Император разорвал дерзкое письмо Кадруса, который хотел вступать с ним в переговоры как равный с равным, встал и сделал знак Камброну, который играл в карты, следовать за ним. Полковник подошел к окну, у которого стоял император. Они стали разговаривать. Через час сержант Александр Фрион отправился в Фонтенбло к своему отцу.
На этот раз начиналась борьба охотника с дичью.
Глава LIПлан старика Фриона
Теперь старик Фрион мог действовать как хотел. Сын его принес полномочия, подписанные рукой императора. Старый лесничий почувствовал безумную радость, увидев это. Он приготовил план.
– Батюшка, – сказал ему Александр, – вы уверены ли в успехе?
– Еще бы! Кадрус ставит часовых. Им поручено давать знать, что происходит в лесу. Я знаю, где стоит каждый часовой и как он объявляет об опасности.
– Как же вы это узнали?
– Подсмотрел. Я знаю, что часовых этих ставят на возвышенности, откуда им видно все. Я покажу их всех, когда придет время действовать.
– Но если их станут убивать, они закричат.
– Нет. Кроты заслуживают своего названия – они зарываются в землю, как настоящее кроты. Представьте себе, что у каждого часового есть подземная будка, сделанная очень хорошо. Яма, под ямой опускная лестница, под лестницей плющ. Когда часовой увидит кого-нибудь, он прячется под эту яму. Часовых ставят на неделю, и я знаю почему. Часовых этих сменять опасно. Если это делать часто, их могут приметить. Каждый часовой уносит провизию и воду на неделю. Теперь у нас суббота. В понедельник будут сменять всех часовых в час утра. Нам только стоит в понедельник утром отправить на тот свет часовых. Это будет недолго. Захватить их в ямах и пырнуть охотничьим ножом. Потом поставим гренадеров у Волчьего ущелья. Там-то и сидит Кадрус со своей шайкой. Я сколько раз все это втихомолку подмечал. Там они дадут по разбойникам, которые часовыми не будут предупреждены, страшный залп. Потом спустятся в ущелья, одни с одной стороны, а другие – с другой. Я укажу тропинки. Разбойников можно будет всех перерубить саблями, потому что нападение будет неожиданным. У гренадеров будут пистолеты, двуствольные ружья, могут ли разбойники спастись? Их истребят всех до одного.
Отец и сын расстались.
Глава LIIПризнание Марии Кадрусу
Драматическая сцена разыгрывалась во франшарских гротах. В то время как часовые Кадруса были убиты, когда ему самому угрожала ужасная опасность, ко всему этому присоединилась еще измена.
С тех пор как Мария де Гран-Пре вышла за де Фоконьяка, тот заметил безумную страсть своей жены к Кадрусу. Маркиза – ее так называли, как будто муж ее действительно имел право на титул маркиза, – не могла скрывать свою непреодолимую страсть к Кадрусу. Она решилась участвовать в побеге только для того, чтобы убедить Кадруса в своей нежности, а вовсе не затем, чтобы сопровождать своего мужа. Она не подозревала, что жизнь ее станет продолжительной пыткой. В гроте она была свидетельницей любви Жоржа и Жанны. Дли них продолжался медовой месяц.
Это зрелище сделалось нестерпимым для маркизы, которая жестоко страдала от ревности и не скрывала этого, так что в один день после неприятной сцены между Жанной и ее кузиной Фоконьяк вмешался и увел свою жену.
– Маркиза, – сказал он, – вы меня не любите. Признаюсь, я мало забочусь об этом. У меня есть жен двенадцать самых что ни на есть законных, которые плачут обо мне, и тысяча любовниц, горько обо мне сожалеющих. Это утешает меня в вашем равнодушии. Итак, поверьте мне, я говорю с вами не из ревности, напротив. Но ваша привязанность к Жоржу начинает надоедать ему, мне, его жене и всем. Берегитесь!
– Что же вы сделаете? – с пренебрежением сказала Мария.
– Я положу этому конец.
– Вы отошлете меня отсюда?
– Нет. Вы знаете нашу тайну, пожалуй, можете отправиться к Фуше и сказать ему, где мы.
– Что же вы сделаете?
– Я вас убью.
– Убийца!
– Да, я буду вашим убийцей, и без малейшей нерешимости, уверяю вас. Мало ли кого я уже убил!
– Злодей! Мало того, что вы обманули меня, женившись на мне…
– О, я терпеть не могу супружеских ссор! До свиданья, милая маркиза! Но помните мои угрозы, я исполню их.
Он оставил Марию в раздражении. У нее была одна из тех пылких натур, которые не удовлетворяются ничем, кроме обладания, и упорно добиваются того, чего хотят.
В следующую ночь Мария, находившаяся в мрачном расположении духа после объяснения с Фоконьяком, последовала за Кадрусом, который выходил из грота. Он хотел пройти по лесу дозором и посмотреть на свои новые подкопы.
Мария подошла к Кадрусу. Тот, услышав позади себя шаги, обернулся и увидел ее. Он нахмурил брови.
– Что вам нужно? – спросил он.
Она побледнела, потом вдруг схватила за руку Кадруса и потащила его к старому дубу, сквозь темные листья которого луна рассыпала свои серебристые лучи.
– Кадрус, – сказала ему молодая женщина, – выслушай меня и не отталкивай. Я тебя люблю.
– Я это знаю, – ответил он и бросил на нее холодный взгляд.
– Я тебя люблю, – повторила она, – и хочу быть любимой. Я красивее Жанны. Я пламеннее ее и преданнее.
– Я признаюсь, что вы создание великолепное, милая моя, – ответил ей Кадрус. – Вы женщина восхитительная. Но я люблю Жанну. Я не стану упрекать вас в вашем поведении с вашей кузиной, которая была для вас любящей, преданной, деликатной сестрой; я вам прощаю и сожалею об этом.
Она начала горько плакать. Но в некоторых натурах страсть заменяется ненавистью. Мария бросила на Кадруса страшный взгляд, а потом убежала, как испуганная лань.
Кадрус посмотрел ей вслед и прошептал с сожалением:
– Бедная Мария!
Глава LIIIСмерть Марии
Маркиза вернулась в грот с твердым намерением. Фоконьяк ждал ее и казался взбешен.
– Ступайте за мной! – сказала она.
Она привела его в свою комнату и продолжила:
– Я сейчас имела объяснение с вашим другом… последнее.
– Я догадывался. Что же, вылечились вы? – прибавил он с насмешкой.
– Нет еще. Но я знаю одно средство.
– Какое же?
– Любовь другого человека. Дадите ли вы мне свободу любить?
– Сделайте одолжение.
– Благодарю. Прощайте!
– Прощайте!
Фоконьяк ушел. Маркиза вынула из бумажника письмо и прочла его.
– Это, должно быть, от него, – сказала она.
Она пошла по гротам молча, ища кого-то между разбойниками.
Этот кто-то был молодым человеком из прекрасной фамилии, по имени Ришвиль, который имел глупость плутовать в карты, чтобы содержать любовницу, и чуть было не попал в тюрьму, бежал и сделался Кротом. Он был недурен собой и почувствовал безумную страсть к жене Фоконьяка.
Он играл в кости, когда маркиза подошла к нему и притворилась, будто интересуется его игрой. Потом сделала ему знак и ушла. Через четверть часа он был возле нее и стоял перед ней на коленях.
– Вы меня любите? – кричал он.
– Да, – сказала она, – но с условием…
– О, каково бы ни было условие, я берусь выполнить его!
– Берегитесь!
– Маркиза, если бы дело шло даже о том, чтобы изменить моим товарищам, что противнее для меня всего на свете, я не колебался бы ни одной секунды.
Маркиза пристально взглянула на него.
– Вы это сделаете? – сказала она.
– Да, – ответил он и очень побледнел.
– Тогда я буду ваша.
Разговаривали шепотом. Они были в комнате маркизы, которая думала, что находится с ним наедине. Вдруг явился Фоконьяк, но он имел деликатность постучать, прежде чем вошел, так что не застал Ришвиля на коленях.
– Знаете вы историю, Ришвиль? – спросил он.
– Знаю, – отвечал тот. – Но почему вы спрашиваете об этом?
– Потому, что этот грот похож на грот Дионисия. С известного пункта слышится малейший шум, таким образом я слышал ваш разговор.
– Капитан… – начал было Ришвиль.
– Мой милый, женщины должны были погубить тебя! Оставь в покое пистолет, я уже держу свой.
Ришвиль хотел выстрелить, но упал, пораженный пулей. Мария, как львица, бросилась на своего мужа. Вторая пуля остановила ее. Она пронзила ей грудь. Мария тотчас умерла, проклиная… Жанну! Жанну, а не Кадруса.
Странная логика у женщин!
Глава LIVУничтожение Кротов
Кадрус вернулся в ту минуту, как выстрел Фоконьяка лишил жизни Марию.
– Это что? – спросил Кадрус.
– Они изменили! – сказал Фоконьяк.
– Хорошо!
Более ничего не было сказано. Никакого объяснения не последовало. Испуганная Жанна прибежала. Кадрус указал ей на оба трупа.
– Они хотели нам изменить! – сказал он. – Плачь, но молчи. Он сделал хорошо.
Ночь и день прошли печально. В следующую ночь, к одиннадцати часам вечера, Кадрус услышал известный крик часовых, возвещавший ему что-то новое. Все разбойники тотчас были на ногах. Атаман и Фоконьяк прислушались. Часовые, стоявшие возле ущелья, еще не были убиты гвардейцами и подали сигнал.
– Черт побери! – сказал Фоконьяк. – Нам доносят о бесчисленном множестве врагов.
– Три дороги уже перехвачены, – сказал Кадрус.
– О, теперь ночь и путь будет нетруден, – сказал Фоконьяк. – Могут ли они окружить все?
– Нет, – сказал Кадрус. – У Волчьего ущелья есть такие тропинки и проходы, что оттуда мы можем свободно пройти. Спроси!
Фоконьяк спросил. Ему ответили. Все вздрогнули. Путь был свободен.
– Хорошо! – сказал Кадрус. – Убежим. Переоденьтесь все честными людьми и захватите все. Мы больше не вернемся сюда.
– Где же мы соберемся? – спросил Фоконьяк.
– В Провансе. В Корнишских ущельях.
– Вы слышали? – обратился Фоконьяк к разбойникам. – Атаман ждет вас через три месяца в окрестностях Ниццы.
– Хорошо! – сказала шайка.
Все переоделись, кто работником, кто земледельцем. Все надели пояса с банковыми билетами. А богатство начальников давно находилось в надежном месте. Когда все было готово, Кадрус осмотрел свою шайку.