Понятно, что эта фата-моргана стала меркнуть с началом восьмидесятых годов, и Магомаеву не нашлось места в новом мире. А вот с середины нулевых годов о Магомаеве стали вспоминать всё чаще. Сначала — как об отличном образце классического гламура в его советском варианте (успех, шикарная история любви, да и жена — певица Синявская — годилась в формат глянца). Потом тоска по лучшей жизни вообще развернула головы с ушами аудитории назад. И теперь Магомаев опять воздвигся перед публикой, как божественный Орфей, как Принц Грёза, как тот самый Артур Грэй, чьих алых парусов ждала Ассоль. Он набрал ценности уже как антиквариат, как подтверждение тезиса «теперь так не делают», как источник ностальгических вздохов. Я лично не обожествляю «всё советское» и равнодушна, скажем, и к Кобзону, и к Антонову, и к Лещенко, и ко многим другим, но Магомаев — это извините, это весть из рая…
Вернёмся к сериалу, благодаря которому многие ринулись «к источнику», и его достоинствам. Вообще, посмотреть русский сериал без трупов — уже большая удача. Ряд ролей в «Магомаеве» сыграны неплохо — скажем, убедителен Артём Волобуев в роли коварного заместителя Фурцевой. Понятно, глядя на его кувшинное рыло и налитые завистью глаза, как ненавидели певца иные так называемые нормальные мужики. Но в фильме есть и ещё один интересный поворот винта — в том, как изображены звёзды, то есть Магомаев и Синявская.
Звёзд прошлого нынче принято с кашей кушать. Пристально вглядываться в их пороки, даже выискивать их под телескопом. Пили, курили, кололись, развратничали! Такие же твари, как все, только знаменитые. У кого голос, у кого морда красивая, у кого способность словечки ловко складывать, подумаешь невидаль… А вот Милош Бикович — Магомаев и Ирина Антоненко — Синявская транслируют нам иное отношение, других людей. Они звёзды, потому что — светятся. Деликатные, изящные в душевных движениях, благородные, воспитанные. Лучшие сцены в фильме — это когда герои обмениваются долгими нежными взглядами, переживая волнения любви. Просто советская аристократия, граф Муслим и герцогиня Тамара. Да, наивно, сентиментально, из дамских романов, но это делает сериал не пустым, а на свой лад трогательным. Старались, хотели как лучше, что ж делать, не хватило художественной силы. Не всем же добрый Господь даёт всё, после царя Соломона и Муслима Магомаева лавочка, видимо, закрылась.
Но ведь была.
Музыка сильных: новый альбом «Алисы»
1 сентября 2019 года вышел новый альбом рок-группы «Алиса» под названием «Посолонь» (посолонь — движение по ходу солнца). Состав группы неоднократно менялся, несменяем только лидер «Алисы», легендарный артист, музыкант и поэт Константин Кинчев, личность, поражающая аудиторию своей незаурядностью уже более 35 лет. «Посолонь» раскрывает нам, чем сегодня живёт и дышит этот бунтарь, отшельник и несомненный «воин света».
По загадочному совпадению каждый раз накануне выхода нового альбома «Алисы» обостряются толки насчёт того, что русский рок давно мёртв, да и не рок это был. Хотя русский рок не более мёртв, чем джаз или академическая музыка. Если Леонид Десятников написал грандиозные «Буковинские песни» для фортепьяно, значит, не так уж мертва академическая музыка? Коли выходит новый двойной альбом «Алисы», включающий пятнадцать затейливых композиций, и русский рок не подох? Везде, понимаете ли, засели одинокие упрямцы, преданные своему делу, вместо того чтобы сладострастно квакать, будто всё мёртво, мёртво, мёртво. Воля ваша, какое-то личное озлобление чудится мне в этом кваканье.
Впрочем, Константина Кинчева нетрудно возненавидеть: и он сам, и весь склад его песен враждебен «маленькому человеку» (если он не мечтает быть не маленьким). Вот ни слова, ни нотки о том, как здорово вечерком в пятницу принять пивка с девушкой. Его песни из «Посолони» — долгие, затейливые, мудрёные. С высокой мерой обобщения, поскольку у Кинчева выработался свой символический словарь, где «небо» — не просто небо, а цель пути человека, «север» — не сторона света, а идеал чистой суровой жизни, да и «солнце» своё заветное, божественное Солнце. И в этом символическом мире постоянно идёт бой. На сегодняшний день отважный и смелый герой песен Кинчева скорбен душой: до победы далеко.
Почему? А потому, что, видимо, есть тайный тактический сговор между светом и тьмой и мир по этому сговору отдаётся во временное управление «чертям из чёрных нор». В альбоме есть две откровенно актуальные песни, именно таким состоянием мира навеянные, с мрачными саркастическими интонациями: «Раскол» и «Москва». «Чистый дух исчез, а с ним и благодать. Церковь стоит без креста — раскол!» — понятно, о чём это, упоминается же смердящий Стамбул. Но, знаете, при такой высокой мере обобщения «чистый дух исчез» можно применить и пошире. «Москва» — это вообще песня-пощёчина («Моей Москвы больше нет!»), яростная, протестная, бунтарская, у неё есть сторонники и противники, но это прежде всего — личное высказывание автора, коренного москвича, чьи корни засыхают в современной столичной почве, а что, разве в этом Кинчев одинок?
Но самое печальное, что свыше — не из Кремля, чёрт бы с ним, — с того «свыше», в которое свято верит Кинчев, смутное состояние мира санкционировано и чуть ли не одобрено. «Как сошлись на семи ветрах песни солнца и песни тьмы, как решили развеять страх в добром глотке ключевой воды. Преломили на мир хлеба, чтобы людям жилось смелей, чтобы по миру шла молва о красоте окаянных дней…» («Окаянные дни»). Песня иронично тонирована в озорной «народный» колорит (звучат флейта, жалейка и калюка), но суть её горчайшая: окаянные дни выдаются за светлые, тьма прикидывается красотой.
Категорическое несовпадение духовной, природной и социальной жизни человека — основная драма героя песен «Посолони». Не подвела только природа, и из альбома на слушателя обрушиваются завораживающие образы природы, у которой пока что всё на месте. До сих пор неизменны времена года и суток, действует круговорот воды, остались реликтовые леса и болота. Так что автор может позволить себе сидеть «точно леший в чёрной глуши», потому что так лучше слышно «сигналы звёзд», и держать на весу «поводья в космос» («Леший»). Социальная жизнь выносима с трудом, духовная — пронизана тоской и смутой. Но «Алиса» всегда была музыкой сильных. Поэтому доминанта нового альбома — усталое и отчаянное, но по-прежнему героическое сопротивление.
Герой превращается в своего рода пулю (образ пули есть в песнях «Под дождём», «Пуля»), а пуля — она летит и поражает цель. Это уже не полёт свободной птицы, это другой полёт, суровый и злой, ну так что ж — «будем злей — а значит, будем жить!». Пока что затишье — «Так и живём, небо коптим, но среди нас зреет пожар, тих и пока нелюдим». Однако гроза будущего настигнет всех, хотя герой понимает, что у самого могучего человека и силы, и время сосчитаны. Уже не первый эшелон героев направился в небо, о чём с исключительным лирическим надрывом рассказывает песня «Эшелон» (с прекрасным соло гитариста Павла Зелицкого). Что ж, скажут «пора» — придётся идти, герой готов. И всё-таки он верит в чудо (композиция так и называется — «Чудо»). Потому что над тем «свыше», где договорились солнце и тьма на наше горе, есть «сверхъестество — выше всяких норм, выше всяких правил. Сверх Горних сфер действует поток любви…» («Сверх»).
В ноябре, когда в Москве и Петербурге пройдут концерты с презентацией «Посолони», выяснится, какие новые композиции публика одобрит, и они войдут в концертный обиход группы, а какие останутся для домашнего прослушивания. Которое тоже не каждый выдержит. Ведь «песнями» новый альбом можно назвать весьма условно. Это целостная музыкальная «мистерия пути», предназначенная для напряжения слушателя, не для его беспечного ублажения, а кто сейчас хочет напрягаться?
Константин Кинчев хочет. Вернее — не может иначе. Напрягает свои явно многократно сорванные связки и добывает уже откуда-то из недр естества свой выразительнейший голос, чётко маркированный его индивидуальностью, вмиг узнаваемый. «Я пою для тех, кто идёт своим путём!» — когда-то задорно воскликнул лукавый мальчик Костя («Мы вместе!»). Многие ли сейчас идут своим путём, а не тем, куда направляют стадо пастухи? Мёртв или нет русский рок, мне безразлично — меня совершенно устраивает, что жив Константин Кинчев, который, стиснув зубы и сжав кулаки, идёт «посолонь».
«Погоня горит в зрачках и пеной метит след, я ухожу, как лёд по весне, а тот, кто лепил мне муки ада в море бед, — нагонит меня. Но только во сне!»
Об авторе
Татьяна Москвина — прозаик, театральный и кинокритик, редактор отдела культуры газеты «Аргументы недели». Её рецензий ждут (и боятся!) все, кто сегодня создаёт кино, театр и литературу в России. Автор множества книг, среди которых романы «Жизнь советской девушки» (финал конкурса «Национальный бестселлер»), «Бабаза ру», «Она что-то знала», «Позор и чистота», а также сборник статей «Культурный разговор».