— Четыре…
Огромный угрюмый каторжанин в разорванном на плече балахоне сам вышел из толпы. Процедил: «Вар‑раны» — непонятно, впрочем, кого имея в виду, — и стал смотреть в небо.
— Пять! — Алият сделала знак фаланге запрокинуть щиты повыше и двинулась прямиком к троице каторжан.
— Попали к Шарлаху? — негромко, с угрозой осведомилась она. — Ну так запомните. У Шарлаха — строго… — и, уже отворачиваясь, как бы между прочим, бросила через плечо: — На этот раз он вас прощает. Но только на этот раз.
За спиной запала тишина — не смели верить.
— А‑а?.. — начал кто‑то в толпе.
Алият обернулась. Говорящий, не в силах закончить фразу, вопросительно помахал рукою в сторону скорчившегося и обугленного тела. Алият с сожалением взглянула на мёртвого.
— Приказали остановиться, а он, дурачок, не послушал… Рийбра! Разведи людей…
И пока Алият шла к «Самуму», все торопливо, чтобы не сказать — испуганно, уступали ей дорогу. Поравнявшись с Ар‑Шарлахи, она приостановилась и взглянула искоса. Видишь, дескать? И мы тоже кое‑что умеем.
Ар‑Шарлахи сглотнул, ещё раз посмотрел на чёрное тело в тлеющих лохмотьях. Почувствовал дурноту и торопливо отвёл глаза. Хорошо хоть ветер не в эту сторону…
Глава 11Провиант от Ар‑Мауры
— Так я и знала! — страшным шёпотом выговорила Алият и, прикрыв за собой дверь, задвинула оба засова. — Чем дальше, тем хуже! Ты хоть бы изнутри запирался!..
В полном расслаблении раскинувшийся на ложе, принадлежавшем когда‑то караванному Хаилзе, Ар‑Шарлахи попытался приподняться, не преуспел — и с виноватой улыбкой (повязка болталась на груди) вновь растёкся со стоном по покрывалу.
— Вот пойду сейчас, — пригрозила Алият, — и всем скажу, кто ты есть на самом деле!
Ар‑Шарлахи вскинулся с надеждой, заёрзал локтями по ложу.
— Слуш‑ш… С‑скжи… — истово, со слезой взмолился он. — Я… н‑не м‑могу… б‑больше…
Не обращая на него внимания, Алият принялась открывать все шкафчики по очереди, пока не наткнулась на нужный. Сбросила повязку и, насупившись, приступила к поискам. Один за другим она вынимала из гнёзд склянки и пузырьки, вытаскивала пробки, нюхала и, закрыв, отправляла на место. Вскоре искомое было найдено. Нюхнув, Алият отшатнулась и стала хватать ртом воздух. Поспешно вернула пузырёк вместе с пробкой на полку и, плотно зажмурившись, взялась двумя пальцами за переносицу.
Отдышалась, сморгнула слёзы и занялась Ар‑Шарлахи. Держа пузырёк на отлёте, она приподняла свободной рукой жертву за волосы и сунула склянку горлышком в ноздри.
Ар‑Шарлахи ахнул, рванулся, но хватка была железной. Он взбрыкнул ещё раз — и сдался…
Наконец мучительница убрала пузырёк и притёрла пробку. Воздух в каюте караванного Хаилзы был теперь напоён чем‑то нестерпимо едким и противным.
— Ну что? Ожил?
Ар‑Шарлахи кое‑как сел и вытаращил на Алият страдальческие, полные слёз глаза.
— Ну ты зверь всё-таки… — еле выговорил он.
— Куда мы идём? — жёстко спросила она. Лицо его плаксиво скривилось.
— Не знаю…
— Знаешь! Куда?
Ар‑Шарлахи ссутулился и горестно замотал опущенной головой. Алият, ни слова не говоря, снова откупорила пузырёк.
— Прекрати!.. — испуганно закричал он, но маленькая цепкая пятерня уже впилась в его затылок. Схватка повторилась.
— Куда? — не отставала Алият.
— Ну, в Ар‑Мауру…
— Почему?
— Слушай, отстань! — попросил он. — Вина вон лучше дай…
— Я тебе сейчас этот пузырёк в ноздри вылью! — вполне серьёзно предупредила Алият. — Почему мы идём в Ар‑Мауру? Кто нас туда потащил?
Ар‑Шарлахи убито молчал.
— Кто собирался отомстить судье?
— Н‑не хочу… — снова внезапно раскисая, выговорил Ар‑Шарлахи. — Мстить не хочу… Ничего не хочу… Чёрный, обугленный… дёргается… Взяли сожгли…
— А‑а… — с неожиданным злорадством протянула Алият. — Жалко, да? Каторжанина — жалко?
— Ж‑жалко…
— А кто виноват? Кто распустил команду? Кто назначил этого придурка помощником?.. — у Алият гневно раздулись ноздри. — Ты теперь уже не одним, ты двумя кораблями рискуешь!..
— Да не надо мне ничего… — стонуще проговорил Ар‑Шарлахи. — Ни кораблей, ни… Дай выпить!
— Не дам, — безжалостно сказала Алият. — Утром чашку налью, раз ты без этого не можешь, а сегодня — всё!.. И ещё: придём в тень Ар‑Мауры — от корабля ни на шаг!..
— Это… почему? — ощетинился Ар‑Шарлахи.
Алият смерила его недобрым взглядом:
— Да ты же спишь и видишь, как бы сбежать в первом порту! Что? Не так?
Ар‑Шарлахи обиженно засопел:
— А сама?..
— Что сама?
— Сама спишь и видишь… как бы нас Шарлаху сдать… тому… настоящему…
— Сплю и вижу, — негромко подтвердила Алият.
— Ну так сдавай быстрей!.. — не выдержал Ар‑Шарлахи. — Сил моих больше нет!..
Алият болезненно усмехнулась и подошла к иллюминатору, за которым покачивался дымный желтовато-бурый закат.
— Если б я только знала, где его теперь искать…
Миновав в рассветных серых сумерках пересыхающее озеро Хаилве, разбойничий караван подкрался к тени Ар‑Мауры с запада. Огромное розовое солнце всплыло над пальмами маленького оазиса, положив длинные лохматые тени на изрытый и разутюженный колёсами песок подковообразного порта, где этой ночью нашли приют почтовая каторга, дряхлый одномачтовый парусник да несколько торговых судёнышек. С севера порт был ограничен героической пальмовой рощицей, что, стоя по колено в песке, из последних сил сдерживала напор пустыни. Глядишь, ещё лет десять — и тень Ар‑Мауры лишится своей удобной гавани…
Время налёта было выбрано не случайно. Зайдя против солнца, Ар‑Шарлахи рассчитывал припугнуть судью зеркальными щитами, поскольку на десант людей просто не хватило бы.
На рассвете в покачивающейся каюте караванного, приведённый в себя стараниями Алият, он хрипловато изложил разбойничкам план кампании:
— Главное — не опускать зеркало… Потому что, если опустишь зеркало, ты что‑нибудь подожжёшь… А этого не надо… — поморщился, одолевая головную боль. — Хватит нам вчерашнего! Поджигать будет Илийза со своими ребятами… И только то, что я скажу…
Со времён войны, то есть вот уже лет пять, тень Ар‑Мауры не видывала ничего подобного. Два боевых судна, остановившись посреди порта, исторгли через распахнутые люки изрядную толпу, рассеявшуюся вдоль края быстро укорачивающейся тени. Потом с боевых зеркал слетели холстинки, и перед изумлёнными и встревоженными служителями порта грозно воссияла готовая к бою фаланга неслыханных размеров. Откуда же им было знать, что добрая половина этого внезапно свалившегося на их головы воинства первый раз в жизни держит в руках боевые щиты!
Возле чудовищного переднего колеса «Самума» был расстелен ковёр, посреди которого воссел на табурете досточтимого Хаилзы насупленный, мающийся после вчерашнего Ар‑Шарлахи. У правой ноги его стояли песочные часы в медной оправе.
— Сначала — барак, — сипло приказал Ар‑Шарлахи, и вскоре деревянное строение запылало. Сперва вспыхнула крытая пальмовыми листьями крыша, затем занялись балки каркаса.
С палубы «Самума» отсигналили приказ начальнику порта: приблизиться без сопровождающих. Испуганный старичок заметался, всплеснул руками, потом наконец собрался с духом и торопливо заковылял к разбойничьим судам. Оказавшись перед главарём, тихонько ахнул, видимо, узнав в нём того самого узника, что отправили несколько дней назад в Харву с почтовой каторгой.
— Судью мне, — буркнул Ар‑Шарлахи. — Причём так… Часы видишь? Как песок до конца пересыплется — перевернём и ещё что‑нибудь зажжём. Так что пусть поспешит…
…Прежде чем на немощёной, вьющейся среди пальм дороге показался крытый паланкин, чуть ли не бегом несомый четырьмя слугами, часы успели перевернуть дважды. В порту было шумно: трещало и свистело сбиваемое песком пламя, метались с воплями люди в развевающихся балахонах. Верный слову, Ар‑Шарлахи успел к тому времени поджечь ещё два строения, однако, когда стражники и часть жителей дерзнули у него на глазах тушить пожар, препятствовать им не стал.
К общему удивлению, из паланкина выбрался отнюдь не судья, а молоденький голорылый секретарь. Кинулся к Ар‑Шарлаху, на бегу сламываясь в полупоклоне.
— Досточтимый Ар‑Маура просит прощения у почтеннейшего Шарлаха, — зачастил он, слегка при этом задыхаясь, — и скорбит, что, прикованный болезнью к ложу, не может сам засвидетельствовать почтение почтеннейшему…
— А что с ним? — недоумённо насупившись, прервал Ар‑Шарлахи.
Лицо юноши опечалилось, и он виновато развёл ладони.
— Подагра…
— И давно?
— Со вчерашнего вечера…
— Так, — недовольно сказал Ар‑Шарлахи. — А с кем мне вести переговоры? С тобой?
— Досточтимому Ар‑Мауре было угодно незаслуженно высоко оценить мои скромные способности… — начал было секретарь.
— Ну, ясно, — перебил Ар‑Шарлахи. — Значит, с тобой…
Он шевельнул бровями, как бы сомневаясь, стоит ли соглашаться на такую подмену. На самом деле он просто пытался привести мысли в порядок.
— Досточтимый Ар‑Маура, — рискнул вставить секретарь, — готов всячески загладить свою вину в тех неприятных событиях, которые… э‑э…
Но тут Ар‑Шарлахи с трудом поднял отяжелевшие веки, и секретарь умолк.
— Во‑первых, мне нужен провиант, — выговорил Ар‑Шарлахи. — Причём немедленно. Если скажешь, что склад пустой, подожжём склад.
— Склад полон провизии, — торопливо успокоил секретарь. — А… кто будет заниматься погрузкой?
Ар‑Шарлахи вяло простёр нетвёрдую руку, и юноша оглянулся.
— Вон, я вижу, стоит почтовик… Расковать каторжан — и пусть таскают. Чем быстрее все три корабля будут загружены, тем лучше для вас.
— Три?.. — секретарь заморгал, потом оглянулся ещё раз на почтовую каторгу и, облизнув губы, покивал. — Понимаю…
— Второе… — Ар‑Шарлахи, не оглядываясь, щёлкнул пальцами, и в руку ему был почтительно вложен свиток. — Тут список заложников. Мне надо от них избавиться в любом случае. Надеюсь, досточтимый Ар‑Маура будет столь любезен, что внесёт за них выкуп?