Чай наливала трясущимися руками. Дважды подходила к зеркалу, чтобы убедиться, что засос, гордо сияющий и прекрасно выделяющейся своим ярким красным отливом на молочной коже, прекрасно виден. Чувствовала себя при этом, словно совершила преступление века, за которое я непременно получу своё наказание. И ведь не замажешь — нечем! Голова шла кругом, пока я пыталась понять, как так получилось, что главного я всё же видела, но совершенно не запомнила с его-то выделяющейся внешностью. Длинные прямы волосы оттенка спелой вишни, заплетённые в косу. Бездонные серые глаза, кажется, что они смотрят сквозь тебя и видят при этом насквозь. Равнодушие в них больно ударило, хотя о чём это я. Всё, что было всего лишь моё больное и порочное воображение о понравившемся мужчине. Высокие скулы, прямой нос и небольшая ямочка на подбородке. Высокий, по крайней мере, почти на две головы выше меня, а я не могу сказать, что маленькая ростом. Широкие плечи и даже через одежду видно, что своё тело главный поддерживает в спортивном состоянии. Руки у него действительно кажутся сильными и немного грубыми, хоть я не знаю, почему моё воображение дало такую характеристику, если я не успела их толком рассмотреть. Тяжело вздохнула, это всё мои сны. Как я могла забыть, что видела мужчину с такими внушительными данными?!
В последний раз одёрнула рубашку и поправила воротничок в надежде скрыть последствия встречи с Игорем. Тут дело даже не в том, что засос увидит незнакомец из моих порочных фантазий, а в том, что в таком виде показываться на работе в приличном офисе, по крайней мере, не прилично. Коротко постучала и, получив разрешения войти, шагнула в кабинет шефа, тайно надеясь, что не запутаюсь в своих же ногах по дороге до стола и не расплескаю чай трясущимися руками.
Ксандр Генрихович сидел на месте моего шефа и пролистывал какие-то документы. Сам же Пётр Степанович при этом старательно оправдывался, но запнулся, когда я поставила чашки и уже собиралась выйти. По коже пробежала дрожь, охватывая нервным ознобом всё моё тело. Показалось, что в помещение температура понизилась, и я даже увидела облачко пара из собственного рта. Но этого же не может быть! Во-первых, мы в помещении, а во-вторых, лето на дворе. Захотелось сбегать за градусником и проверить температуру. Нет не помещения, свою. А ещё лучше записаться к психологу и проверить, отчего стала расшатываться моя психика. Осторожно подняла взгляд от стола и меня словно ледяной водой окотило с головы до ног. Главный смотрел на меня, не мигая. Его взгляд стал скользить по моему телу, не оставив без внимания шею. Захотелось прикрыться. К тому же появилось ощущение, что он сейчас, наплевав на присутствие Петра Степановича, развернёт меня лицом к столу и накажет так, как любит это делать в моих снах. Дыхание сбилось, кровь прилила к лицу и на миг мне показалось, что заметив мою реакцию, уголки губ главного дрогнули. Но видимо к психологу или хотя бы пропить курс успокоительным мне надо, потому что произнёс он совершенно спокойным тоном, лишённым всех эмоций, следующее.
— Вы свободны, Арина Сергеевна.
Не помню, как вылетела за дверь, хотя мне казалось, что мои коленки отказываются сгибаться. Не знаю, чем я занималась за своим столом, и сколько прошло времени, но очнулась, когда по селекторной связи раздался властный голос с вибрирующими нотками и приказал подготовить документы о переводе Петра Степановича в приёмное отделение. То есть его понизили. Я сглотнула.
Обвела взглядом помещение, отметив, что не только мой стол с компьютером и шкаф для бумаг стали мне родными за этот неполноценный год, но и само это светлое помещение с расставленными цветами по углам стали мне родными. Прощаться не хочется совершенно. Я так радовалась, когда меня взяли в это агентство на роль секретаря, что ходила целый месяц и глупо улыбалась и даже не такая уж большая первая зарплата не огорчила меня, потому что после того как вылетела с последнего курса института из-за одного единственного хвоста, не думала, что смогу устроиться на нормальную работу. А она мне была нужна. Родители, проживающие в деревни, собрали мне денег на учёбу и отправили в город и к своему великому стыду я так и не смогла им признаться, что не нашла общий язык с преподавателем, а на взятку у меня денег не было. Я рассчитывала отработать год, накопить денег и попробовать восстановиться. Но теперь либо планам моим не суждено сбыться, либо надо в срочном порядке искать другую работу. Если уж Петра Степановича понизили, а он, несмотря на то, что являлся истинным засоней, отрадно принимался за свою работу и у него всегда и во всём был порядок, то про меня и говорить нечего.
Мой бывший шеф пулей вылетел из своего бывшего кабинета, отчего бумаги на моём столе всколыхнулись и несколько ничем не закреплённых листков упало под стол. Я нагнулась за ними и словно кожей почувствовала изменение температуры в помещении.
Вздрогнув начала подниматься, зацепившись за крышку стола, стукнулась.
Раньше шеф над этой моей особенностью собирать косяки посмеивался, и я улыбалась в ответ, а вот теперь поднять взгляд от дорогих идеально натёртых ботинках было страшно. Попыталась придать лицу самое спокойное выражение и не смело подняла глаза. Главный стоял, облокотившись на косяк двери и сложив руки на груди. И мрачно на меня смотрел. Появилось нестерпимое желание подняться из — за стола, подойти к нему и склонить свою голову, признавая власть.
Только вот пока ещё моё тело меня слушалось и с катушек вроде бы не окончательно слетела, так что я осталась на месте и поинтересовалась.
— Вы что-то хотели Ксандр Генрихович?
— Статистику продаж за последний год по месяцам и общую выгрузку.
Время у вас до вечера, мира.
Я вздрогнула и сбилась с ответа, услышав такое знакомое и непонятное обращение, что слышала каждую ночь.
— Ч-что вы сказали? — удивлённо переспросила, заикнувшись.
Меня одарили хмурым взглядом, но повторили.
— Вечером я жду от вас статистику, Арина Сергеевна. Вам всё понятно?
— Д-да. — Подтвердила и ещё и головой махнула, думая только о том, что теперь у меня кажется ещё и слуховые галлюцинации начались.
Всё то время пока пальцы нервно и торопливо стучали по клавиатуре, я пыталась восстановить внутреннее равновесии или хотя бы немного прийти в себя. Самоконтроль дал большую трещину, что словно змейкой проползла по каменной стене, разделяя её надвое. Руки не дрожали, но наспех подхваченные бумаги из принтера выпали из них, рассыпаясь по керамической плитке. Я стала их собирать, закусив губу, и вздрогнула, когда мои спешащие руки перехватила ухоженная женская рука с короткими красными ногтями. Иришка. Тяжело вздохнула, готовясь либо к очередной сплетне, либо к тщательному допросу.
На самом деле женщину зовут Ирина Викторовна, и она была нашим менеджером по продажам. Хорошая особа, внимательная и чуткая к проблемам окружающих, старше меня на несколько лет, но она имела одну пренеприятную черту.
— Это правда, да? Правда?
— Что правда? — с благодарностью приняла часть собранных ею бумаг, хотя проще было их собрать одной, чем пытаться избавиться от её внимания.
— То, что Петра Степановича понизили, и то, что у тебя теперь новый шеф-красавчик и из-за него ты нашего Игорька отшила. — Выпалила она на меня свои предположения.
Надо же, как оперативно, всего — то три рабочих часа прошло. Да я даже на обед идти не собиралась, чтобы меня ни о чём не расспрашивали. А тут на тебе, сама Иришка заявилась.
— Петра Степановича понизили. Игоря отшила ещё неделю назад. Главный, действительно красавчик. — Покорно согласилась и поплелась к столу.
Сейчас только бумаги в файлики вставлю, в папку закреплю и…
— Риш, ты чего? — удивилась она моей неразговорчивости. — Мы же все свои люди. Помнишь я тебе про Анжелку с первого этажа рассказывала…
— Ир, а у тебя случаем валерьяночки нет? — Перебила её, пока она не стала мне перечислять все сплетни, которыми со мной поделилась, а я такая нехорошая новости зажала.
Если я думала, что она меня пожалеет, проникнется или хотя бы спросит, что у меня случилось, то я жестоко ошибалась. Иришка оказалась не только непробиваемой, но ещё и упёртой на своём.
— Неужели настолько хорош? — ахнула она, прикрывала рот ладошкой. — Что, руки потеют, коленки дрожат, и дыхание от одного вида сбивается?
И самое главное она спрашивала настолько искренне, что я невольно махнула головой в знак согласия. Иришка хотела ещё что — то сказать, но снова раздался вибрирующий голос в приёмной и руки у меня действительно вспотели… от страха. Я боялась снова услышать то, чего не было сказано. Но реальность оказалась намного проще.
— Арина Сергеевна, зайдите.
Печально посмотрела на приготовленную папку для бумаг, хотела же, как лучше. Хотела показать, что мне моя работа нравится и увольнения мне совсем не хочется, но похоже в этот раз лучше оставить всё как есть, потому что не уверена, что второй раз смогу зайти к нему. Мне и сейчас не хочется.
— Ты иди, иди. — Иришка подтолкнула меня в спину, заговорщицки прошептав, — потом расскажешь.
Вдохнула, как перед прыжком в воду и смело толкнула дверь. Я смотрела во все глаза на пустой кабинет и не видела нашего главного. Но как же… он же только что… Мысли хаотично заметались в моей голове, и я уже хотела вернуться к себе, как большие немного грубые руки обвили мою талию, а к шее прикоснулись горячие губы. В глазах помутилось, дыхание сбилось, и температура снова понизилась. Я выдохнула облачко пара, в то время как мой мучитель медленно, но настойчиво ласкал губами мою шею. Его рука стала скользить вверх, добираясь до моей груди. Спиной словно почувствовала не только его твёрдое горячее тело, но и лукавую улыбку, возникшую на лице. Но самое главное было ощущение того, что я не могу пошевелиться. Как и во сне, моё тело отказывалось мне подчиняться. Ноги подогнулись, с губ сорвался стон.