Цесаревича сопровождали руководитель всего турне генерал-майор свиты князь Барятинский (бывший гувернер наследника), а также флигель-адьютант князь Оболенский из лейб-гвардии Конного полка, князь Кочубей, представлявший Кавалергардский Его Высочества полк, и небезызвестный Евгений Волков – от лейб-гвардии Гусарского Его Высочества полка. Для создания книги о путешествии был прикомандирован чиновник Министерства внутренних дел князь Эспер Эсперович Ухтомский.
Первым пунктом на пути числилась Вена, затем – Триест, где наследника ждали три русских корабля (фрегаты «Память Азова», «Владимир Мономах» и канонерская лодка «Запорожец»), а также брат, восемнадцатилетний мичман великий князь Георгий Александрович, который должен был следовать с Ники дальше. Кроме того, в Афинах к ним присоединился кузен, принц греческий Георгий, так что на борту оказалось два Джорджи, русский и греческий, что немало веселило всех, ибо происходила постоянная путаница.
Однако с Георгием Александровичем почти немедля случилась изрядная конфузия. В Египте он затеял роман с какой-то итальянкой из посольства и пригласил ее покататься на рейде на быстроходном катере. На беду, погода в тот вечер весьма испортилась, начался ветер, грянул дождь. Джорджи Русский страшно простудился и был вынужден прервать путешествие.
На корабле остался только Джорджи Греческий, большой оригинал, обладатель самых экстравагантных пристрастий. Первым делом он заявил Ники, что намерен сделать себе настоящую японскую татуировку и переспать с настоящей японской гейшей. Ники тоже загорелся, только он еще не знал, отважится ли и на то, и на другое. Впрочем, до прибытия в Японию оставалось много времени: предстояло посетить множество городов Индии и Китая, Цейлон, Сингапур и остров Ява.
И вот, наконец, 15 апреля 1891 года шесть судов русского флота подошли к Нагасаки.
Сначала корабли долго двигались по тенистому коридору между рядами высоких гор, покрытых лесом необычайно яркого, изумрудного цвета. Бриз сменился безветрием, напоенным ароматом зелени и цветов. Неумолчно неправдоподобно громко трещали цикады. А вокруг корабля сновали сотни крохотных лодочек-джонок под белыми парусами. Такие джонки путешественники уже видели в Китае, видели и маленьких желтолицых людей с длинными, как у женщин, жесткими черными волосами, заплетенными в косы. Япония во многом напоминала Китай и все же сильно отличалась от него.
Наконец открылся порт с массой кораблей, среди которых на первый взгляд было непросто найти место для якорной стоянки. Однако лоцманский корабль отвел эскадру в относительно свободное место, охранявшееся несколькими военными судами. Было очень забавно наблюдать, как вокруг этих кораблей сновали джонки, не осмеливаясь приблизиться. Прочие же корабли они натурально брали на абордаж.
– Торговцы, – усмехнулся Джорджи. – Что там только не продают, я думаю! Сувениров можно набрать на целый гарем. Впрочем, на кораблях ломят втридорога, – добавил он с озабоченным видом, – лучше покупать на уличных лотках, а то в кошельках живо ничего не останется.
Ники невольно прыснул. Захохотал и Джорджи. В самом деле, смешно: два наследника престола рассуждают об экономии карманных денег!
Считалось, что русский цесаревич будет находиться в Нагасаки инкогнито. Разумеется, для всех чиновников это инкогнито являлось секретом Полишинеля, однако для всех прочих Николай оставался всего лишь одним из многих европейцев. В Нагасаки жило немало русских: Инасамуру, или Инасу, пригород Нагасаки, вообще называли «русской деревней», в 1870-е годы там некоторое время проживали около шестисот моряков с потерпевшего крушение фрегата «Аскольд». Именно тогда здесь возникли русско-японские семьи, а также русское кладбище. Поэтому местное население доброжелательно относилось к русским, а местные торговцы радовались. Имелось даже питейное заведение под ностальгическим названием «Кабак Кронштадт».
Видеть русских на чужбине было, конечно, очень приятно, но экзотика влекла куда больше! Наконец Ники и Джорджи решили осуществить свои намерения относительно гейш и татуировок.
Но только наследники заикнулись о своих желаниях, здешние русские принялись отговаривать, уверяя, что в Японии татуировки делают только якудза, разбойники, ну, еще преступников ими клеймят.
Ники заколебался, но Джорджи был неумолим:
– Надеюсь, Джордж и Альберт, наши английские родственники, тебе не кажутся разбойниками или преступниками? А между тем они сделали себе татуировки, когда были с визитом в Иокогаме!
Отставать от английских принцев Ники очень не хотелось. Тем более что, по слухам, Альберт, вернее, Эдуард-Альберт, собирался посвататься к Аликс. Конечно, Ники понимал, что Аликс для него, скорее всего, потеряна, но все же уступать англичанам он не желал даже в самой малой малости.
Результатом этого решения было появление на «Азове» трех господ в длинных кимоно, разукрашенных иероглифами. При виде их смешливый Джорджи не смог сдержать фырканья: волосы у визитеров были длинные, заплетенные в косы, но на затылках набекрень сидели модные английские шляпы-канотье. Все японцы носили не канотье, так котелки, что в сочетании с кимоно и узкоглазыми лицами смотрелось прекомично. Визитеры представились как три самых известных татуировщика в Нагасаки и в доказательство предъявили папки с эскизами, коробки с красками, карандаши и связанные в пучок тоненькие иглы с блестящими острыми кончиками.
Джорджи посмотрел на эти иглы с уважением:
– Да, я слышал, что японские татуировщики по тонкости штриха не имеют себе равных. Теперь я в это верю. Ну что же, посмотрим картинки.
На столе разложили альбомы с рисунками, предназначенными для разных частей человеческого тела: какие-то символические знаки для рук и ног, веточки с розами для плеча и толстые кривляющиеся физиономии для середины спины. Оказались там даже флаги Америки и Франции!
– Какая скука, – сказал Джорджи разочарованно. – Стоило приехать в Японию, чтобы нанести на себя флаги европейских союзников! Нет, нам нужно что-то экзотическое!
Визитеры переглянулись и согласно качнули своими канотье, а потом показали изображения драконов, змей, саламандр, летучих мышей и еще каких-то гадов, более напоминающих химер, чем реальные существа.
– Ага! – радостно воскликнул Джорджи. – Это уже лучше.
После долгого выбора кузены решили запечатлеть на своих дланях по дракону с черным телом, желтыми рогами, красным брюхом и зелеными лапами.
Татуировщики вновь качнули канотье в знак согласия и предложили господам лечь, обнажив правые руки. Кузены устроились в каюте Ники: он – на своей койке, Джорджи – на диванчике под переборкой. Канотье татуировщики сняли и отложили, их улыбающиеся физиономии посерьезнели. Над каждым принцем работал свой мастер, третий был, так сказать, на подхвате.
Далее в течение полутора часов молодые люди принуждены были вытерпеть бесчисленные неуловимые уколы в кожу. Ники, превозмогая тошноту, отвернулся к стене. Джорджи не смог одолеть любопытства – смотрел, скосясь, на руку, изредка изумленно восклицая:
– Ты представляешь, Ники, крови совсем не видно! Вот это мастерство!
Но порой капелька крови все же случайно появлялась, искажая цветовую гамму рисунка, и тогда художник, который был на подхвате, кидался осушать ее губами.
Ники было брезгливо задергался, однако Джорджи с видом знатока предупредил, что у японских врачей так принято.
Наконец работа была закончена. Полюбовавшись делом своих рук, татуировщики заявили, что это будет выглядеть восхитительно, получили плату и откланялись.
– Первая часть наших планов исполнена, – радостно сказал Ники. – Теперь – к гейшам!
Вдруг дверь распахнулась. На пороге стоял доктор Рамбах – личный врач русского наследника престола на время путешествия.
– Ваше высочество! – воскликнул он, с ужасом глядя на распухшую и покрасневшую руку цесаревича. – Ваше высочество! Как вы могли на это решиться, не сказав мне ни слова?! Я думаю, император будет очень недоволен.
– Поди отсюда, Рамбах! – сердито сказал Ники, которому только что пришло в голову, что отец, пожалуй, придет в ярость при виде татуировки, а от матушки жди обморока. Удовольствие было испорчено как минимум наполовину. – Что ты со мной как с младенцем!
– Вот именно, нянька при младенце, – презрительно протянул Джорджи. – Небось и к девкам с ним отправишься, доктор, оттаскивать от них станешь?
– Господа, я слышал, вы упомянули о женщинах, – с видом мученика сказал Рамбах. – Ваши императорские высочества, помните, что во всех портовых городах женщины – первые разносчицы заразы. Не унижайте ваши семьи и ваших подданных известиями о том, что наследники русского и греческого престолов оказались рабами своих низменных желаний и принуждены были после этого пройти курс известного лечения!
Джорджи и Ники уныло переглянулись. В словах доктора был резон, да еще какой…
– Ну вот, никакой экзотики! – разочарованно протянул будущий греческий король, а будущий русский император только вздохнул.
– Примите один совет, господа, – сказал Рамбах, который мигом смягчился, видя, что его слова произвели впечатление. – Держитесь подальше от юдзё или таю. Так называются японские проститутки. Но вы можете пообщаться с гейшами – это умные дамы, которые поют, танцуют и разговаривают с гостями, не вовлекая их в низменные развлечения.
– Да мы и собирались именно к гейшам, – буркнул Джорджи. – Об этом и говорили, когда ты пришел. А ты крик поднял.
Ники только кивнул, подтверждая его слова. Кузены совершенно не собирались сознаваться в том, что для них слово «гейша» было синонимом слов «японская проститутка». Оказывается, это разные вещи!
– Ну и как их отличить? – спросил Джорджи. – Как отличить гейш от этих, как их там…
– Юдзё или таю, – повторил Рамбах. – Для опытного взгляда, говорят, нет ничего сложного. Мне известно только несколько примет. Во-первых, это пояс. У проституток он всегда завязан впереди – чтобы проще было развязать. Воротник кимоно у таю всегда немного отогнут справа, чтобы была видна волнующая красная изнанка. В их одежде обязательно что-нибудь золотого цвета, в прическе очень много ёситё, раздвоенных плоских шпилек. Они носят очень высокие черные сандалии с тремя каблуками, из-за которых шажки получаются меленькими. Ну, и непременно чернят зубы.