кое-что присочинено, но в целом фильм прилежно тащится за романом. И тоже не имеет в составе решительно ничего антисоветского: советская власть — это такой лик судьбы, вариант рока. Судьба играет человеком, а человек выживает как может. Мысль неглубокая, но очень даже пригодная для телеэфира, и за что костерят «Зулейху», понять невозможно. Как с цепи сорвались. Обыкновенный фильм по средненькому роману. В мирное время прошёл бы как по маслу, особенно десять-пятнадцать лет назад, но вот не повезло!