Чиновник появился не через пятнадцать, а через двадцать минут, в сопровождении еще двоих, одного постарше, другого помоложе. Этих двоих Нестеренко не знал, но не без оснований предположил, что к силовым органам они тоже отношения не имеют, а скорее имеют отношение к аппарату правительства, или Минфину, или тому подобным обиталищам лохов. Выправка у них была не как у военных, а как у экономистов.
Вся публика расселась вокруг круглого стола, а вице-премьер, заметив, что корзиночка с яблоками наполовину опустела, достал откуда-то из шкафа конфеты и печенье. Тут же секретарша, цокая высокими каблучками, принесла кофе, и Валерий уставился на нее с легким разочарованием. Она была на десять лет старше и на двадцать килограмм тяжелее, чем, по мнению Нестеренко, полагалось человеку с трехкомнатным кабинетом.
Валерий с сожалением подумал, что вряд ли диван, на котором он сидит, служит любовным лежбищем.
— Рассказывайте, — сказал вице-премьер. Голос его был сух и отрывист, — у вас полчаса.
— Как рассказывать? — спросил Валерий.
— Как было.
— Все… э-э… началось с того, что передо мной расстреляли тачку. В меня тоже попало, я вылетел на обочину, выскочил-: смотрю, а те, которые стреляли, развернулись и едут назад. Недострелили, значит. Ну, я за пушку и стал шмалять. Я думал, они в меня целились, — смущенно пояснил Нестеренко.
Два спутника вице-премьера подняли голову и откровенно заулыбались. Вице-премьер сидел с каменным лицом, как будто ему каждый день приходилось общаться с уголовниками.
— Я их спугнул, они уехали. Я подошел к расстрелянной машине. Там были дети — сын директора авиакомпании «Рыково-АВИА» и его подружка. Этого директора, Ивкина, и хотели застрелить, а сын подвернулся по ошибке. Через день Миша Ивкин попросил меня быть «крышей» для его отца.
— А что, у аэропорта не было «крыши»? — встрепенулся один из чиновников, тот, что помоложе, демонстрируя тем самым похвальное знание российских экономических реалий.
— Была. Некто Шило. Он у них держал топливо-заправочный комплекс, — объяснил Сазан, — но этого Шило накануне грохнули.
— Кто? Бандиты?
— Нет. Военный патруль. С соседнего аэродрома. Рыково-2.
Сазан поспешно заглотил конфету «Мишка на севере» и продолжал:
— А этого директора, Ивкина, накануне чуть не сняли. Контрольный пакет «Рыково-АВИА» находится в государственной собственности, а голосует по нему Служба транспортного контроля.
— Голосует по нему Мингосимущества по поручению Службы транспортного контроля, — брезгливо поправил вице-премьер, и восхищение Сазана собственной экономической грамотностью сильно поблекло. Он поспешно заглотил еще одну конфету и продолжил:
— В общем, СТК хотела снять этого Ивкина, а на его место поставить Кагасова — это из аэропорта Еремеевка в Краснодарском крае. Они говорили, что у «Рыково-АВИА» плохие финансовые результаты, а у Кагасова результаты были еще хуже, и они все равно хотели его поставить. Я, конечно, стал смотреть, в чем дело, и увидел, что эта самая СТК создала при себе компанию «Петра-АВИА» и распорядилась передать ей в аренду все имущество топливозаправочных комплексов, а во главе «Петра-АВИА» оказался сын зама главы СТК.
— Служба распорядилась? — недоверчиво уточнил вице-премьер.
— Было постановление правительства, — быстро сказал один из чиновников, — я его помню. Номер девятьсот тридцать пять за этот год.
— Все топливозаправки в аэропортах контролируют бандиты, — застенчиво продолжал Сазан, — и я решил, что СТК решила отхватить себе очень жирный кусок. И что, возможно, за СТК стоят какие-нибудь-воры или нефтяники.
— Небольшая разница, — прошелестел одними губами более молодой из чиновников, и его товарищ сдержанно прыснул.
— У вас осталось двадцать минут, — сказал вице-премьер, — может, мы перейдем к делу? Сазан проглотил еще одну конфету.
— Ну если к делу, то были три афганца-товарища, майоры Бачило и Тараскин и полковник Сергеев. Первый был десантником, а остальные два — летунами. Вот они послужили в Афганистане с честью и славой, и в числе прочего Бачило завел контакты через местную милицию с продавцами дури, а летуны в процессе исполнения интернационального долга научились возить опиум вместе с грузом-200 на социалистическую родину. И надо сказать, что Тараскин на этом деле почти попался, и хотя судить его не судили, но со свистом вышибли к черту на рога, руководить крошечным аэропортом Еремеевка. Ну, в ходе конверсии половину Еремеевки отдали коммерческому аэропорту, тут Тараскин сам постарался, и стал наш полковник подрабатывать нехитрым способом…
— Заправлял коммерческие рейсы военным керосином, — подсказал Калинин.
— Ну, там еще по мелочи было. Ремонтировали самолеты военные техники, а в документах писали, что ремонт выполнен ООО «Звездочка», которая арендовала ремонтные помещения за ноль целых два десятых гроша в год. Краснодарская братва мне все документы прислала.
Вице— премьер никак не отреагировал на факт экономического шпионажа со стороны краснодарской братвы. Сазан торопливо откусил полбанана, глотнул и продолжил:
— А потом майор Бачило в статусе полковника опять оказался близ Афганистана, на таджикской границе, и некоторое время пил чаи со своими старыми друзьями с той стороны и за небольшую плату закрывал глаза на ночные переправы. А потом его начальник уволился, а Бачило стал командиром заставы, и после ряда консультаций полковник Бачило решил радикально пересмотреть технологию поставки дури в Москву и империалистическое зарубежье.
Видимо, друзья его поначалу с пересмотром технологии не согласились, и Бачило с большим триумфом поймал целый караван опия-сырца. Шума было много, но вот полковнику Калинину по внимательном изучении документов судьба этого конфискованного опия представляется несколько загадочной. То есть на бумаге-то его сжечь сожгли, но вот отправлена эта бумага в Москву почему-то на день раньше акта сожжения.
— Я помню этот случай, — встрепенулся молодой чиновник.
— Так или иначе, старый маршрут через Горный Бадахшан отныне можно было считать достоянием истории. И дурь теперь летела военным вертолетом до Душанбе, а оттуда — до Астрахани или сразу к Еремеевке, а из Еремеевки она летела в Рыково-2.
— А почему не сразу из Душанбе в Москву?
— А во-первых, потому что частыми полетами такого рода военная прокуратура могла заинтересоваться. А во-вторых, потому что большая часть дури не в Москву идет, а на экспорт. А от Еремеевки до рыбачьего порта Ахунды — двадцать километров, и в Ахунде все это добро грузится на баркас и отплывает хоть в Турцию, хоть в Барселону.
— И при чем здесь оказался ваш гендиректор?
— А потому что генерал-лейтенанту Анастасию Павловичу Сергееву стукнуло шестьдесят и пришел ему срок выходить на пенсию, и сделать по этому поводу решительно ничего было нельзя. И видимо, человек, которого прочили на его место, был не из тех, кто готов зарабатывать на порошке. И вот тогда-то они вспомнили, что при Рыкове есть гражданский аэродром, и восприняли этот факт, как знамение Божье. Еремеевский Кагасов у них давно был в подельниках, он их еще раньше с морячками свел и все переживал, что ему малый процент попадает. Они решили поставить его на Рыкове. А как?
И вдруг оказывается, что в это время создается Служба транспортного контроля и что она будет управлять госпакетами тех предприятий, которые остались в государственной собственности.
И все эти генералы забегали муравьями и посадили в Службу одного из своих корешей. И тот немедленно заявляет, что господин Ивкин плохо управляет аэродромом. А так как народ наверняка будет интересоваться, с чего это вдруг господин Ивкин стал плохо управлять аэродромом и почему на его место прочат Кагасова, который управляет аэродромом еще хуже, они изобретают гениальную операцию прикрытия.,
— «Петра-АВИА», — это уточнил вице-премьер.
— Да. Они создают под «крышей» своих армейских друзей компанию, которой должны быть якобы переданы все топливозаправочные комплексы. И всякий, кто интересуется причинами вражды между Службой и рыковским гендиректором, после недолгих поисков узнает простой и очевидный ответ:
Служба хочет продавать аэропорту керосин. Более того! Эта нехитрая операция минимизирует, в числе прочего, и сумму выплат людям внутри Службы. Я сильно подозреваю, что с дури они не получают ничего вообще. Им просто отвалили десяток ТЗК и пообещали еще парочку. Конечно, никакого Внукова или Шереметьева Службе при этом не светит, но на хлеб с маслом и с красной икрой она и без этого заработает.
Вот, собственно, и все.
— Кто в этом замешан? — спросил вице-премьер.
— Генерал-лейтенант Сергеев, полковник Бачило, полковник Тараскин и первый зам, главы Службы Васючиц. Ну и, конечно, Кагасов.
— Святослав Кагасов свояк генерал-майора Астафьева, командующего…ским военным округом, — вставил Калинин.
— Это те аэродромы, про которые я знаю, — сказал Сазан, — но дурь развозили по всей России, и, если копать, там еще накопаешь столько же.
Вице— премьер взглянул на Калинина, и тот утвердительно кивнул.
— А глава Службы? Рамзай?
— Сергей Рамзай — маленький гондон, который ежемесячно получает от Васючица по пять штук в конверте и искренне благословляет судьбу, пославшую ему такого тароватого зама. Вице-премьер переглянулся с товарищами. Видимо, судьба Рамзая ему была небезразлична — то ли тот был его ставленником, то ли, наоборот, человеком противоположного лагеря, и чиновник тут же принялся подсчитывать, как отставка Рамзая скажется на расстановке сил в средних эшелонах правительства.
— Доказательства есть?
— Оперативная съемка, телефон и десять килограмм героина.
— Сколько?!
— Десять. И еще сорок пять — опия.
— Где их взяли?
Сазан почесал в затылке.
— Это… — сказал он, — ну, в общем, когда к нам из Еремеевки прилетел борт, мы его с ребятами завернули в лесок и там малость пощупали.
— Что значит пощупали?