— Ты сам не понимаешь, что говоришь, — остановила она его. — Вадим, пожалуйста, не будем ссориться.
— Разве мы ссоримся? Я лишь пытаюсь тебя вразумить.
Лена привела свой последний аргумент:
— Вадим, я жду ребёнка! И очень хочу его родить.
Он опешил, а потом сказал:
— Рожай… Кто тебе запрещает? Я буду ему хорошим отцом.
— Я не хочу лишать моего ребёнка родного отца, а мужчину, доверившегося мне, — отцовства. Не могу его предать, — проговорила она твёрдо.
— А меня ты предала! — вырвалось у него от отчаяния.
— Прости.
— Хорошо, я ухожу. Если передумаешь, позвони, — он положил ей на колени свою визитку и ушёл без оглядки.
Дома Лена включила в ванной воду и зарыдала навзрыд. Лгать себе было бесполезно, она по-прежнему любила Вадима. Но менять что-то было уже поздно. Сама Лена была на шестом месяце беременности.
Лена рано легла в постель, но проплакала всю ночь, благо, муж был в отъезде и возвращался только вечером следующего дня. Утром она с трудом заставила себя проглотить завтрак. Потом достала из сумочки визитку Вадима, попробовала порвать её. Но у неё ничего не получилось. Тогда Лена взяла самые острые ножницы и, изрезав её на мельчайшие кусочки, спустила в унитаз. «Всё, с прошлым покончено навсегда», — решила она при этом.
Мужа Лена встретила в свободном, но очень красивом платье.
Получив от него букет, поцеловала его в губы и сказала:
— Ты самый, самый!
— Спасибо, ты тоже, — улыбнулся он ласково.
Пока Слава плескался в ванной, Лена накрыла стол. Войдя в столовую, Слава воскликнул:
— Какая роскошь! У нас сегодня праздник?
— Конечно! — весело отозвалась она. — Муж вернулся домой!
Он одарил её счастливой улыбкой, не догадываясь, сколько усилий Лена прилагала для поддержания своей видимой беззаботности.
Первым у Рощиных родился сын Никита. А ещё через четыре года Лена снова забеременела. Оба супруга хотели девочку, и судьба пошла им навстречу. По крайней мере, именно об этом сообщило УЗИ.
Но тут случилась беда; слегла Алевтина Петровна. Это было вполне ожидаемо, ведь старушке перевалило за девяносто. Но Лена была в отчаянии, она привязалась к Устюговой, как к родной бабушке.
Мать Лены приехала помогать дочери ухаживать за старушкой. Тётя Аля продержалась до появления на свет правнучки. Услышав, что родилась девочка, она попросила:
— Назовите её Анной, — закрыла глаза и уснула навсегда.
Почему тётя Аля выбрала это имя, Лена не знала, но просьбу выполнила. Хотя изначально хотела назвать дочь Алевтиной. Именно это имя они и с мужем обговаривали. Слава возражать не стал:
— Анна, так Анна. Красивое, светлое имя.
Родители уехали домой, а у Рощиных потекла размеренная семейная жизнь, если можно так назвать жизнь с двумя детьми, один из которых грудной. Как ни странно, Лену хлопоты по уходу за детьми не утомляли. Может, дело было в том, что она их очень любила, и время, проведённое вместе, казалось ей самым счастливым.
Но тут беда вновь постучалась в их дом: заболел Слава. Сначала он не обращал внимания на своё, казалось бы, лёгкое недомогание. Он ни о чём не сказал Лене, не желая волновать жену, как он сам считал, по пустякам.
А через два дня ему стало настолько плохо, что пришлось ночью вызывать скорую. Мужчину увезли в больницу. С каждым днём ему становилось хуже. За два месяца Слава буквально сгорел на глазах практически не покидавшей его Лены. С детьми сидела, срочно прилетев в Питер, Вера Максимовна. А следом за ней присоединился и Иван Петрович. Супруги Логуновы, как могли, поддерживали дочь. Но Лена, казалось, была безутешна.
— Леночка, — говорила мать, поглаживая её, как в детстве, по голове, — ты должна взять себя в руки ради детей. Глядя на тебя, Анечка тоже постоянно плачет, даже Никита стал кукситься.
Мальчику было вдвойне тяжело: он уже понимал, что папы нет и не будет. И очень боялся потерять ещё и мать.
Лена нашла в себе силы и, послушав мать, стала потихоньку приходить в себя. Родителям нужно было возвращаться домой, отпуска у обоих закончились. Если бы не пенсионная реформа, тысячи раз помянутая недобрым словом миллионами пенсионеров, среди которых было немало тех, кто с трудом заставлял себя в прямом смысле слова тащиться на работу, оба родителя Лены были бы уже на пенсии. И полностью могли бы посвятить себя внукам. Но, увы!
Вероника, взяв отпуск, решила помочь Лене и посидеть с детьми, пока та занимается неотложными делами.
На семейном сонете Логуновы решили, что дочери лучше переехать в родной город. Оставаться в Питере одной с детьми на руках она не могла. Большую квартиру тёти Али решили пока сдавать. А квартиру Рощиных выставили на продажу. На вырученные деньги Лена собиралась обзавестись жильём в родном городе. Квартира должна была быть удобной и находиться недалеко от дома родителей.
Вероника тоже в скором времени собиралась уезжать из Питера. Её мужу Геннадию предложили работу в Москве. С одной стороны, Вероника радовалась:
— Буду жить ближе к родителям, дети всё лето будут гостить у деда с бабушкой. — Вероника родила сыновей погодок. На этом они с мужем решили остановиться.
С другой стороны, ей было жаль уезжать. Она привыкла к городу, полюбила его, обросла знакомствами. Особенно не хотелось расставаться с Леной.
— Ничего, — говорила та, — станем ездить друг к другу в гости.
— Точно, — соглашалась Вероника, — будем семьёй приезжать к вам недельки на две. У вас на Волге пляжи не хуже, чем на море.
— Действительно, — улыбалась Лена через силу, — только вода на пару градусов холоднее.
— Ничего, — отмахивалась Вероника, — мы, питерцы, люди закалённые.
Оформить покупку двухкомнатной квартиры и благоустроить её Лене помогли родители. Их новый дом оказался с довольно просторной кухней и прихожей. Плюс к этому в зале была застеклённая лоджия, а на кухне — балкон. Лена осталась довольна приобретением недвижимости. Она считала, что, пока дети маленькие, имеющихся квадратных метров им хватит с лихвой. Главным же достоинством новой квартиры Лены было то, что к дому родителей можно дойти пешком минут за десять. Для неё это сейчас было очень важно.
Перебравшись в родной город, Лена довольно скоро нашла работу, сидеть с дочкой до трёх лет не стала. Ей хотелось поскорее приняться за работу и зарекомендовать себя на новом месте с хорошей стороны. Никита пошёл в детский сад, а для Анечки пришлось нанять няню на полдня. А там приходила бабушка. Вере Максимовне удалось перевестись и работать на половину ставки.
Наступила осень…
Несмотря на то, что стоял только сентябрь, погода не радовала, почти каждый день лили дожди. В прошедшее воскресенье Лена планировала свозить детей в загородный парк, покататься на лошадях, а потом побродить с ними по аллеям старого парка, набрать больших пожелтевших кленовых листьев и сплести детям короны, точно такие, как когда-то плела ей мама.
Но куда там! Дождь не дал им высунуть носа из дома. Так что играли, мастерили и пили чай на лоджии.
Вот и сейчас с неба сыпалась изморось, мелкий и противный дождик. Лена захотела было вынуть из сумки зонт. И тут какая-то машина промчалась так близко от края тротуара, что Лена с испугом шарахнулась в сторону. Она уже с ужасом думала о том, что сейчас её новый светлый плащ покроется разводами грязи. Но ничего такого не случилось. Вероятно, колёса машины не угодили в лужу. Лена с удивлением наблюдала за тем, как автомобиль сбросил скорость, попятился назад, остановившись возле бровки. Открылась дверь со стороны водителя.
— Лена! — окликнул её знакомый голос.
Повернувшись, она встретилась глазами с Вадимом Самойловым.
— К родителям идёшь? — спросил он и приветливо улыбнулся.
И тут Лене пришло в голову, что Самойлов в курсе всего того, что случилось в последнее время в её жизни.
— Да, — коротко ответила она на его вопрос.
— Давай подвезу? — предложил он.
— Да тут же недалеко, — сказала Лена.
— Я знаю, но мне тоже в ту сторону.
Лена подумала и села в машину. Женщина догадалась, что он едет к своим родителям, но на всякий случай спросила:
— Твои родители не переехали из нашего двора?
Он заметил, что она сказала «нашего». И это согрело его душу.
— Нет, — ответил он. — Куда им на старости лет?
— А бабушка с дедушкой живы?
— Деда не стало в прошлую зиму, — вздохнул Вадим.
— Извини.
— Не за что. А бабушка скрипит потихоньку. С моим пацаном возится.
— У тебя есть сын? — широко распахнула глаза Лена.
— Чему ты так удивляешься? — горько усмехнулся он. — У тебя двое детей. Почему у меня не может быть сына?
— Извини, Вадик, это я не подумавши, — смутилась Лена.
— Ну, конечно, ты была уверена, что я сижу старым девом и жду тебя.
— Нет, ничего такого и в мыслях не было. Прости, сама не знаю, что ляпнула.
— Ладно, проехали, — сказал он. — Я был женат.
— Был? Она что, умерла?
— Кто?
— Твоя жена.
— С чего ты взяла? Жива-живёхонька!
— Просто я подумала, раз сын у бабушки, значит, он с тобой.
— Конечно, со мной! Для бывшей жены мой Сёргунька и не ребёнок вовсе, а спиногрыз.
— Как же так? — вырвалось у Лены с искренним возмущением.
— Она в Италии костями гремит, — сказал Вадим.
— Что-что? — изумилась Лена.
— В смысле моделью подвизается у какого-то голубого.
— Голубого?
— Да, ты не в курсе, что у них это модно? Содом и Гоморра, одним словом! — он махнул рукой.
— У тебя большой сын? — спросила Лена.
— Пять лет.
— А моему на следующий год в школу…
— Ну, вот мы и приехали, — сказал Вадим, притормаживая возле подъезда Лениных родителей.
Уже выбравшись из салона, женщина спросила:
— Как Алексей?
— Лёха? — слегка озадачился Вадим.
— Ну да, Смирнов!
— Ах, Лёха!.. Процветает! Счастливо женат. Двое детей! Любимые тес