ги, мы едем в Россию.
– Как ви оказались в эти места? – развел руками командир наряда. – Здесь нет дорога.
– Мы возвращаемся из Парижа, сбились с пути.
– Почему с вами три свободных лошадь?
– Я их купил для своего хозяйства.
– О, я-я, война капут – хозяйство гут, господин казак, – засмеялся капрал, которого тут же поддержали рядовые в ядовито-зеленой форме. – Эта фрау с вами?
– Это моя жена.
Заметив, что разговор перешел на ее персону, Софи выпрямилась в седле, с достоинством вскинула подбородок.
– Парле ву франсе? – надменно спросила она.
– Ви, мадам.
Немецкий унтер-офицер немного опешил, он переводил взгляд с казака на женщину, не зная, на каком языке продолжать разговор. Он никак не мог взять в толк, как это француженка согласилась вдруг стать женой недавнего врага, для него такое считалось неприемлемым поступком. Наконец он спросил по-французски:
– Мадам, это действительно ваш супруг?
– Да, мы являемся мужем и женой, – кивнула женщина. – Нам нужно добраться до какого-нибудь постоялого двора, чтобы мы могли отдохнуть и продолжить путь. Вы не будете так любезны показать нам дорогу?
– Конечно, мадам, я к вашим услугам, – подтянулся капрал. – Но согласитесь, ваш союз с казаком по меньшей мере странен.
– Вы полагаете, что имеете право задавать мне такой вопрос? – вскинула брови женщина.
Заметив, что обстановка накаляется, Дарган наклонился чуть вперед, положил ладонь на рукоятку шашки. Он приготовился дать каблуками под брюхо жеребца.
– Ни в коем случае, – между тем смешался немецкий пограничник. – Мадам, прошу меня простить.
– Вам, должно быть, известно, что браки совершаются на небесах. – Софи потеребила повод и снисходительно пояснила: – Мой спутник – герой войны, он из древнего рода терских казаков, к тому же на супружество нас благословили император Александр Первый и король Франции Людовик Восемнадцатый. Надеюсь, вопрос исчерпан?
– Вполне, мадам, еще раз приношу вам тысячу извинений за неприличное любопытство.
– Тогда поскорее покажите дорогу к ближайшему постоялому двору, за несколько дней скачки я довольно сильно устала.
И тут случилось то, чего уже давно опасался Дарган, из лесу на полном скаку вылетел поредевший отряд гусар. Размахивая саблей, командир в чине ротмистра устремился к группе всадников, еще издали выкрикивая какие-то гневные слова.
– Задержите их, они гонятся за нами, – Софи прижала руки к груди и просительно посмотрела на пограничника. – Они ищут каких-то бандитов, а мы обыкновенные путники.
– Разберемся, мадам, – выдергивая саблю из ножен, заверил ее бравый капрал. – В первую очередь они хотят нарушить границу суверенного государства. – Он вскинул клинок над головой. – Ахтунг, зольдатен!
Наряд на крепких лошадях в полном составе бросился навстречу гусарам, они сошлись как раз рядом с полосатым столбом, тем самым подтвердив не изменившуюся за века незыблемую истину – врагу нельзя уступать ни пяди родной земли. Ротмистр сунулся к капралу, угрожающе взмахнул саблей.
– Господин капрал, это разбойники, их надо задержать и предать суду.
– Во-первых, они находятся на нашей территории, – парировал пограничник. – Во-вторых, даже если это действительно так, то сначала их надо обыскать, потому что документы у них в порядке.
– Проверяйте немедленно, в сумках у бандитов должно быть полно драгоценностей, украденных из французской казны, – ротмистр пытался усмирить свой пыл, а заодно и лошадь под собой. Его гусары тоже осаживали коней назад. – Кроме того, на них лежит кровь невинных людей.
– О-о, это обвинение серьезное, – пограничник оглянулся на Даргана с женой и снова уперся жесткими глазами в лицо гусара. – Но, повторяю, документы у них в порядке, господин ротмистр.
– Сначала они получили разрешение на проезд по территориям государств коалиции, а потом совершили преступление, – не унимался гусар, которому очень хотелось проявить свою ретивость. Скорее всего, этот офицер только что прибыл в армию и в боевых действиях участия не принимал. – Поскорее обыщите их и передайте нам, а мы уж доставим эту милую парочку куда следует.
Капрал резким голосом отдал несколько коротких команд, двое конников из наряда выдвинулись вперед и встали перед гусарами, а с остальными он направился к путешественникам, ожидающим разрешения их участи.
Софи мельком взглянула на спутника и невольно перевела взгляд на мешки с приданным. Дарган успокаивающе усмехнулся, расслабился в седле. В критических ситуациях он не терял холодного рассудка и железной воли. Даже боль в ране заметно поутихла. Он знал наверняка, что немецкие солдаты вряд ли станут копаться в женских тряпках, это на Кавказе и в азиатской Турции, дышащей в затылок России, платья с кофточками немедленно растерзали бы на мелкие кусочки.
– Попрошу спешиться, – сурово обратился к Даргану командир наряда и вежливо предложил сделать то же самое женщине. – Сумки раскрыть, содержимое выложить на землю.
Дарган молча спрыгнул с седла, сдернул торбы с овсом, перекинутые через холку жеребца, поставил их на траву, затем вытряхнул переметную суму с пожитками и отошел в сторону. Мешок с приданым супруги он не снял, лишь развязал на нем горловину.
Один из пограничников спешился, концом сабли потыкал в торбы, пошевелил бурку с запасной одеждой и свертками с едой, заставил казака расстегнуть кожаный ремень на поясе, распахнуть черкеску. Затем он подошел к лошади, тем же концом сабли поддел вплетенный в гриву засохший кусок грязи и, недоуменно передернув плечами, отступил назад. После чего немец покосился на мешок с торчащими оттуда принадлежностями женского туалета и указал Даргану место подальше от коня. Он помог Софи спуститься на землю и взялся за ее поклажу. Но как только дело дошло до чепчиков с панталончиками, пограничник стыдливо потупил глаза и обернулся на своего командира.
– Мешок, лежащий на загривке лошади моего супруга, тоже моя собственность, – обратилась к капралу путешественница и пояснила: – Это приданое, врученное мне моим дядей господином Месмезоном, мэром города Обревиль.
– Мадам, мой брат женился на девице из городка Обревиль, ведь мы живем в приграничных населенных пунктах, и я не раз бывал в тех местах, – подбирая поводья, разоткровенничался капрал. Отдав команду подчиненному, он огласил результаты проверки по-русски: – Обыск закончен, господин казак, приношу вам и вашей супруге извинения за причиненные неудобства. Вы можете продолжать путь.
– Мы свободны? – переспросил Дарган.
– Вы и ваша супруга свободны, – сухо повторил пограничник.
– А как вы поступите с гусарами? Они станут преследовать нас до тех пор, пока между нами не произойдет стычка. Сдаваться им добровольно мы не собираемся.
– Мы не допустим никаких насилий, я постараюсь уладить конфликт.
Подождав, пока Дарган со спутницей управятся с вещами и вскочат в седла, капрал отдал честь и заспешил к пограничному столбу, возле которого приплясывали от нетерпения гусары. Но не успел он проехать и половины этого расстояния, как ротмистр повел свой отряд напролом. Он был уверен в безнаказанности, ведь на его плечах красовались погоны армии победителей, занявшей половину Европы вместе с Парижем.
Одного не учел командир отважных гусар – немецкой педантичности. Немцы считали себя нацией избранной, не позволяющей кому бы то ни было диктовать ей условия. Капрал выхватил похожую на палаш саблю и направил коня наперерез сорвавшемуся с привязи отряду русских. Прозвучали первые выстрелы, сделанные немцами в воздух, кони противных сторон завертелись в дикой карусели, из которой стало невозможно вырваться.
– Зачем вы их отпустили, капрал? Это преступники!…– брызгал слюной ротмистр. – Их давно ждет виселица.
– Вашего казака я бы препроводил в комендатуру сам, – старательно подбирая слова, рычал капрал. – Но французскую женщину никто не имеет права подозревать в преступлении. Мадам вне подозрений.
– Не путайте жену Наполеона Жозефину с обычной парижской шлюхой.
– А вы не путайте Германию с Россией.
– Вы еще пожалеете об этом преступном поступке!
– Война закончилась, границы обозначились вновь. Предъявите аусвайс, господин ротмистр. Сюда вас никто не приглашал…
Но этой пляски орловских рысаков с германскими меринами Дарган со спутницей уже не видели, они неслись по равнине, погружавшейся в ночную тьму, заворачивая к лесному массиву, чтобы найти подходящую поляну и отдохнуть наконец от утомившей обоих бешеной гонки, победа в которой награждалась свободой. Лишь единожды Софи подтянулась к хорунжему на расстояние вытянутой руки и как бы между прочим поинтересовалась:
– Месье д'Арган, зачем тебе кусок грязь в конский холка? Ты не желаешь купать лошадь?
Некоторое время Дарган скакал молча, лишь усмехаясь себе в усы. Признаваться в том, что он вплел в гриву кабардинца необычный камень из клада хозяина парижского подворья, ему не хотелось. Соглашаться же искупать коня означало бы новую возню с сокровищем, которое нужно было бы опять куда-то пристраивать, а здесь оно было на своем месте. К тому же неизвестно, что это за штука, вдруг яйцо в серебряной оплетке тоже происходит из кардинальского набора. Наконец он повернулся к спутнице и с улыбкой пояснил:
– Это не грязь, Софьюшка, а казачий оберег.
– Оберег?! – вопросительно прикусила она губу. – А что это – о-бе-рег?
– Навроде нательной ладанки, он спасает человека и его скотину от всех несчастий и напастей.
Некоторое время Софи не сводила со спутника недоуменного взгляда, затем с участием, похожим на понимание забот маленького ребенка, улыбнулась ему и заняла свое место. Больше она никогда не заводила разговор на эту тему.
Путники добрались до крохотной лужайки посреди дубовой рощи лишь тогда, когда на небе засиял тонкий лунный серп. Дарган бросил бурку между корнями, вместо подушки кинул один из мешков с туалетами падавшей от усталости подружки и занялся стреноживанием коней. О костре нечего было и мечтать, пламя выдавало бы их, рядом не было и воды, так хорошо дубы высасывали подпочвенную воду. Сил оставалось только на то, чтобы задать корма лошадям. Сняв уздечки, чтобы животные не поранили десна о загубники, Дарган глотнул из баклажки кисловатого на вкус вина и упал рядо