Спросите, как они их распознавали?
Да очень просто — по лоснящимся мордам. Те так отъелись за время пребывания во дворце Одиссея, что едва пролезали в спасительные двери.
— Так-так, — повторил царь Итаки, когда в зале дворца осталось около десятка женихов и притворно обморочная Пенелопа.
— Ага, — сказал Аякс, вытаскивая за ухо из-под перевернутого стола здорового бородатого бугая, — а это еще кто тут у нас прячется?
— Только не бейте, — жалобно запричитал Антиной, — пожалуйста, только не бейте.
Аякс посмотрел на Одиссея. Одиссей едва заметно кивнул.
В следующую секунду в руке Аякса появился волшебный жезл сумасшедшей Кирки.
— Стань свиньей, — громко взревел герой, щелкая палкой нового мужа Пенелопы по горбатому носу.
Раздался мощный хлопок, словно Антиной был надувным и в этот момент взял и лопнул.
— В-и-и-и, — завизжала выскочившая из-под ног Аякса свинья, — рох-рох…
— А-а-а-а, — заорали остальные женихи, сбившись в плотную кучу посередине зала.
— Возвращайся в свою Эфиопию! — крикнул вслед улепетывающей свинке Аякс, и герои весело заржали. (При чем тут Эфиопия, ума не приложу!! — Авт.)
— Сволочи, — сказала решившая наконец прийти в себя Пенелопа.
Одиссей не спеша подошел к Аяксу. Осторожно забрал у него жезл Кирки.
— Нет! — взвыли женихи и отчаянно зарыдали.
— Займитесь ими. — Царь Итаки небрежно указал на вспотевших от страха толстяков.
Гектор, Парис, Агамемнон и Аякс зловеще усмехнулись, закатывая рукава подаренных им феакийским царем роскошных одежд.
Одиссей же подошел к бледной и оттого очень решительной Пенелопе, про себя отмечая, что божественное устройство на его поясе почему-то вдруг издало тревожное предупреждающее попискивание.
— Ну что? — тихо спросил он.
— Ничего, — склочно огрызнулась м-м… ну, пусть будет жена. — Меньше надо было по Аттике шляться. Небось, кобелина сатиров, с каждой шлюшкой портовой мне изменял.
— Если я скажу, что это не так, ты все равно мне не поверишь. — Царь Итаки тяжело вздохнул, незаметно касаясь руки Пенелопы волшебным жезлом Кирки…
На этот раз был не хлопок, а яркая вспышка.
Одиссей даже отшатнулся, закрыв лицо руками.
Вторая симпатичная розовая свинка с недоуменным хрюканьем бросилась наутек. На пороге ее уже поджидал черный хряк с белыми пятнами на спине, гневно потрясающий большим пятачком в сторону Одиссея.
— А ну пошли отсюда! — топнул на них ногой Аякс, и свинки испарились.
А что же произошло с остальными женихами?
Протяжно постанывая, они тихо лежали на полу пиршественного зала, еще ощущая толстыми боками кулаки и сандалии героев.
— Будет вам урок. — Одиссей укоризненно потряс над телами женихов указательным пальцем.
Стонущие женихи благодарно на него посмотрели: хорошо хоть не убил…
— Опа, попалась. — Дионис очень ловко схватил толстенькую розовую свинку за задние ножки.
Свинка испуганно заверещала и стала неистово вырываться.
— Да погоди ты, Пенелопа, — прикрикнул на нее бог вина. — Да не дергайся же ты так, я тебя есть не собираюсь, я вегетарианец. Заклятие Кирки вне пределов ее острова действует максимум неделю. К следующей среде снова станешь женщиной.
Свинка немного затихла, недоверчиво косясь на Диониса маленькими блестящими глазками.
Дионис усмехнулся и осторожно снял с ее головы золотую диадему с большим переливающимся алмазом посередине.
— Вот он, монокристалл наш, — довольно сказал он, отпуская Пенелопу. — Считай, все время был у нас под носом… И как же это он, интересно, к ней попал?
Но этот вопрос так и остался без ответа. (Просто Антиной его у Гипноса в эфиопские нарды выиграл. — Авт.)
— Ты не поверишь! — закричал материализовавшийся из воздуха Гермес.
— Ё… — дернулся Дионис, хватаясь за сердце и чуть не выронив при этом золотую диадему. — Кретин, больше так не делай.
— Извини. — Гермес наклонился к самому уху приятеля. — Ты знаешь, кто оказался отцом Одиссея?
— Ну? — недовольно буркнул Дионис, которому сия информация была в общем-то до лампочки. Гермес назвал.
— ЧТО?!!
— Да-да, именно.
— Но как же тогда… — Дионис сделал довольно непристойное движение, словно спускался на горных лыжах с крутого заснеженного холма.
Гермес недоуменно развел руками:
— Тайна его зачатия, думаю, так и останется нераскрытой, — ответил он.
— Одиссей? — позвал Дионис, похлопав по плечу царя Итаки, который чистил загаженный женихами трон.
Одиссей обернулся:
— Да, в чем дело?
— Не хочешь познакомиться со своим папулей?
— Как, вы уже знаете, кто он?!!
Царь Итаки просто опешил от этой новости. Мокрая тряпочка с громким шлепком выпала у него из рук.
— Конечно, уже знаем, — улыбнулся Дионис. — Я свое слово держу. Идем, он ждет тебя перед дворцом.
Но Одиссей не пошел, он буквально вылетел на улицу. Вылетел и застыл как вкопанный с открытым ртом, потому что вместо отца увидел две волосатые гигантские ноги в сандалиях и с давно не стриженными ногтями.
— Знакомься, Одиссей, — торжественно произнес Дионис, — это твой отец Полифем.
По-прежнему не веря услышанному, царь Итаки медленно поднял голову.
— Ой… — сказал циклоп, сдирая с головы черную повязку, под которой оказался второй вполне здоровый глаз. — Дионис, так это же…
— Ну да, — кивнул бог вина, — это твой сын.
— Э нет, — покачал головой Полифем, снимая с плеча мощную дубину, — это не мой сын. Ну, я тебя сейчас…
— Зевс-Громовержец! — закричал Одиссей и со всех ног кинулся бежать к морю, надеясь, что Аякс, Агамемнон, Парис и Гектор еще не отплыли.
— Стой! — взревел Полифем, раскручивая над головой дубину. — Стой, Ядурак, убью…
— Как это трогательно, — сказал Дионис, вытирая норовившую сорваться на землю скупую мужскую слезу. — После стольких лет вновь обрести родного отца…
— Итака. — Телемах с удовольствием вдохнул влажный воздух родины.
Корабль величественно пристал к берегу, словно тоже радовался возвращению домой.
— А почему нас никто не встречает? — удивился Паламед, и друзья Телемаха недовольно загудели.
— О боги! — закричал наследник Итаки. — Наверное, все на свадьбе. Скорее поспешим во дворец.
И греки галопом бросились за своим предводителем. Каково же было их удивление, когда и у дворца они не обнаружили ни души.
— Может, война началась? — предположил испуганный Паламед, осматривая высаженные двери парадного входа и разбросанные то тут то там на земле оторванные бороды и стоптанные сандалии.
“Кто-то недавно очень резво бежал из дворца, — подумал Паламед, — причем в панике. Что бы это все значило?”
Зашли внутрь.
Тут все и стало на свои места.
Пиршественный зал был разгромлен, будто в нем гуляла пьяная ватага циклопов. Сами циклопы, тихо постанывая, лежали посередине зала. Были они маленькие, толстые и… избитые.
— Так ведь это же… — начал было Паламед.
— Правильно, — кивнул Телемах, — женихи. Мы снова опоздали. Мой отец уже побывал здесь. Возвращаемся на корабль.
— Но зачем? — удивились греки.
— Снова посетим Лесбос, — тяжело вздохнул наследник Итаки, не зная, радоваться ему или скорбеть. — Я уверен, мы наверняка найдем Одиссея там…
А тем временем к берегам Итаки подплывало еще одно никем не замеченное судно, вернее не судно, а плот.
На этом плоту с веслом в руках сидел здоровый зверообразный детина с длинными, давно не мытыми волосами и в медном рогатом шлеме. Он яростно греб, бормоча себе под нос:
— Ох, носатые, Конан идет за вами, разрази всех вас Кром…
Спрятавшись за небольшим валуном на берегу моря, Одиссей тихонько всхлипывал, сетуя на свою нерадивую судьбу.
— Уплыли, сволочи. Пять минут подождать не могли, алкаши проклятые…
К сожалению, своего корабля царь Итаки на берегу не застал, точнее, застал он белый парус на горизонте — это его судно летело словно на крыльях к острову Лесбос. Пьяные вопли героев еще долгое время доносил издалека прохладный Борей.
Где-то бродил по острову разъяренный циклоп, где-то любовно хрюкали друг другу Пенелопа с Антиноем, только у одного Одиссея жизнь летела к сатирам собачьим.
Плакать царь Итаки, понятно, не умел, но всхлипывал очень натурально, время от времени громко сморкаясь в синее море…
Рука случайно наткнулась на маленький холщовый мешочек за пазухой.
“Деньги?” — удивился Одиссей, машинально ощупывая мешочек.
Но это были не деньги, а нечто мягкое и сыпучее. Сняв мешочек с пояса, царь Итаки развязал его и обнаружил внутри непонятный белый порошок.
— Так это же… — вслух произнес Одиссей, и к нему стало возвращаться хорошее настроение.
В холщовом мешочке был порошок счастья, купленный некогда Гектором в землях лотофагов.
“Вот так удача! — подумал Одиссей. — Забыться к сатировой матери, уйти от всех этих тартаровых проблем, от идиотов-богов и прочих Полифемов…”
Да, это был ВЫХОД.
Хороший выход.
И, пожалуй, единственный.
— Что ж, посмотрим, что это за зелье, — сказал царь Итаки, щедро пудря себе ноздри порошком, напоминавшим обыкновенный мел.
Окружающая его реальность мигнула, и Одиссей мгновенно погрузился в вязкую, нахлынувшую со всех сторон черноту. Будто море за секунду вышло из берегов, слизнув грека мокрым языком и унеся его в свои губительные глубины.
“Наверняка я умер”, — безразлично подумал Одиссей, но, с другой стороны, как бы он смог думать о том, что УМЕР, если бы он действительно УМЕР?!! И где, мать вашу, долина Асфодели? Где Стикс с мрачным Хароном на утлой ладье?
Тьма свернулась.
Естественно, Одиссей не мог этого видеть. Он просто почувствовал, что она свернулась, выворачивая его тело наизнанку. Но никакой боли он при этом не испытал.
Никакой.
Боли…
Свет хлынул внезапно, со всех сторон, как и тьма несколько секунд назад.
Одиссей открыл глаза…
— Скорее, нам нужно поймать такси. Чего ты стоишь как истукан? — сердито проговорил худой бородатый мужичок, толкая Одиссея в спину. — Санитары уже близко. Что, обратно в психушку захотел?