— Оно все еще преследует нас! — повторила Джулия. Затем крикнула: — Нет! Оно снова меняет курс.
Телдин испытывал искушение замедлить корабль — планета внизу вырисовывалась ужасно быстро, — но он не уменьшал своих усилий. — Это может быть уловкой, — сказал он себе. Если проклятый богами горящий камень может броситься в погоню, в его репертуаре может быть еще больше трюков.
Но затем даже он, без помощи секстанта или астролябии, смог увидеть, что мини-солнце прекратило преследование и снова поднималось, возвращаясь на свою обычную орбиту.
Он ахнул, когда Джан схватил его за руку, как тисками. — Тормозите, Телдин! — полуэльф почти кричал ему в ухо. — Тормозите!
Теперь Некс был намного ближе — уже не столько планета, сколько пейзаж, с кривизной мира, более предполагаемой, чем непосредственно видимой. Он почувствовал, как напрягся такелаж, когда корабль вошел во внешние слои атмосферы планеты. Обычно собственная воздушная оболочка корабля защищает его от турбулентности и от последствий вхождения в атмосферу планеты, но не на таких скоростях, как эта. Он закрыл глаза, сосредоточив все свои силы на том, чтобы вывести «Баундлесс» из смертельного пике.
Боль пронзила его; он стиснул зубы, пытаясь сдержать крик. Напряжение на киле корабля-кальмара жгло его собственный позвоночник сверху и снизу. Он чувствовал себя так, словно его разрывали надвое. По коже у него побежали мурашки, когда он услышал завывание ветра в обводах судна и треск парусины, как от мушкетного выстрела. — У нас ничего не получится, — сказал он себе.
Но эта мысль была тем стимулом, в котором он нуждался. Он заставил себя отрешиться от боли корабля, сконцентрировал последнюю каплю своей воли на том, чтобы поднять нос корабля вверх, вверх, подальше от планеты.
Напряжение уменьшилось — сначала незаметно, затем с нарастающей быстротой. По мере того как скорость корабля уменьшалась, а его положение носом вниз менялось, нагрузка на корпус и такелаж уменьшалась. — «Я делаю это»! — подумал он со вспышкой триумфа. Он поднял нос корабля еще выше...
И все было кончено. Вернувшись из атмосферы, вернувшись в вакуум, для которого он был построен, «Баундлесс» снова оказался под управлением.
Телдин высвободил силу своей воли; чувство внутреннего расслабления было прямо аналогично ослаблению напряжения в напряженных мышцах. Он почувствовал, как дыхание со свистом вырывается сквозь зубы, почувствовал, как его плечи поникли. Он снова открыл глаза.
«Баундлесс» несся по низкой орбите, примерно в двадцати лигах над уровнем земли. Он все еще двигался ненормально быстро, но опасность, казалось, миновала. Он еще уменьшил скорость.
— «Мы в безопасности», — подумал он, водружаясь на палубе.
Джан, Джулия и Люцинус цеплялись за поручни, их лица были белыми, как паста, широко раскрытые глаза смотрели на него, Он заставил себя улыбнуться и увидел их ответное облегчение. — Мы сделали это, — прошептал он. Их усталые улыбки отражали его счастливое лицо.
Он бы этого не увидел, если бы его сфера обзора и внимания все еще не окружала весь корабль. Внезапное огненно-красное свечение расцвело на поверхности планеты. — «Еще один мини-рассвет», — подумал он.
Но нет, свет был не на горизонте, он был прямо под кораблем-кальмаром.
Прежде чем он успел как-либо отреагировать, титанический всплеск обжигающей энергии вырвался из поверхности планеты двадцатью лигами ниже, пронесшись мимо корабля, как огромная молния. Сотрясение, похожее на дюжину раскатов грома, обрушилось на него, когда этот удар перегрел внешний край воздушной оболочки корабля. Крики эхом отдавались вокруг него, слышимые даже сквозь звон в ушах.
Появилось еще одно свечение, теперь слева от траектории корабля. Еще один разряд по дуге взмыл в небо, обжигая корпус корабля.
Еще одно свечение, еще один разряд, потом еще один. Он мгновенно понял, что этот не промахнется, как предыдущие три.
Он почувствовал удар, похожий на удар в сердце, нанесенный людоедом, и почувствовал, как треснул корпус корабля, почувствовал, как его тело разорвало на части. Краснота, затем чернота окутали его.
— Мы спускаемся! — закричала Джулия.
И ее голос последовал за Телдином, когда он начал терять сознание.
Телдин был без сознания всего пару ударов сердца, даже недостаточно долго, чтобы упасть. Когда сознание вернулось, он почувствовал, как палуба задрожала у него под ногами, когда «Баундлесс» стремительно падал в мир, находящийся внизу. Он ухватился за бизань-мачту, чтобы сохранить равновесие.
Его связь с кораблем — контроль, опосредованный плащом, — исчезла, когда сознание покинуло его. Теперь он изо всех сил пытался вернуть ее, и вокруг него вспыхнул розовый свет.
Он ахнул, почти согнувшись пополам от боли, когда его сознание снова охватило весь пораженный корабль-кальмар. Огромная дыра была пробита в корпусе справа от киля — прямо посередине корабля, в середине грузового отсека. Языки пламени лизали зазубренные края пробоины в корпусе и над головой. Большая крышка люка была сорвана и тлела на главной палубе.
— Пожар в трюме! — выдохнул он и услышал, как Джан эхом отозвался на крик. Он почувствовал и увидел, как члены экипажа с ведрами песка прыгнули вниз, чтобы справиться с угрозой.
И снова корабль-кальмар устремился к земле. Но на этот раз Владелец Плаща знал, что у него больше времени, чтобы среагировать. Они падали свободно, а не под действием силы его абсолютного кормила. Это делало угрозу менее значимой, но эта выгода была сведена «на нет» серьезным повреждением корабля.
Он осторожно распространил свое сознание по всей конструкции корабля-кальмара. Удар молнии — что бы это ни было, черт возьми, — был огромен. Балки и перекладины по всему корпусу были потрескавшимися или разорванными на части. Когда его сознание коснулось каждой области повреждения, он снова вздрогнул. «Раны», которые он чувствовал, были тяжелыми, возможно, даже смертельными. Его шансы вывести корабль из вертикального падения полностью зависели от состояния киля. Он колебался, боясь обнаружить худшее, но затем продолжил.
Киль треснул прямо посередине судна. Он чувствовал, как волокна древесины трутся друг о друга взад и вперед, как две кости в сломанной руке. Но трещина не проходила насквозь. Киль должен выдержать, по крайней мере, одну посадку корабля... если он будет осторожен. Если бы он применил слишком большую силу или слишком резко развернул корабль, поврежденный киль развалился бы, и тогда даже самый сильный привод ничего не смог бы сделать, чтобы спасти его. Осторожно он начал вытаскивать «Баундлесс» из падения кормой вниз.
Корабль качнуло вбок — не его рук дело! — угрожая разорвать киль надвое. Это Блоссом!
— Уберите ее с привода! — закричал Владелец Плаща так громко, что повредил себе горло и ощутил яркий медный привкус крови во рту. В одно мгновение ложные движения исчезли, и он понял, что корабль снова полностью принадлежит ему.
Осторожно — о, как осторожно — он начал подавать свою энергию на корабль. Когда днище судна оказалось наполовину направленным вниз, оно начало замедлять свое падение. Он почувствовал, как напряглась древесина, почувствовал, как киль сдвинулся на долю дюйма, еще дюжина древесных волокон срезалась под напряжением. Затем он начал опускать нос судна — на пару градусов в секунду, не быстрее. Он попытался оценить, как далеко они находились над горами, простирающимися внизу, но мгновенно понял, что даже это небольшое отвлечение внимания ослабило его контроль над движениями корабля.
— Пусть Блоссом сообщает высоту, — прохрипел он Джану и услышал, как полуэльф передал инструкции по переговорной трубе.
Он почувствовал, что Блоссом сидит за приводом. Она больше не пыталась оказывать какое-либо влияние на корабль, но ее расширенное восприятие вошло в контакт с его восприятием. И ему не нужен был больше Джан в качестве ретранслятора, когда она объявила: — Десять лиг.
Медленно он продолжал опускать нос корабля-кальмара, и попытался добавить немного больше усилия, и мгновенно почувствовал, как жалуется поврежденный киль, и снова отступил.
Корабль по-прежнему находился под углом сорок пять градусов кормой вниз. Но теперь площадь поверхности корпуса оказалась под воздействием сильного ветра, который пронизывал атмосферную оболочку. Он почувствовал, что скорость их падения начала еще больше уменьшаться... когда нагрузка на киль снова возросла.
— Четыре лиги. Даже сквозь искусственное спокойствие, которое давала связь с приводом, он услышал страх в голосе женщины.
У него оставалось не так уж много времени. У корабля была огромная скорость; он знал, что ничего не может сделать, чтобы сбросить ее. — Либо тормози, либо ломай, — сказал он себе, и приложил к носу корабля дополнительное усилие.
Он почувствовал, как его желудок сжался, а ноги почти оторвались от палубы, когда корабль повернулся вокруг оси, проходящей горизонтально через его тимберс. Он чувствовал и слышал крики истязаемого дерева. Но теперь корабль находился в горизонтальном положении, падая килем вперед, в небо планеты.
— Две лиги.
Тем не менее, он опускал нос до тех пор, пока «Баундлесс» не наклонился на пятнадцать градусов вниз, и почувствовал, как воздух подхватил паруса бизани, стоящей на корме, почувствовал, как деревянные опоры выдержали напряжение. Он боролся с желанием корабля перевернуться в вертикальное положение носом вниз. Дерево и холст издавали вопли, подобные стенаниям опытных плакальщиц.
И это сработало. С парусами бизани, ловящими ветер, часть скорости движения корабля вниз, преобразовывалась в скорость движения вперед. Если паруса бизани не порвутся, и если киль не разойдется... И снова он добавил чуть больше усилия для движения вперед.
Ветер завывал вокруг. Он знал, что при фактически бездействующем главном приводе, атмосферная оболочка корабля разрушится, если только он отпустит управление. Тогда скорость их полета оторвала бы мачты, выбросила бы всех с палубы за корму, даже оторвала бы сами палубы от корпуса.