– Откуда ты столько знаешь об этом? – удивилась Яна.
– Я же все-таки в библиотеке работаю, – улыбнулась Вера. – Так вот, бабушка пришла, чтобы нас предостеречь, а это значит, что опасность грозит нешуточная.
– Да, понимаю, – Яна задумалась, вспоминая, как месяц назад увидела призрак деда Марка, который тоже пришел, чтобы предостеречь ее от необдуманных действий. – Жаль, что бабуля не дала никаких более конкретных подсказок.
– Жаль, – согласилась Вера, – видимо, решила, что мы вполне в состоянии сами со всем разобраться. Хотя при жизни она ни за что бы такого не допустила: явилась бы с подробной инструкцией что и как мы должны делать, а заодно рассказала, как нам, по ее мнению, следует жить.
– Похоже, после смерти она научилась давать близким возможность принимать собственные решения, – улыбнулась Яна.
– Но лучше бы она делала это при жизни, – философски заметила мать, а Яна с облегчением отметила, что Вера совсем успокоилась: руки не дрожали, плечи расслабились, а из глаз исчез страх.
– Я останусь сегодня у тебя, не возражаешь? – Яна встала и принялась убирать со стола посуду.
– Конечно! Мне только в радость, – Вера забрала из рук дочери чашки и поставила и в раковину. – Иди отдохни, я сама все помою.
Яна настороженно посмотрела на мать, гадая, не хочет ли та спровадить ее из кухни, чтобы все-таки открыть бутылку, которая теперь стояла в шкафчике под мойкой. Вера, словно прочитав ее мысли, продолжая все так же сосредоточенно мыть посуду, сказала:
– Вылей ее. Я не намерена возвращаться к прошлому.
На ужин Вера обещала приготовить какое-то особенное жаркое, поэтому от помощи дочери решительно отказалась, и Яне не оставалось ничего иного, как удалиться в свою старую детскую комнату. Ей отчаянно требовалось побыть одной, осмыслить все рассказанное ей матерью и придумать, что со всем этим делать дальше. Она прекрасно понимала, что раз уж ее бабушка решила предупредить Веру о грозящей Яне опасности, значит, дело и вправду серьезное, но пока Яна никак не могла понять источник потенциальной угрозы.
Она толкнула дверь комнаты и тут же отступила от неожиданности – на ее узкой кровати восседала Серафима. Яна быстро взяла себя в руки и, прижав указательный палец к губам, проскользнула внутрь и плотно прикрыла за собой дверь.
– Сейчас не время, – прошептала она, подходя ближе к старухе, – мама может нас услышать.
– Да ладно тебе! – Степанида театрально закатила глаза. – Она же тоже Видящая! Не испугается.
– Не смей впутывать в это мою мать, – Яна угрожающе надвинулась на старуху, как будто ту действительно могли напугать ее угрозы. – Расскажи лучше, как вышло, что душа моей покойной бабушки, которая благополучно после смерти отправилась туда, куда отправляются все остальные души, внезапно вернулась, чтобы предупредить мою мать о грозящей мне опасности? Разве она не должна была уже переродиться в новом теле и жить другую жизнь?
– Не обязательно, – Степанида беззвучно похлопала ладонью по кровати, и Яна под противный скрип старых пружин опустилась рядом. – Как правильно заметила твоя матушка, между вашими душами есть крепкая родовая связь, и в те моменты, когда кому-то из вас нужна помощь, предки возвращаются, чтобы дать совет, предупредить об опасности. Твоя бабушка – хранитель рода, поэтому она не перешла в новую жизнь, а осталась, чтобы приглядывать за живущими потомками и следить, чтобы род не угас и ваши души прошли до конца путь, который они выбрали.
– Любая душа может стать хранителем?
– Нет, только та, что прошла все уроки и ей больше нечего делать в мире живых.
– Дед Марка мог стать его хранителем?
– Вполне.
– Интересно, о какой опасности говорила бабушка?
– Думай, – в очередной раз повторила старуха.
Яна молча смотрела перед собой. Ей не нужно было поворачиваться, чтобы знать, что кровать справа от нее пуста. Степанида исчезла. Снова.
Остаток дня прошел спокойно. Вера пыталась расспросить Яну о том, чем та занимается и почему ей может грозить опасность, но та упрямо отказывалась обсуждать эту тему, чтобы не волновать лишний раз мать, хотя сама мысленно задавалась такими же вопросами.
Ночью, лежа без сна, Яна жалела, что у нее не было времени прихватить с собой пару книг из магазина, тогда вместо того, чтобы бесцельно пялиться в покрытый желтыми разводами потолок, можно было скоротать мучительные часы бодрствования за чтением о приворотах и способах их снятия. Перевернувшись набок и поудобнее взбив тонкую комковатую подушку, она закрыла глаза и принялась считать про себя в надежде, что сон ее все-таки настигнет, но вместо этого мысли вернулись к неожиданному предупреждению бабушки.
Валентину Алексеевну Яна видела только на старой черно-белой фотографии, которая хранилась в их семейном альбоме. Бабушка умерла незадолго до рождения внучки, буквально за месяц до того, как Яна появилась на свет. Степанида сказала, что она стала хранительницей рода, выполнив свою миссию на земле, и сейчас Яна размышляла, в чем та могла заключаться. О жизни бабушки Вера рассказывала крайне мало, да и не было у них с Яной возможности поговорить по душам: большую часть сознательной жизни Яна не видела мать трезвой, тут уж не до рассказов о почивших родственниках. А что, если бабушка тоже видела мертвых? Мог ли этот дар передаваться в их семье по наследству?
В ночной тишине громко скрипнула половица, и Яна, приподнявшись на локте, выглянула в коридор сквозь приоткрытую дверь. Сочащегося из окна света было недостаточно, чтобы разогнать сгустившиеся тени, поэтому Яна, решив, что это мать встала попить воды, снова легла, безуспешно пытаясь устроиться поудобнее. Она закрыла глаза, но сон по-прежнему не шел. Вдобавок ко всему в груди зашевелилось беспокойство, как будто что-то было не так, но Яна никак не могла понять, что именно. Через секунду пришло осознание – тишина. За скрипом половицы не последовало никаких других звуков, словно кто-то, так и стоял, затаившись в темном коридоре, прислушиваясь.
Стараясь не шуметь, Яна соскользнула с кровати и на цыпочках подошла к двери. Часть длинного коридора тонула в темноте, но ее внимание привлек слабый свет в противоположном его конце. Медленно она двигалась в направлении голубоватого сияния, то и дело оглядываясь и прислушиваясь, но единственным звуком, нарушавшим вязкую тишину, было ее шумное взволнованное дыхание. Еще за секунду до того, как перед ней появилась призрачная фигура, она знала, что увидит. Сдержав испуганный вскрик, Яна с ужасом смотрела в знакомые глаза и чувствовала, как по щекам катятся горячие слезы.
– Не может быть, – прошептала она, протягивая руку к зыбкой фигуре.
Яна была готова ощутить фантомное прикосновение, но вместо этого ее пальцы скользнули по гладкой прохладной поверхности, которая мгновенно стала покрываться трещинами, распадаться на фрагменты, осыпаясь острыми осколками к ее ногам. Человек в отражении испуганно отшатнулся, и только сейчас Яна заметила черный провал позади призрачной фигуры.
– Нет! – Яна инстинктивно бросилась вперед в тщетной попытке удержать человека от падения, ладони пронзила острая боль, и зеркальная преграда с громким звоном рухнула, обдавая ее потоком жалящих брызг. Теперь на месте зеркала зияла черная холодная пустота, которая звала и манила. Яна попыталась отвернуться, но что-то в этой черноте влекло ее, лишая возможности сопротивляться искушению заглянуть в бездну. Она сделала осторожный шаг вперед, чувствуя, как в босые стопы впиваются острые осколки. Лицо обдало холодом и откуда-то из глубин черного провала знакомый голос прошептал: «Прыгай!». И Яна, не в силах противиться этому зову, сделала глубокий вдох, закрыла глаза и полетела вниз, в ледяную пустоту.
Глава 9
– Яна! Яночка!
Голова болела, тело налилось свинцом, но кто-то настойчиво тряс ее, вырывая из топкого забытья. С огромным трудом ей удалось открыть глаза, но зрение отказывалось фокусироваться, а мозг крайне медленно обрабатывал поступающую информацию. Казалось, прошли часы, прежде чем Яна наконец поняла, где она и кто так упрямо тормошит ее, заставляя молоточки в голове стучать громче.
– Мам, ты чего? – в горле пересохло, язык с трудом перекатывался во рту и неприятно царапал небо.
– Слава богу! – в голосе Веры послышалось неподдельное облегчение. – Никак не могла тебя разбудить.
– Что такое? Который час? – Яна попыталась приподняться, но к горлу подкатила тошнота, и она со стоном легла обратно.
– Начало девятого. Что тебе снилось?
– Снилось? – хрипло переспросила Яна, пока мозг соображал, что все увиденное было всего лишь ночным кошмаром. – Дурной сон.
– Ты не заболела? – Яна почувствовала, как лба коснулась прохладная ладонь. – Может, отлежишься дома? Сейчас, говорят, какой-то опасный вирус ходит…
– Нет, мам, я в порядке, – она предприняла еще одну попытку привстать, на этот раз более успешную. Комната все еще вращалась перед глазами, молоточки по-прежнему колотили по черепной коробке, но зрение понемногу фокусировалось, и постепенно приходило облегчение от осознания того, что она в безопасности, и несмотря на ломоту в теле, падение было всего лишь жутким сном. – Мне нужно на работу.
– Может, лучше останешься дома? – голос Веры звучал взволнованно.
– Не беспокойся. Сейчас приму душ и поеду в магазин.
– Яна, – Вера осторожно провела рукой по волосам дочери, – а эти кошмары никак не связаны с предупреждением бабушки? Ты уверена в том, что это на самом деле всего лишь сон?
Яна смотрела в полные тревоги глаза матери и отчаянно хотела ее успокоить, но никак не могла подобрать нужных слов. Проблема была в том, что с каждым ночным кошмаром она все больше убеждалась, что это не просто сны, и после каждого пробуждения смутная опасность, которую она ощущала уже долгое время, становилась все более осязаемой.
Зажатая между двумя пышнотелыми дамами в переполненном вагоне метро, Яна старалась сдерживать подступающую к горлу тошноту. Было жарко, и лоб покрылся противной липкой испариной. В невыносимой тесноте ей все же удалось стянуть с шеи колючий шарф, но состояния это не улучшило, зато вызвало осуждающее цоканье и многозначительный вздох у дамы, напиравшей на нее слева. К счастью, поезд уже подъезжал к станции, поэтому она, едва открылись двери, ринулась к выходу, расталкивая локтями зазевавшихся пассажиров.