— Как тебе глянулась великая Америка? — встретив жену в Шереметьево, первым делом поинтересовался Олег.
— В бытовом смысле там гораздо комфортнее. Правда, денег было в обрез, и по магазинам я особо не ходила, — призналась Ника, радостно оглядываясь по сторонам. — А в остальном: крошечный городок возле Лос-Анджелеса, двухэтажные виллы. Наши снимают верхний этаж, на нижнем живут хозяева — там так принято. Гера ходит на фирму пешком минут 15–20.
— А в магазин за продуктами? — удивился Олег.
— Вызываешь такси — это гораздо дешевле, чем иметь собственную машину. Маришка ходит на курсы английского, пока экзамен не сдаст, на гос. службу не возьмут. Катались как-то по окрестностям: американцы живут в шикарных виллах, вокруг много земли, пальмы растут, короче — земной рай. Наши, которые приехали работать в Силиконовую долину еще в 90-х, во всем им подражают. Один раз ездили в Лос-Анджелес, гуляли по Сан-сет бульвару. Там все такое маленькое, с нашими московскими бульварами не сравнить. Потом еще была экскурсия на главные киностудии MGM и Fox, — сообщила Ника. — Воочию все это выглядит довольно уныло.
— Что же ты все остальное время делала? — разочарованно поинтересовался Олег.
— Сидела с внуком вместо няни, скучновато конечно, по телевизору все на английском, за другие программы платить надо отдельно. А в остальном, нашим детям нравится ощущать, что они не от кого не зависят. Самостоятельная жизнь — это хорошо, одна беда: они ничего не могут отложить, слишком много денег уходит на съемное жилье.
— Не забывай, там всю семью пока содержит один Герман, а здесь они даже вдвоем вряд ли на такую же жизнь заработают, — возразил тот.
— Кто бы возражал, — кивнула Ника. — Вы тут как жили?
— У матушки с голоду не помрешь, — хмыкнул Олег.
— Ну и прекрасно. За старших душа пока не болит, теперь нашим Витькой займемся вплотную, — озабоченно заметила Ника. — Ему на следующий год в медицинский поступать…
В конце года контракт продлили, зятю увеличили зарплату, и навестить молодых отправилась матушка Германа. Вернулась она окрыленная, сообщив, что теперь у молодых снят целый дом с новой мебелью, больше соответствующий их статусу, и они подумывают о машине для Маришки.
— А на дом банк им выдал кредит? — уточнила Ника, которая оставалась в неведении о переменах в жизни дочери.
— Мой Гера не профессор, и по статусу в кампании ему кредит пока не положен, — с сожалением заметила родственница. — Если б здесь удалось найти деньги на первый взнос, они вместо того, чтоб тратиться на найм, выплачивали бы кредит за дом. Но мне таких денег взять неоткуда, — она выразительно посмотрела на сватов. Куда она клонит, Ника с Олегом поняли не сразу.
— Давайте подождем, пока у них все окончательно образуется, — уклончиво заметила Ника, давая тем самым понять, что тема исчерпана. — Тем более, что нас пока в известность не поставили. Лучше расскажите, как они устроились на новом месте.
У сватьи загорелись глаза, и она стала вспоминать, как молодые обставили свой двухэтажный дом. Рассказывая, сватья увлеклась настолько, что даже забыла добавить, как ей не хватало Москвы на чужой американской земле. Навидавшись подобного в загородных домах «новых русских», Олег слушал ее, не перебивая, и думал про себя:
«Причем тут мебель? Если мне не изменяет память, раньше речь шла о том, что молодые заработают на квартиру и вернутся. Интересно, какую цель она преследует?»
— Она намекала, что ее сын один содержит семью, и помочь им — наш долг, по крайней мере, мой, — выразительно поглядев на мужа, заметила Ника, когда сватья ушла. — С тебя-то взятки гладки, сбагрил неродную дочь с глаз долой и рад.
— Считаешь, что у Маришки тоже есть имущественные права, и поэтому нужно сменять квартиру на двухкомнатную, а разницу выслать детям на первый взнос? — невесело поинтересовался Олег. — Давай, я готов, только хватит ли этих денег?
— Ни в коем случае, выбрось эту дурь из головы, — с раздражением возразила Ника. — Ее прав никто не отрицает, но эта квартира — запасной вариант, если им некуда будет приткнуться. Учти, это в разговорах с нами сватья прикидывается ничего не понимающей простушкой, на самом деле она всячески подталкивает сына и Маришку закрепиться в Штатах. Теперь всем вокруг говорит, какого сына одна воспитала, в Штатах живет и работает! Заметил, с каким восторгом она рассказывала о тамошней жизни? Мне даже неудобно за нее стало, будто, по ее же словам, всю жизнь не в Москве, а в лесу прожила. Удивительно, как быстро многие наши люди потеряли лицо, — она вздохнула и задумалась…. — я, кажется, догадываюсь, что имела ввиду сватья: профессорскую квартиру деда с бабкой. Правда, на нее уже давно положила глаз жена родного отца Маришки. Если сватью пригласят, а из любопытства пригласят обязательно, соображения насчет неродной дочери, которые она поведает старикам, будут весьма кстати. И хорошо, пусть лучше родной внучке помогут. Только при случае надо их попросить, чтоб выделили Маришке долю и на этом поставили точку. Мало ли, как у наших детей в Америке все еще сложится…
Пообщаться с бабкой до Нового года Нике не удалось. Правда, она к этому и не особо стремилась, интуитивно осознавая: начни беседу о размене первой и не избежать дальнейших толков и пересудов с отцом Маришки, общаться с которым, несмотря на пролетевшие годы, не было никакого желания.
Но сватья, проявив недюжинные дипломатические способности, сумела подтолкнуть стариков к этому шагу. Тут кстати подвернулся один из «новых русских», которому загорелось упорядочить биографию, переехав в престижный сталинский дом, и вопрос размена профессорской площади разрешился уже к концу года. Старикам подыскали квартиру меньшей площади, а разницу отправили с одним из надежных знакомых в Штаты на покупку дома. Об этих изменениях бабка не без гордости сообщила в телефонном разговоре.
Новость прозвучала, как гром среди ясного неба.
— А вам самим тесно не будет? — осторожно посочувствовала Ника, явно ошарашенная внезапным приступом щедрости бывшей свекрови.
— Все равно мы большую часть года на даче проводим. Дом перестроили, в нем теперь и зимой жить можно. Дед библиотеку перевез, сидит и спокойно работает или гуляет по лесу. А в городе он в последнее время из квартиры почти не выходил, раздражали крикливая реклама и ларьки на каждом шагу. Говорит тишина и воздух гораздо важней, чем город.
— А как же институт? — недоуменно спросила Ника. — Он же раньше раз в неделю на заседание кафедры ездил?
— Отказался после скандала на предзащите кандидатской диссертации. Его возмутило, что диссертант на вопрос: что нового в работе, толком ответить не смог. Дед встал и заявил: раньше толковые ребята защищались сначала, а уж потом ехали заграницу. Теперь же наши диссертации совершенно не ценятся, и таланты уезжают, получив диплом, а здесь остаются одни бездари, переписывают чужие диссертации и все такое прочее, — словоохотливо поведала свекровь.
— А живете на что? — осторожно поинтересовалась Ника.
— Нам много не надо. К тому же его не уволили, просто в консультанты перевели, — успокоила свекровь. — Зарплату теперь перечисляют на карточку, и примерно раз в месяц, если надобность появляется, за ним машину присылают…
После этого, без преувеличений эпохального разговора Ника с неделю ходила сама не своя. Шокировал не столько факт, что важное решение принято за спиной, не посоветовавшись родной матерью. Действительно, о чем с такой советоваться? — обычная женщина без полета в душе, профессорского сына на простого инженера поменяла, к тому же моложе себя. Ее душила обида за Маришку, которую стоило лишь поманить деньгами, и почти чужие люди стали ближе родных…
«Надо выдержать характер, дождусь, пока позвонит сама и сообщит», — решила она.
На какое-то время в доме установилось непривычное затишье. Из Штатов не было ни слуху, ни духу, видимо по ту сторону океана доморощенные «американцы» вплотную занимались устройством нового быта. А сын Витька, до этого чуть ли не ежедневно болтавший с сестрой через компьютер, сдавал первую в жизни зачетную сессию, усиленно зубря анатомию и прочие науки, необходимые будущему врачу.
Долгожданный звонок раздался лишь вечером 1-го января. Витька с приятелями отправились гулять в центр, и Ника с Олегом остались одни. Нехотя поднявшись, Ника прошла в прихожую и сразу же, бросив на ходу:
«Маришка звонит!» — опрометью кинулась в комнату сына включать компьютер.
Давно подозревавший неладное Олег кинул на супругу косой взгляд и напряженно уставился в телевизор. Показывали «Белое солнце пустыни», он незаметно увлекся, и ее голос услышал не сразу. А когда зашел на кухню, сразу заметил, что ее слегка трясет.
— Тебе лучше выпить чего-нибудь, чтоб успокоиться, — озабоченно заметил он и, достав стопки и початую бутылку коньяку, наполнил их и одну пододвинул жене. — Что произошло?
— Давай сначала выпьем! — взмолилась Ника, — а то я окончательно свихнусь, — опорожнив стопку одним махом, она жалобно посмотрела на мужа. — Слушай новость номер один: наша дорогая дочь захотела вместе с Герой остаться в Штатах и уже прикупили дом. Для этого еще осенью бабка с дедом сменяли свою профессорскую квартиру на меньшую, а им выслали разницу.
— А этих денег на покупку дома разве хватит? — с сомнением спросил Олег.
— Нет, конечно, это только первый взнос, затем нужно выплачивать кредит, то ли 10, то ли 20 лет, я толком не поняла, — пояснила Ника.
— А если за это время что-то произойдет? — удрученно заметил Олег. — Гера работы лишится или просто надоест и ностальгия замучит.
— Она со мной не посоветовалась даже, а ведь я ей родная мать, — произнесла Ника сквозь слезы, — это больнее всего.
— Может, все эти годы, не отдавая себе отчета, ревновала тебя ко мне. Я ведь ей не родной отец все-таки, — осторожно предположил Олег.
Ника отрицательно покачала головой:
— Тут другое: им перед своими новыми знакомыми хо