Коннор и защитники правого фланга принимаются стаскивать в кучу диваны, столы, игровые автоматы и сооружать из них баррикады. В тот момент, когда Коннор переворачивает набок бильярдный стол, в его наушнике раздается голос Хайдена:
– Коннор, что-то случилось! Не дозовусь охранников у ворот – никто не отвечает!
– Только не это! Мы еще не готовы!
Но тут мальчик с лошадиным лицом говорит:
– Да мы никогда не будем готовы. Так что, можно сказать, мы готовы.
Коннор забирается в центр развлечений и смотрит на север: через темную пустыню движется стена света. Это свет автомобильных фар. Он приближается… растет… ширится…
– Включай сирену, – говорит он Хайдену. – Ну, вперед!
68Самолеты
Если взглянуть на самолет спереди, кажется, что у него есть глаза. Жутковатое зрелище. Воздушные машины, стоящие на Кладбище, много чего повидали, и, возможно, только они охватывают целиком всю панораму борьбы и безумия в день, когда Инспекция совершает свое нападение.
«Джимбо», самолет, ближний к северу на главной улице, первым видит приближение вражеских сил. Его фюзеляж резонирует с сиреной. На земле вокруг самолета ребята, пытающиеся унести с собой более-менее ценные вещи, бросают все и бегут мимо рядов списанной техники к югу. Организованный хаос перерастает в панику.
Медицинский самолет смотрит на «Дримлайнер» с его гудящими, готовящимися к полету моторами. Если бы Коннор видел то, что видит медицинский самолет, он изменил бы свой план и призвал всех подняться на борт спасателя до того, как подойдут силы инспекторов, но он не подозревает, что «Дримлайнер» снова в игре.
А вот самому «Дримлайнеру» отлично виден Старки, который больше не таится. Вожак подкидышей ждет момента, когда можно будет дать сигнал своим подопечным: забыть о плане Коннора и следовать плану Старки. Трейс в пилотской кабине поглощен приготовлениями к полету и не замечает то, что видит его самолет.
«Щенок», бомбардировщик «Стелс», стоящий ближе к южному концу главной аллеи, наблюдает, как перепуганные Уцелевшие, бегущие под его крыльями и брюхом, останавливаются, заслышав гул двигателей «Дримлайнера».
– Что это? – выкрикивают они. – Так мы все-таки летим?! – И вместо того, чтобы сломя голову нестись на юг, топчутся на месте, не зная, куда податься.
«Долорес», бомбардировщик времен Корейской войны, бесстрастно взирает на Коннора, не в силах поведать ему, какой удар в спину приготовили ему мятежники. Хотя Коннор и поддерживает радиоконтакт с Хайденом, мониторящим в «Ком-Боме» видеокамеры, разбросанные по всему Кладбищу, ни одна из них не видит того, о чем уже догадываются самолеты: это кладбище распотрошенных, размонтированных воздушных судов скоро превратится в человечий погост.
На подходах к главной аллее автомобили инспекторов разъезжаются, открывая взору черные бронемашины, движущиеся позади. Они останавливаются в начале аллеи, и из них высыпают десятки солдат в полной экипировке для борьбы с уличными беспорядками.
Внутри «Ком-Бома» Хайден просматривает передающиеся с видеокамер изображения, перескакивая с одной картинки на другую в наивной надежде, что следующий кадр покажет происходящее не столь мрачно.
– Коннор, ты это видишь? – говорит он в гарнитуру. – Здесь не только инспекторы! Они спецназ притащили!
– Вижу. Патрульные машины разъезжаются. Куда они направились?
– Подожди. – Картинка на экране Хайдена меняется. – В проходы по обеим сторонам от тебя. Нас окружают!
Коннор приказывает горстке ребят как с левого, так и с правого фланга встать на пути инспекторских машин и не давать обойти себя, но основную часть боевых сил он держит в засаде, ожидая момента, когда можно будет вступить в схватку со спецназом. Как только солдаты продвинутся по главной аллее – тут они и ударят…
– Спецназ необязательно побить, – напоминает он своим бойцам. – Нужно только задержать, чтобы наши смогли скрыться.
И в ту же секунду какой-то запаниковавший мальчишка выбегает на середину главной аллеи в попытке спастись. Спецназовец вздергивает винтовку и стреляет. Не успевает мальчишка грохнуться на землю, как Коннор дает сигнал к атаке.
Они атакуют спецназ с обеих сторон; Коннор бросает на него все силы. Солдаты спешат укрыться и ведут ответный огонь.
Тем временем в боковых аллеях ребята, которых Коннор послал на перехват полицейских машин, палят, не переставая. Колеса взрываются, ветровые стекла разлетаются вдребезги. Одну из машин несет прямо на переднее шасси старого истребителя, и в следующую секунду она вспыхивает.
– Класс! – кричит Хайден. – Ни одна коповская машина не продвинулась дальше третьего самолета! Они вылезают из машин и стреляют в темноту наобум. Коннор? Коннор, ты меня слышишь?
Слышать-то он слышит, но мозг отказывается реагировать. Рядом с ним на ножке опрокинутого набок бильярдного стола лежит Кейси, ей в затылок попала пуля с транквилизатором. Но мальчику с лошадиным лицом пришлось куда хуже. Он получил настоящую пулю в лоб.
– Боже мой! – вскрикивает кто-то. – Они не только транкируют нас, они нас убивают!
Все в панике, включая Коннора. Боевые патроны нападающие используют именно для того, чтобы посеять панику. Инспекторы заинтересованы в том, чтобы захватить детей живыми; но они точно рассчитали: когда твой товарищ падает с пулей в голове, тебе хочется только одного – бежать без оглядки. Вот почему Коннор не отвечает Хайдену: он собирает волю в кулак и прогоняет страх. Он будет драться до конца. Бойцы следуют примеру своего командира.
Старки стоит возле переднего трапа «Дримлайнера». Он только что всадил себе под кожу дозу морфина – его принесла работавшая в Лазарете девочка-подкидыш. Через несколько секунд голова затуманивается, но Старки борется с дурманом, взбирается по трапу и ждет у открытой двери самолета. Израненная рука немеет – следствие действия морфина, – и хотя парню хочется лечь и уснуть, прилив адреналина нейтрализует наркотик. В результате посреди хаоса образуется островок покоя. Старки чувствует себя неуязвимым. Он поднимает ракетницу и стреляет; небо озаряется мерцающим розовым светом. Подкидыши, прятавшиеся поблизости, устремляются в «Дримлайнер» по обоим трапам.
Дальше к югу беглецы, достигшие крайнего ряда самолетов, видят, как «Дримлайнеру» несется толпа Уцелевших.
– Эй, смотрите, там кто-то есть в кабине! Кто-то будет вести самолет! Пошли!
Они разворачиваются и мчатся обратно вместо того, чтобы бежать на юг; другие ребята видят это и следуют за ними – инстинкт толпы одерживает верх над рассудком. Все спешат к ожидающему самолету.
На передовой отряд Коннора отбивается от превосходящих сил противника. Тех не просто больше, у них спецназ, натренированный и отлично вооруженный. Но Коннор это предвидел и учел в своем плане. По флангам полегла примерно треть отряда. Коннор не желает знать, сколько из них транкированы, а сколько…
– Пора приступать ко второму этапу, – говорит ему Хайден, и Коннор готовится отдать правому флангу приказ отходить к самолету-заправщику, отвлекая внимание противника от бегущих на юг детей.
– Нет… нет, постой! – выкрикивает Хайден. – Что-то неладно!
Действительно, спецназовцы теряют интерес к отряду Коннора. Они рвутся вперед по главной аллее; и только сейчас, когда стих грохот перекрестного огня, Коннор слышит рев реактивных двигателей. Он оборачивается и видит детей, сломя голову несущихся к самолету-спасателю.
– Господи! Что они делают?!
И тут Коннор видит Старки. Тот стоит на верхней ступени переднего трапа, провожая в самолет своих подкидышей. Но туда хотят проникнуть не только подкидыши. Оба трапа заполнила толпа паникующей детворы. Должно быть, все обитатели Кладбища сгрудились там и борются за право взойти по узким ступеням.
Спецназ еще не успел добраться до «Дримлайнера», а инспекторы уже там. Окружив самолет с обеих сторон, они начинают обстреливать толпу. Транкированные дети валятся, словно мишени в тире. Коннор ничего не может поделать и только смотрит, как его план и все его надежды обращаются в прах.
Наконец-то подкидыши оставили всех с носом! Наконец-то победа на их стороне! А все прочие пусть катятся к чертям. Эти деточки, которых вырастили биологические мама с папой, весь этот био-взращенный мир никогда ничего не делал ради Старки. Вот пусть теперь потрудится: био-детки примут на себя удар инспекторов, а подкидыши тем временем спрячутся в самолете.
Жаль, посадка идет не так гладко, как ему хотелось, но все равно дело движется. Спецназ еще далеко. Правда, инспекторы заняли ближние позиции и обстреливают детей, пытающихся забраться на трапы, но большинство подкидышей уже на борту, так что все путем.
Одного из тех, кто карабкается по трапу, настигает пуля с транквилизатором; он падает и задерживает идущих следом. Толпа напирает, бегущие наступают прямо на упавшего товарища, и вот мальчика уже не видно, он словно исчез, растворился под безжалостными ногами…
Эшли, секретный агент Старки, взбегает по трапу последней. Она улыбается своему вожаку.
– Успела! – говорит она, протягивая ему руку, чтобы он помог ей преодолеть оставшуюся ступеньку.
Но в этот миг один из инспекторов целится в Старки. Тот, недолго думая, дергает Эшли за протянутую руку, и пуля с транквилизатором впивается не ему в грудь, а девочке в спину. Эшли потрясенно заглядывает Старки в глаза.
– Прости, Эшли!
И прежде, чем она обмякает в его объятиях, он сталкивает ее вниз по ступеням. Дети позади нее валятся, словно кости домино. Заминка позволяет Старки захлопнуть люк.
Дети внутри самолета охвачены возбуждением и страхом. Увидев, что передний люк закрылся, они закрывают и задний. Сидений в салоне нет, и подкидыши теряются – что им делать? Некоторые усаживаются на пол, другие продолжают стоять, третьи выглядывают в иллюминаторы.
Старки направляется прямо в пилотскую кабину. Трейс сосредоточен на взлете и не замечает, что происходит у него за спиной.