– Рональд, – сказал я, не глядя на него. Я посмотрел на золотое кольцо на своей руке и вспомнил ответственность, которую оно символизировало. – Сейчас я ужинаю с женой и не хочу с тобой разговаривать.
– Мы с ней уже общались. Но ты, наверное, в курсе. Надеюсь, я ничего не испортил.
Пытаясь сдержать свой гнев, я дважды постучал кольцом по столу, а потом выплеснул злость. Я возглавлял влиятельную семью и умел создавать союзы.
– Нет, ничего. – Слова прозвучали настолько тихо, что я сомневался, услышал ли их кто-нибудь. Это были последние слова Бастиана, он исчезал под воздействием ярости другого человека, которого я пытался спрятать ото всех.
– Отлично. Хорошо. Морина, – обратился к ней Рональд, – как только закончится это ваше с Бастианом соглашение, помни, что я готов заплатить вдвое больше. Похоже, ты продаешься.
Она уронила вилку на тарелку.
– Что ты сказал, – пытаясь успокоиться, я потер челюсть, – моей жене? – произнес я голосом, который даже мне самому казался чужим.
Он посмотрел на нас и не стал повторять сказанное.
– Извинись, – прозвучало громче, чем следовало. За спиной Рональда кто-то зашевелился, но моя охрана разобралась с этой проблемой. Теперь никто не решился бы подойти к нашему столику. Рональду предстояло самостоятельно выпутаться из этой ситуации.
Он сжал руки в кулаки, словно боролся с собственной гордостью.
Себастиан Арманелли не отличался терпением. И уж точно не тогда, когда дело касалась этого идиота. Я устал быть милым и всегда искать компромиссы. Охрененно сильно устал. Особенно в одной конкретной ситуации.
Когда дело касалось Морины.
Легче всего было достать заткнутый за пояс пистолет. Через секунду он оказался у меня в руке, и я перехватил его, взявшись за ствол. Схватив Рональда за затылок, я замахнулся пистолетом как своего рода молотком и наотмашь ударил придурка по лицу.
Тот сразу же закричал.
Послышались звуки суматохи, я ждал. Моя охрана выпроваживала людей. Но мне было наплевать. Потом я наклонился к Рональду и сказал:
– В следующий раз у твоего лица окажется другая часть моего пистолета. И я нажму на курок. Никогда не смей проявлять к ней неуважение, понял, Рональд?
Из его носа текла кровь, и он что-то прошептал, но слишком тихо, чтобы разобрать хоть слово.
– Бастиан, – тихо произнесла Морина, словно пытаясь достучаться до того спокойного джентльмена. Он ушел, ragazza.
А Рональд еще не умолял о жизни. Он хотел умереть? На данный момент он заслуживал этого. Я снова крутанул пистолет и схватил его за седые волосы, вгоняя ствол в висок.
– Мне стоит убить тебя. – Поднявшись, я приставил пистолет к его голове. Его глаза едва не вылезли из орбит. – По тебе никто не будет скучать. И ты заслуживаешь этого за то, что оскорбил мою жену.
Он начал умолять, снова и снова повторяя слова прощения.
– Бастиан! – закричала Морина, и, взглянув на нее, я увидел на ее лице страх, ведь она смотрела на настоящего дьявола. – Бастиан, ты не можешь так поступить, нет.
Я зарычал, отвел руку, а потом ударил Рональда по лицу. Он болезненно вскрикнул, а я бросил взгляд на Морину.
– Мы уходим.
Она быстро кивнула и под пристальными взглядами других вышла следом за мной из ресторана.
По дороге домой мы снова молчали. Один раз она тихо произнесла мое имя, но я перебил ее:
– Не хочу это обсуждать.
Когда мы вернулись в пентхаус, мой взгляд остановился на разбитых кристаллах, и казалось, наш брак пострадал так же, как камень. Клятвы, обещания и сделки – все было разрушено.
– Прости, – прошептала она, глядя на все это.
– За что?
– Сомневаюсь, что до конца осознавала, какой именно образ жизни ты ведешь. Я думаю… на тебе лежит такая ответственность, о которой я даже не подозреваю. – Я попытался прервать ее, но она подняла руку. – Бастиан, ты король мафии, но даже вступая в партнерские отношения ты не можешь контролировать все. Твоя аура испорчена. Я стала свидетелем твоей ярости, что было одновременно и ужасающе, и потрясающе. Иногда ты должен быть плохим парнем, иначе пострадает не только город. Ты уничтожишь гораздо больше, – в тихом голосе слышалось недовольство и смирение, и я не стал возражать, потому что она была права.
Именно так она и думала?
– Морина, я раз за разом жертвую собой. Я давно научился сдерживать эмоции ради общего блага. Речь идет о моей семье и моем наследии. И ты тоже нуждаешься в защите. Я не могу рисковать всем этим, ведь ты мне небезразлична.
Она вздрогнула от моих слов.
– Не хочу, чтобы ты переживал за меня. Бастиан, ты не должен бояться своих чувств, а должен прислушиваться к ним, потому что тоже заслуживаешь счастья.
– Я согласен быть несчастным, если так ты будешь защищена от всего этого, – несмотря на ужасную боль в груди признался я.
– Мне не нужна твоя защита. – Она покачала головой.
– Морина, ты – Неприкасаемая. Можешь отправиться в любую точку мира, и я буду защищать тебя и всегда присматривать за тобой. Такова цена, которую я заплатил, когда женился на тебе.
– Цена, которую ты заплатил? – Она быстро подошла ко мне. – Мне не нужна твоя охрана. Я не просила ни о чем таком, мне это не нужно. Тебе пора сосредоточиться на себе. Почувствуй что-нибудь, Бастиан. Почувствуй нас. – Она сделала дрожащий вдох. – Ты чуть не убил человека! Это совсем не пустяк!
– И если бы тебя там не было, я бы закончил начатое. Тебе не кажется, что проблема в этом? – проревел я, и Луна засеменила к Морине. Да, возможно, она делала вид, будто преданна мне, но все же отлично знала, кто ее настоящая мать.
Я смотрел, как Морина почти бессознательно поглаживает Луну, словно мать успокаивает своего ребенка. Этот невинный жест пробудил желание защитить ее, которое я испытывал всего однажды.
– Я не буду удерживать тебя здесь, как отец удерживал маму. Не стану ломать тебя, потому что слишком сильно люблю. Если ты останешься со мной, то столкнешься со всей той грязью, которой не заслуживаешь.
– А тебе не кажется, что лишь я вправе принимать решение по этому поводу? – Ее глаза наполнились слезами.
– Нам нужно побыть порознь, ragazza. – Мне хотелось потянуться к Морине, сказать, что все будет хорошо, но я не доверял себе.
– За это время ты хочешь превратиться в Бастиана, тогда как на самом деле мне нужен только Себастиан. Я не могу любить тебя, если ты отказываешься показывать себя настоящего. – Она прижала руку к груди.
– Справедливое замечание, – согласился я, потому что так было правильно.
– Да заткнись ты со своей справедливостью. Бастиан, попробуй хоть раз в жизни подумать о себе. – Она вскинула руки. – Плыви по течению и посмотри, снимет ли это камень с твоей души. Посмотри, куда приведет тебя судьба.
Невозможно держать в клетке животное, которому суждено жить на свободе. И все же, если бы я мог привязать ее к кровати и при этом заставить хоть чуть-чуть любить меня, наверняка так бы и сделал.
Но вместо этого мне пришлось отпустить ее.
На следующий после ее ухода день мне позвонил юрист. Завещание было практически исполнено, и Морина пожелала передать акции мне. Юрист сообщил, что может в ближайшее время оформить необходимые документы.
Повесив трубку, я попытался дозвониться до нее, потому что не собирался забирать акции бесплатно. Морина должна была понять, что я хотел поступить с ней по справедливости и сделать так, чтобы она никогда ни в чем не нуждалась.
Она сказала забыть о справедливости, а теперь заставляла меня действовать таким образом.
Ворча, я пошел вниз, чтобы выгулять Луну. Собака скулила с тех пор, как ушла ее мать, и теперь вместо того, чтобы делать свои дела, просто ложилась на траву.
– Девочка, рано или поздно тебе придется сходить в туалет. А потом можем вместе похандрить.
Она посмотрела на меня и заскулила, коричнево-черный мех блестел в лучах солнца.
Погладив ее по голове, я прошептал:
– Помнишь, как ты вчера встала на сторону мамы? Я прощаю тебя, потому что я бы тоже встал на ее сторону. Я все испортил.
Собака вздохнула и отвернулась от меня. Мне нужно было несколько дней, чтобы все исправить.
Вместо этого следующие дни выдались непростыми.
Когда я садился в самолет, чтобы лететь в Лос-Анджелес на встречу, мне позвонил брат.
– Нефтеперерабатывающий завод мистера Кроу использует для нелегальных перевозок другой терминал. ФБР только что перехватили лодку, в которой полно женщин.
– Я ведь пожимал руку этому ублюдку, – прошептал я.
– Я помню. И думаю, черт, не знаю… если бы мог, убил бы его сам. В лодке были дети, ровесники Айви.
– Кати и Роум с тобой? – Я сжал переносицу.
Кати первая подала голос:
– Я хочу, чтобы страдали все причастные. Готова сама убить одного или двоих.
Кейд усмехнулся.
– Бастиан этого не допустит. Нам нужно соблюдать осторожность и постараться найти правильное решение.
Интуиция быстро подсказала, как поступить. Мне захотелось отмахнуться от нее, но я вспомнил слова Морины. Она быстро принимала решения, руководствуясь чувствами. Следовала инстинкту, а не доводам логики.
– Хочу, чтобы он умер, – тихо сказал я.
– Что? – крикнул Кейд.
– Роум, я знаю, ты отошел от дел, тогда посоветуй кого-нибудь для этого дела, или я сделаю все сам.
– Бастиан, – начал брат, – мы не можем…
– Почему, Кейд? – Из-за меня он стал добрее, и теперь мне предстояло научить его жестокости. – Они постоянно убивают целые семьи. Почему я не могу?
– Мы лучше них, – заявила Кати. – Ты лучше. Баст, ты делаешь то, на что мы не способны. Всегда ищешь хорошее в плохом.
– Морина ушла.
– Знаю, – ответил Кейд. – Но вы во всем разберетесь. Она теперь Неприкасаемая, и она все поймет.
– Поймет, зачем я заключил с ним сделку? Ведь она запретила мне это.
Кто-то на том конце провода вздохнул.
– Что требуется от нас? – Роум произнес вопрос так, словно был готов снова пролить кровь. – Сделаем все, что нужно. – Но теперь у него была маленькая дочка и семья, которая нуждалась в нем.