«Шахматистом становишься, — промелькнуло в мозгу, — как Кирилл. Начал цены к жертвам примеривать».
Парнишка так и не успел перезарядить автомат. Взрыв гранаты настолько его оглушил, что он не решался поднять голову и так и лежал, сжимая в одной руке магазин, а в другой автомат. Я подскочил, присел на корточки и решительно вздернул его за шиворот.
— В кого стреляешь, щенок? — прорычал я ему в лицо.
Пацан не выдержал и обмочился. Хотя не маленький уже, не младше Дьякона.
— Тьфу ты, зараза! Зассанец хренов! — Я отшвырнул его и следом приложил кулаком в челюсть.
Вырубился парень мгновенно, как кролик. Ну пусть полежит под дождичком, это иногда полезно. Но вообще-то я всерьез разозлился на эту шантрапу. Нервы надо лечить пустырником.
Вспомнив, что не на параде, я плюхнулся на землю и пополз обратно к своей позиции, прихватив оба трофейных «ствола». В этом был резон, поскольку на звук пальбы сюда уже наверняка подтягиваются более крупные силы.
«Не взяли бы меня в оборот», — с тревогой подумал я.
Честно говоря, нехорошее у меня возникло предчувствие, а ощущениям я привык доверять. Да и злился я, конечно, не столько на пацанов, сколько на Кирилла, который прикрылся щитом из мальчишек. Говоря по чести, ему бы только за это следовало кишки выпустить, даже без учета стремления к обожествлению.
— Венец творения, говоришь? — вспомнил я диктофонную запись. — Подлинный, говоришь? Ну-ну...
И тут меня накрыло как следует. Из чего долбанули, я даже сразу не сообразил, но ударной волной так заехало по кишкам, что думал, обгажусь на месте. Еле удержал в себе содержимое, честное слово. Да и дыхание прижгло, что гораздо хуже. Комья грязи и ошметки листьев вместе с дождем все еще продолжали сыпаться сверху, я все еще кашлял от удушливого тротилового дыма, а подсознание уже отметило, откуда пальнули и из чего. Вот уж не думал, что Кирилл за год успел снарядить своих бойцов безоткатным орудием. Сильно. Где же они его сперли, сердечные? На Украине, что ли? Там это можно, там оружейные склады каждый месяц горят. А как им не гореть, если добро вывозят грузовиками?
Еще полсекунды ушло на придумывание противодействия. С одной стороны, можно было садануть из «Шмеля», что было бы здраво, а с другой — жалко было личный состав расчета. Разметет ведь в клочья! Так что я предпочел ответить тремя короткими очередями из автомата поверх голов. И тут же услышал зычный мужской голос:
— А ну не дрейфить! Быстро поднялись и перезарядили пушку!
Не иначе как командир из взрослых ублюдков. Да и кому бы еще Кирилл доверил командовать орудийным расчетом? С этим разговор особый, Но для начала надо не позволить выпустить себе кишки.
Я перекатился как можно дальше в сторону, но, как оказалось, беспокоился зря. Они понятия не имели, где я, а палили чисто для морального устрашения. Как и я. С той лишь разницей, что пацанам для устрашения достаточно хлопка гранаты, а на меня приходится изводить снаряды. В общем, второй выстрел рванул совсем в другой стороне, свалив и подпалив довольно толстое дерево. Сверху водопадом посыпались листья, мокрые и неприятные, как лягушки.
Уже не отстреливаясь, чтобы посильнее сбить противника с толку, я решился на опасный, но эффективный маневр — обход с фланга. Пусть они стреляют по тем местам, где я должен быть, по их расчетам, а я возникну неожиданно и страшно, как ужас, летящий на крыльях ночи. Однако претворить план в жизнь мне не дали — с флангов неожиданно начали долбить пулеметы, причем один из них крупнокалиберный. В общем прижали меня к земле, удалось им. В такой ситуации из автомата отстреливаться — только себя выдавать. Так они просто лупят в пустоту, пытаясь удержать невидимого противника плотностью огня, но если засекут, то шкуру продырявят с гарантией. Особенно учитывая наличие безоткатки. Она и сама по себе вещь стоящая, а уж под прикрытием двух пулеметов ей вообще цены нет.
Немного привыкнув к длинным стелющимся очередям, я начал по-пластунски пробираться вперед, подтягивая автомат за цевье. И все было бы хорошо, если бы ребята не начали прочесывать лес. Короче, в командном умении Кириллу отказать было трудно. Шевельнуться мне не дал, зараза, а тут уже автоматчики цепью чешут, развлечения ради постреливая перед собой короткими очередями. Я вспомнил, что в фильмах про войну так прочесывали лес немцы. Было очень похоже. Только в отличие от кино мне надо было не попкорн кушать, а делать что-то вразумительное. Да вот только мне даже жопу от земли оторвать не давали. Все же пулемет как был грозным оружием еще в руках красноармейца Сухова, так до сих пор и остается в любых руках. Даже в детских.
А автоматчики между тем приближались, создавая вполне конкретную угрозу моей драгоценной жизни. Нет, можно было, конечно, проредить их несколькими очередями, как баба Маня пропалывает грядку картошки, но как-то не поднималась рука. Не мог Кирилл хоть в цепь командиров поставить!..
В конце концов я вынужден был начать отступление. Позорно, стыдно, но меня бы смяли безоговорочно, если бы я не начал пятиться. Пара пуль просвистела совсем близко, вздыбив фонтанчики грязи возле моей головы.
— Кажись, пипец, — прошептал я, не чувствуя, правда, особого страха.
Все было логичным и вполне соответствовало расстановке сил, так что страха во мне не было в этот раз. Обидно было — это да. Но тут неожиданно все изменилось. По ушам так долбануло, что я решил, будто ребята опять пустили в ход безоткатку, но через миг понял, что рвануло у них в тылу. Тут же раздался разрывающий душу вой, и снова долбануло далеко в тылу у противника. Автоматчики разом залегли и перестали стрелять.
«Миномет», — догадался я, услышав, как рвет воздух стабилизаторами третья мина.
Грохнуло ближе. Пулеметы умолкли. Ответила безоткатка, но черт-те куда. Бой продолжался, мины выли и скрежетали по воздуху, гулко прессуя воздух взрывами, а я думал, кто бы это мог прийти мне на помощь. На удивление вовремя, надо признать. Неужели Дьякон? Но как-то очень уж сноровисто управлялся он с минометом. А главное — бил широко, давая детям залечь. Не дурак.
Шваркнуло еще парой мин, и автоматчики начали отползать. Меня так и подмывало возобновить наступление, пользуясь неожиданной артиллерийской поддержкой, но, не зная квалификации стрелка, я побаивался ненароком попасть под удар. Промучившись так секунд десять, я все же решился продвинуться хоть на десяток метров вперед и неожиданно увидел укрытую за поваленным деревом безоткатку. Расчета при ней не было — разрывы мин произвели на ребят серьезное впечатление. А вот командир остался и в одиночку заканчивал перезарядку. Я прикинул расстояние до него, приподнял прицел автомата и срезал подлеца короткой очередью. Он вскрикнул, рухнул на колени и забился в агонии. Я не стал его добивать. Вскоре он сам повалился на спину и затих. Попадание двух автоматных пуль почти одновременно оказывает на организм такое резонансное действие, что лучше об этом не думать. При описании подобных ранений используются термины, от которых даже меня, человека с довольно крепкой нервной системой, оторопь берет. Как правило, там фигурируют раневой канал, вибрирующая временная раневая полость, вторичные поражающие элементы биологического происхождения и фрагменты разрушившегося огнестрельного элемента.
Через пару секунд все стихло. От первой волны Кирилловой армии не осталось и следа — ребята отступили в глубь обороны. А вернувшись на оставленную позицию, я узрел и прикрывшего меня минометчика. Прапорщик Громов, оглушенный, закопченный и довольный, сидел возле торчащего в небо «ствола», сверкая зубами и белками глаз.
— Ты? — удивился я.
— Что? — спросил Гром, который все еще ни фига не слышал.
— Рад, говорю, тебя видеть. Вовремя.
— А, — еще шире осклабился прапорщик. — Я, как увидел твой переход, сразу за понюшкой «вони» помчался. Извини, Сань, что я сразу с тобой не остался.
— Забей, — подмигнул я. — Ты явился как нельзя вовремя. У меня уже жопа горела синим огнем.
— Огнетушитель с собой носи, — рассмеялся Громов.
Я уселся с ним рядом и прочитал вслух детское стихотворение, которое, на мой взгляд, недурно подходило к обстановке:
Люблю грозу в начале мая,
Когда весенний первый Гром
Как шибанет из-за сарая,
Что фиг опомнишься потом.
Гром усмехнулся.
— Да, здорово получилось, — сказал он вставая. — Только все же они скоро опомнятся. К тому же осень в сфере взаимодействия.
— Я вижу, — глянул я на падающие листья. — Ну пусть тогда будет осенний Гром. Катит?
— Ага. Я, кстати, «жигульку» твою пригнал.
— Да ну? — удивился я.
— Лениво было пешком топать. Здоровье у меня уже, Саня, не то, что прежде. А лошадка у тебя проходимая. Думаю, и по дороге пройдет, если в колею не заглубляться.
— Пулемет бы еще на крыше установить. Крупнокалиберный. Тут они постреливали из ДШК.
— Я слышал. Но не получится, железо, на хрен, отдачей сорвет.
— А в багажник? Будет тачанка.
— Это можно попробовать.
Мы приволокли станковый пулемет и действительно умостили его в багажник. Не ахти как получилось, но если снять заднее сиденье и сорвать крышку, то в принципе можно вести огонь по догоняющему противнику. Пока Гром работал саперной лопаткой, как ломом, я морщился. Багажник было жаль. Наконец он справился и отшвырнул крышку в кусты.
— И что дальше? — спросил я.
— Тебе же Кирилл нужен, а не сосунки? Значит, нет вариантов, надо нам с тобой разделяться.
— А смысл?
— Я отрокам глаза намозолю и потащу их за собой по дороге к Обрыву. Пойдут они за мной, никуда не денутся. К тому же вряд ли их командирам придет идея что мы с такими малыми силами сможем разделиться.
— Логично.
— Ну вот. Я сигану с Обрыва и окажусь в постельке с бабой. А тебе, Сань, расхлебывать остальное. У меня с Кириллом нет таких счетов, как у тебя.
— Да уж. Насчитал я ему за последние дни по самое некуда.