— Что ты хочешь этим сказать, Темир? Уж не среди нас ли ты собираешься искать источник утечки?
— Э-э, коллега… — встрепенулся Рыков, повернувшись к соседу, Константину Зайцеву, Судье-4. — Вы не скажете, зачем в вашу контору вчера вечером заходил Хейно Яанович Носовой?
Брови Зайцева, всегда бледного, с тенями под глазами — молодой кибернетик страдал почками, — взлетели вверх.
— Носовой? Он же шеф информслужбы президента…
— Вы контактировали с ним?
— Конечно, ведь он курирует аналитические программы… К чему вы клоните, Герман Довлатович?
— К тому, что Носовой, похоже, начал «курировать» и наши программы.
— Это исключено!
— Вы уверены? Вы часто уходите с рабочего места, не выключая монитор?
— Н-ну, бывает… а что? Неужели вы?.. Чушь какая-то!
В то же мгновение Жанболатов достал из-под мышки пистолет «ТТ» и выстрелил в голову Зайцева. Судьи молча смотрели, как во лбу Судьи-4 возникает круглая дырочка, оттуда выплескивается струйка крови, голова падает на стол… Потом выхватил свой пистолет Холин и направил на Жанболатова.
— Что здесь происходит, черт возьми?!
Темир спокойно спрятал пистолет, отпил томатного сока из стакана на столе. Вместо него ответил Рыков:
— Хейно Яанович Носовой, по моим данным, маршал Сверхсистемы. Выводы можете сделать сами.
Холин с шумом выдохнул, подумал немного, хотел сказать: бред! — но посмотрел на голову Зайцева, под которой скопилась лужица крови, и передумал. Спрятал пистолет, криво усмехнулся:
— Ну и дела! Зайцев же был вашим ставленником, Герман.
— Никто не застрахован от ошибок, — меланхолически ответил Рыков.
— И что же мы теперь будем делать? Или я тоже… мешаю?
— Будем работать. — Герман Довлатович пропустил второй вопрос мимо ушей.
— Только теперь у нас появились более важные цели.
— Сверхсистема?
— Первая цель — выжить. — Рыков пожевал губами. — Вторая более глобальна — подчинить «СС».
Холин присвистнул, по-новому взглянув на малоподвижное, невыразительное лицо Судьи-2.
— Зачем?
— Прямую войну со Сверхсистемой мы не выиграем, — уклончиво ответил Рыков. — Покончить с ней можно, лишь подчинив ее изнутри.
Начальник военной контрразведки хмыкнул, постучал пальцами по столу, оценивая услышанное.
— Ну-ну… дикая идея… но интересная… надо подумать.
— Думайте.
— А как же наши программы? Мы хорошо почистили Думу, добрались до правительства, подошли вплотную к администрации президента…
— Носовой как раз оттуда.
— А я хотел предложить классный объект… Не пора ли нам взяться за «партию войны» в парламенте и правительстве? Конкретно за тех, кто санкционировал и поддерживал войну в Чечне и Дагестане?
— Идея хорошая, — тихо сказал Рыков. — И мы ее непременно осуществим. Но сначала разберемся с «СС».
— Хорошо, допустим, я согласен. Кто заменит Генерального? И… этого? — Кивок на мертвого Зайцева.
— Его — никто, мы справимся втроем.
— Понятно. Значит, теперь Генеральный — ты?
Рыков натужно улыбнулся.
— У вас есть возражения, Вадим Мартынович?
Холин покатал по столу ручку, поднял голову.
— Пожалуй, нет.
— Тогда приступим к обсуждению планов на будущее. Темир, убери труп и принеси чай.
Вечером Герман Довлатович позвонил Мурашову:
— Виктор, надо срочно слетать в Питер.
— На кой ляд?
— Есть сведения, что Матвея Соболева посетил Юрьев.
— Ну и что? Разве Соболев согласился работать на него?
— Нет, но нас начинают опережать. В ближайшее время следует ждать визита Хейно к Соболеву, а я не уверен, что тот устоит.
— Если так боишься их альянса, лети туда сам, у меня много нерешенных проблем.
— Меня он… не поймет. В свое время я готовил «волны выключения» Соболева и его семьи… В общем, нужен нейтральный человек Круга. Тебе он поверит. А не поверит, так пощупаешь его, выяснишь слабину, сильные стороны, планы, задачи, чем живет и дышит.
В трубке сквозь тихое пощелкивание кодирующего устройства — оба тем не менее разговаривали на метаязыке — послышался зевок.
— Нет, Герман, это дело не моего уровня. Если хочешь, могу поговорить с Кириллом Даниловичем, он дипломат хороший, все выяснит.
Рыков, подумав, согласился, Головань действительно умел выбрать нужный тон в разговоре с любым оппонентом. Он был умен, хитер, непрост и, как и Рыков, отстаивал всегда лишь один принцип — беспринципность.
— Хорошо, звони. Позже я его навещу.
— Как тебе удалось убрать Бородкина? КОП работала или мейдер «Чистилища»? Говорят, действовал отменный снайпер. Но не рассчитывай, что ему удастся убрать так же просто и Хейно.
— Я не рассчитываю, есть вариант получше. Что, если предложить вакантное место в Союзе Девяти… кое-кому из честолюбивых Посвященных I ступени?
Мурашов понял Рыкова мгновенно.
— Чтобы он сам освободил себе место? Недурно. Но я не вижу подходящей кандидатуры.
— Директор МИЦБИ.
— Вахид? — Мурашов помолчал. — Что ж, пожалуй, хотя я знаю его плохо.
— Вот и узнаешь. Самандар — твоя забота. Если он справится с Хейно… натравим его на…
— Бабуу? Ты страшный человек, Герман! Так загребать жар чужими руками умел только один человек из прежнего состава Девяти — Сталин. Но я согласен. Кстати, не ты ли метишь в координаторы Союза вместо Бабуу? Готовишь это место якобы для меня, а займешь его сам… Шутка. — В трубке раздался смех, и связь прервалась.
Усмехнулся и Рыков. Мурашов не догадывался, насколько он близок к истине.
НЕПУСТЫЕ ХЛОПОТЫ
Международный исследовательский центр боевых искусств (МИЦБИ) располагал собственным пятиэтажным зданием возле речного порта, в районе Нагатинской поймы, на проезде с оригинальным названием Проектируемый. За это название чиновнику Госкомархитектуры, автору сего кретинического шедевра, стоило бы поставить памятник.
К началу описываемых событий штат Центра имел свыше четырехсот сотрудников и более трех десятков федераций: контактного карате, кикбоксинга, айкидо, славянских стилей, западного и восточного бокса, вьет-во-дао и так далее. Имел МИЦБИ спортивные залы, оборудованные спецтренажерами, душевые, сауну и бассейн, а также собственное кафе и безалкогольный бар. Но главной достопримечательностью Центра, несомненно, был научно-исследовательский медико-биологический комплекс с уникальным оборудованием и компьютерным залом для обработки данных. Он занимал весь пятый этаж здания, и трудились в нем весьма увлеченные, в большинстве своем молодые ученые, кандидаты и доктора наук. Вахид Тожиевич Самандар, директор МИЦБИ, будучи доктором медицинских наук, чаще находился там, нежели в своем кабинете на третьем этаже. Он как раз работал с физиологами тренинг-группы, когда сотовый телефон в кармане его халата произнес голосом секретарши:
— Вахид Тожиевич, к вам посетитель.
— У меня сегодня неприемный день, — буркнул Самандар, разглядывая на экране компьютера цветные схемы взаимодействия гемоглобина с кислородом.
— Он говорит, что вы примете.
— Кто это у нас такой уверенный?
— Мурашов Виктор Викторович.
Самандар мгновенно привел себя в состояние сатори и ощутил касание к своей эмоциональной сфере потока чужой воли. Сомнений быть не могло: его посетил один из Девяти Неизвестных!
— Продолжайте без меня, — сказал Самандар сотрудникам отдела, — вечером представите рекомендации.
Сняв халат, он спустился на третий этаж и вошел в приемную, где его ждал корректно-вальяжный господин с породистым лицом — Виктор Викторович Мурашов, главный военный эксперт при правительстве, секретарь Совета безопасности, фигура номер три в иерархии Союза Девяти Неизвестных.
— Добрый день, Вахид Тожиевич. Говорят: нежданный гость хуже татарина…
Самандар протянул руку, приглашая гостя войти в кабинет. Там он молча сел в свое кресло, продолжая ощущать давление на психику. Наконец сказал, когда молчание затянулось:
— Слушаю вас… татарин. Какими судьбами?
Вахид Тожиевич знал о существовании Союза Девяти, знал также и кое-кого из Неизвестных, но не думал, что кто-нибудь из них вот так запросто явится к нему.
— Вы знаете, кто я?
— Кто этого не знает? — усмехнулся Самандар. Улыбнулся и Мурашов.
— Ценю ваш юмор. Ну, раз представляться не надо, давайте сразу брать быка за рога. Или вы предпочитаете прелюдию?
— Быка.
— Тогда у нас есть к вам деловое предложение.
— У кого — «у нас»? В Совете безопасности или в Совете Девяти?
Мурашов остался внешне рассеянно-невозмутимым, но волна давления на мозг Самандара резко усилилась. Пришлось напрягаться, снимая раппорт гипно-атаки.
— Что вы знаете о Союзе Девяти, Посвященный?
— Что он существует, и только.
— Ценю вашу скромность. С вами легко разговаривать. Итак, я представляю Союз… вернее, если быть точным, некоторую часть его. А предложение такое: не хотите ли вы войти в состав Союза? Настала пора менять его структуру.
Самандар скептически поднял бровь.
— Генитальная идея, как сказал бы один мой приятель. Вместо кого же, если не секрет?
— Вы хорошо схватываете ситуацию, Вахид Тожиевич. В принципе возможны замены трех из Девяти, но для вас конкретно подходит статус распорядителя регламента и чайной церемонии, которым наделен Хейно Яанович Носовой.
— Носовой… один из Девяти?
— Кроме того, он маршал Сверхсистемы.
— Это не главное… — Самандар помолчал. — Быстро вы меняете кресла… как-то несерьезно… Неужели так сильно осложнилась ситуация?
— Ну что вы, Вахид Тожиевич, только на первый взгляд все кажется очень сложным, на самом деле все гораздо сложней. Вы принимаете предложение?
— Его следует понимать так, что я должен… устранить Носового?
— Возможно, до этого дело и не дойдет, мы уговорим его, но в любом случае наша поддержка вам обеспечена.
— Я должен подумать.
— Думайте. — Мурашов встал. — Но не слишком долго, иначе мы найдем другого претендента. Позвоните мне в секретариат Совета безопасности, когда надумаете.