Он стоит ко мне спиной. Ладони прижаты к деревянной стене, а потоки воды льются ему на затылок. Он опустил голову.
— Прости, — тихо говорит Самсон и, обернувшись, убирает мокрые волосы со лба.
— За что?
— За то, что поставил тебя в такое положение. За то, что ожидаю, что ты станешь хранить мои секреты, тогда как сам своими с тобой не делюсь.
— Ты не просил меня никому не рассказывать. Ты только попросил не звонить в полицию.
Он проводит ладонью по лицу и встает под струи воды.
— Ты рассказала кому-то?
— Нет.
— Собираешься?
— Нет, если ты этого не хочешь.
— Я бы предпочел, чтобы все осталось между нами, — говорит Самсон.
Я молча соглашаюсь. Мне несложно хранить секреты. В этом я профи.
Отчасти мне даже нравится, что Самсон как закрытая книга. Нельзя всерьез невзлюбить книгу, которую еще не прочел. Думаю, я смогу проявить к нему терпение, потому что он обещал, в конце концов, рассказать мне всю правду. В противном случае, я бы, наверное, сочла, что он не стоит потраченных усилий.
— Мне кажется, ты рассказал не всю историю Рейка, — замечаю я. — Ты откроешь ее мне вместе с прочими ответами, которые обещал дать второго августа?
— Да, — кивает он. — Тогда и расскажу.
— Пора составлять список вопросов, на которые я хочу получить ответ.
Его губы подергиваются, будто его забавляют мои слова.
— Я отвечу на все второго августа.
Я делаю шаг к нему.
— Обещаешь?
— Клянусь.
Я беру его за руку. Под ногти на всех пальцах забилась грязь.
— Ты все откопал?
— Да.
— И уверен, что это был Рейк?
— Абсолютно.
Голос и вид у него утомленный. Может, даже печальный. Мне в самом деле кажется, что Рейк играл в его жизни большую роль, чем он признает. Я поглядываю на кулон на шее парня и вновь смотрю ему в лицо. Он глядит в ответ, а по его коже стекают тонкие струйки воды.
Одежда на мне намокает от брызг воды, и, сняв футболку, я бросаю ее на стенку душевой. Оставшись в одних шортах и верхе от купальника, я помогаю Самсону смыть грязь из-под ногтей. Он терпеливо стоит, пока я чищу ногти один за другим, а потом мою ему руки с мылом.
Когда я заканчиваю, Самсон тянет меня за руки, пока я не встаю под струи воды вместе с ним. Он целует меня, а я вслед за ним двигаюсь к дальней стенке душевой.
Поцелуй неторопливый. Самсон опускает ладони мне на бедра и, встав к стенке душевой, позволяет мне вести.
Я прислоняюсь к нему, прижимаюсь грудью к его голой груди и обхватываю его левой рукой за шею. Не стоило говорить Саре, что поцелуй был депрессивным. Ужасное вышло описание.
Продолжительный — вот более подходящее слово.
Все наши поцелуи кажутся мне важными, будто останутся со мной навсегда. Это не просто мимолетные проявления привязанности. За ними кроется нечто большее, чем простое влечение. Сейчас это печаль, и мне хочется хотя бы на несколько минут забрать ее у него.
Я веду правой рукой по его груди, пока не касаюсь пальцами резинки на его шортах. Запускаю ладонь под нее, и в тот же миг Самсон делает резкий вдох. Мы прекращаем поцелуй, когда я впервые прикасаюсь к нему. Его глаза сосредоточенно смотрят в мои, будто молча твердят, что я не обязана это делать, и в то же время умоляя меня продолжать.
Я крепко сжимаю его рукой, и он со вздохом запрокидывает голову.
— Бейя, — еле слышно произносит он.
Я целую его в шею и начинаю неторопливо водить рукой вверх и вниз по всей его длине. Достоинство у него больше, чем у Дакоты. И неудивительно. Самсон во всем превосходит всех, кого я знала.
Левой рукой я спускаю его шорты ниже, чтобы они его не сковывали. Так мы и стоим пару минут, если не больше. Я прикасаюсь к нему. Самсон дышит все тяжелее и глубже, с каждым движением моей руки все сильнее сжимая мои бедра. Я все это время неотрывно рассматриваю его лицо, не в силах отвести взгляд. Он то смотрит на меня, то зажмуривается, будто ощущения слишком сильные.
Когда все мышцы в его теле начинают напрягаться, он внезапно запускает руку мне в волосы и осторожно тянет, наклоняя мою голову, чтобы прильнуть к губам в поцелуе. Делая два порывистых шага, он прижимает меня к противоположной стене и целует с такой силой, с какой не целовал еще никогда прежде.
Я все еще крепко сжимаю его ладонью, а он будто не в силах дышать и целовать меня одновременно, разрывает поцелуй и прислоняется своей головой к моей. Прижавшись губами к моему уху, он гортанно выдыхает:
— Черт.
Он содрогается от моих прикосновений, и по моему телу бегут мурашки. Я продолжаю поглаживать его, пока не чувствую теплую липкую жидкость на ладони. Вздохнув, он прячет лицо в изгибе моей шеи.
Совладав с дыханием, он тянется к лейке душевой. Подтягивает ее к нам, ополаскивает себя и мою руку, а затем, бросив ее на пол, снова набрасывается на меня с поцелуем.
Он дышит, будто пробежал марафон. Я теперь уже, наверное, тоже.
Когда он наконец отстраняется и смотрит на меня, я вижу, что часть бремени, отражавшегося в его глазах, развеялась. Этого я и хотела. Чтобы он почувствовал себя лучше после всего, что сегодня с ним произошло.
Я нежно целую его в уголок губ и собираюсь пожелать ему доброй ночи, но Самсон проводит пальцами по моим мокрым волосам.
— Когда ты разрешишь мне тебя обнять?
В его взгляде читается мольба, будто объятия нужны ему больше того, что я только что ему дала.
Я бы, может даже, позволила ему сейчас меня обнять, если бы не боялась расплакаться. Он будто видит внутреннюю борьбу в моих глазах и, кивнув, целует меня в висок.
— Спокойной ночи, — шепчу я.
— Спокойной ночи, Бейя. — Он выключает душ, а я надеваю футболку и иду домой.
Глава 19
Все пять домов Самсона арендовали на выходные по случаю четвертого июля, поэтому он временно живет у Маркоса.
Прошла неделя с тех пор, как он нашел Рейка. Мы не обсуждали это. До второго августа осталось меньше месяца, тогда-то я и получу все ответы. Не могу сказать, что с нетерпением жду этого момента. Для меня второе августа — это канун дня нашего прощания.
Я стараюсь сосредоточиться на сегодняшнем дне.
А сегодня на пляжах такая суматоха, что мы вообще не захотели туда идти. Сидим у Маркоса на балконе. Мы выбрали его дом, потому что от пляжа его отделяют несколько улиц. Такого количества музыки, шума и пьяных людей не встретишь даже ни в одном техасском баре, поэтому никто из нас не захотел отдыхать рядом с этими толпами народа.
Сегодня мы ужинали с семьей Маркоса. У него две младшие сестры, отчего ужин был полон суеты, разговоров и еды. Самсон в окружении семьи Маркоса выглядел, будто был дома, и мне стало интересно, какой он среди членов своей семьи.
Устраивают ли они совместные обеды, как мой отец с Аланой? Приняли бы они меня, если бы мы однажды познакомились? Что-то подсказывает мне, что не приняли бы, иначе он не был бы таким скрытным обо всем, что их касается.
Но сегодня я чувствую себя принятой. Принятой и откормленной. Моя цель набрать за лето вес оказалась перевыполнена. Сомневаюсь, что влезу в джинсы, которые привезла с собой. Я все лето проходила в шортах и купальнике.
Солнце только что село, но фейерверки начались еще до заката. Теперь стемнело, и действо набирает обороты по всему полуострову.
— В Галвестоне фейерверки вот-вот начнутся, — говорит Сара. — Жаль их отсюда не видно.
— С крыши Марджори откроется отличный вид, — замечает Самсон.
— Думаешь, она пустит нас туда? — спрашиваю я.
Самсон пожимает плечами.
— Зависит от того, легла она спать или еще нет.
— Под такой шум никто спать не сможет, — Маркос встает из-за стола.
Мы идем к дому Марджори вместе с ПиДжеем, который ждал нас возле дома Маркоса.
Когда мы доходим до ее улицы, застаем Марджори на крыльце, откуда она наблюдает суматоху на пляже.
— Я думала, вы придете раньше, — говорит она, заметив нас, и машет рукой в сторону входной двери. — Располагайтесь.
— Спасибо, Марджори, — благодарит Самсон.
Когда мы заходим в дом, он сперва пропускает наверх Сару с Маркосом, а затем меня. Добравшись до выхода на крышу, Сара выбирается ползком на четвереньках. Маркос пытается ей помочь, но она лишь мотает головой.
— Здесь слишком высоко. Не могу пошевелиться.
Самсон смеется.
— Постарайся добраться до середины крыши. Оттуда видно только небо, а не землю.
Сара ползет к центру крыши. Мы все продвигаемся за ней, и я сажусь рядом. Самсон устраивается возле меня.
— Как ты можешь здесь ходить? — спрашивает его Сара.
— Просто не смотрю вниз, — отвечает он.
Девушка на миг прячет лицо в ладонях, пытаясь унять головокружение.
— Даже не догадывалась, что боюсь высоты.
Маркос обнимает ее рукой.
— Иди сюда, малышка.
Сара пододвигается ближе к нему, и, глядя, как он ее обнимает, я отчетливо осознаю, что мы с Самсоном даже не касаемся друг друга. Бросаю на него взгляд, но он смотрит на фейерверк, запущенный откуда-то с пляжа.
— Марджори одинока? — спрашиваю я.
Он смотрит на меня и улыбается.
— Нет. У нее есть сын. Работает юристом в Хьюстоне. Приезжает навестить ее пару раз в месяц.
Мне приятно об этом узнать.
Самсон замечает отразившееся на моем лице облегчение и, наклонившись, быстро меня чмокает.
— Ты милая, — шепчет он, а потом, взяв за руку, переплетает наши пальцы, и мы молча смотрим фейерверк.
Чем больше времени проходит, тем больше их становится. Они повсюду, над заливом и над Галвестоном. Несколько фейерверков даже взлетают прямо из океана.
Маркос смотрит на Сару и признается:
— Вышел бы прекрасный момент для предложения руки и сердца под аккомпанемент фейерверков. Жаль, что мы познакомились только этой весной.
— Привези меня сюда в следующем году, — отвечает она. — Я сделаю вид, что не помню этот разговор.
Я смеюсь от их слов.