— Твоя матушка не использует химию, только органические удобрения, — назидательно заметила Ника.
— Запах от них за версту, как на скотном дворе, — пробурчал Олег. — Не томи, по физиономии вижу: что-то случилось.
— Вчера с Маришкой говорила, — Ника внимательно посмотрела на мужа, — у нее семь пятниц на неделе: теперь снова рожать собралась. Теперь они уже точно не вернутся.
— Зачем же она нашему Витьке мозги крутила! — недовольно воскликнул Олег.
— Ну, во-первых, сначала сама не знала. А потом, поразмыслив, поняла, что переезд брата — идея «фикс»… Не переживай, дети они еще, — Ника потрепала мужа по плечу. — Не ведают, что творят, а мы расхлебываем.
— Но ведь они там едва устроились, не трудно ли будет с двумя детьми? Или они рассчитывают, что с ребенком будешь сидеть ты? — Олег выжидающе посмотрел на супругу.
— Пусть сватья отдувается. Заварила сама кашу, теперь будет расхлебывать. А я тебя одного не уставлю, даже не рассчитывай, — успокоила его Ника. — Знаешь, чисто по-женски я Маришку понимаю, — неожиданно добавила она.
— Что ты имеешь в виду? — удивился Олег. — На мой взгляд, сначала на ноги надо бы встать, а потом уже о детях думать.
— Тебя всю жизнь окружала обстановка, которую ты привык не замечать, а там все другое, — покачала головой Ника. — Ощущение новизны быстро проходит, выясняется, что оно чужое. Гера ходит на службу, там общается, Маришка дома одна. Попыталась своего брата переманить, чтоб какой-то родной человек был рядом, и поняла, что это не так просто. Признаваться, что ностальгия замучила, гордость не позволяет, а двое детей — это уже полноценная жизнь на новом месте. Чтоб чужая земля стала своей, в нее надо корни пустить, да и муж никуда не денется.
— Никогда не думал, что женщины такие умные, — притворно вздохнул Олег.
— Не переживай, это происходит на интуитивном уровне, — успокоила его Ника. — Так природой устроено, чтоб человеческий род не прекращался…
Ника продолжала что-то объяснять, но Олег уже не слушал супругу. Очередной поворот в жизни американских детей был достаточно крут, но, по крайней мере, появилась определенность.
«Надо вспомнить, как давно у нас с Никой была близость? — внезапно подумал он. — Месяца два назад, если не больше. Когда Маришка с Герой появились этим летом, все пошло наперекосяк. А может, их приезд только подтолкнул давно назревавшую осень в отношениях?»
Чтоб как-то проверить свою догадку, он невзначай взял супругу за руку и погладил ей ладонь подушечками своих пальцев. В ответ Ника сжала его ладонь и испуганно оглянулась по сторонам.
— Я тоже страшно соскучилась, — еле слышно призналась она. — Потерпи, милый, еще немного, мы очень скоро наверстаем упущенное.
Глава 27
После отъезда супруги Олег долго и бесцельно слонялся по опустевшим аллеям парка. Рассказ о решении Маришки возымел неожиданное действие: он внезапно осознал, что выздоровление не за горами и пора подумать, как жить дальше. Ничего путного в голову не приходило, и мысли незаметно перекинулись на недавнее прошлое. Олег вспомнил умершего отца и устыдился, как бы ни были тяжелы обстоятельства, у того никогда не опускались руки. Из какого источника черпалась эта неиссякаемая жизненная сила? Может, приобретенная в детстве привычка к скитаниям закалила его?
И сразу в памяти всплыл сон, как Павлик с Натали пересекали границу Советской России. Это было вторым темным пятном прошлого.
«Интересно, за какие заслуги им разрешили это в такое непростое время? — подумал Олег. — Надо будет завтра спросить у матушки, может, она что-то забыла рассказать».
Матушку с Витькой он заметил издалека, прогуливаясь после завтрака возле входа в санаторий. Они шли от автобусной остановки и о чем-то оживленно спорили.
— Как здесь хорошо, — вдыхая прозрачный с легким смоляным настоем воздух, — восхитилась матушка, целуя сына в щеку. — Сколько раз, проезжая мимо, смотрела на этот островок со стороны, отцу не раз предлагала здесь полечиться, но… не сложилось.
— Пап, ты хорошо выглядишь, — заметил подошедший Витька. — Вчера я фильм по телевизору смотрел про Савву Морозова. Сейчас мы шли и обсуждали, в этой усадьбе у него в гостях Чехов с Горьким и Станиславский бывали?
— В этой, здесь даже музей какой-то есть, и знаменитая липовая аллея, которую жена Саввы Зинаида, по слухам, лично высадила, — усмехнулся Олег. — А с чего это тебя так волнует?
— Надо знать свою историю, тем более, когда она у тебя под боком, — веско заметил Витька, — не возражаете, если я схожу, посмотрю?
— Ну, конечно, — согласился Олег, поворачиваясь к матушке. — Наверное, меня выпишут уже скоро.
— Не рано ли? — она тревожно посмотрела на сына. — Подобная встряска организма бесследно не проходит. Скажи прямо, ты сейчас помнишь, что видел в своих снах в больнице?
— Помню, — признался Олег, — они сплелись с твоими рассказами в целостную единую историю, которую я все чаще воспринимаю, как свою. Скажи, ты мне все рассказала? — неожиданно поинтересовался он.
Матушка пожала плечами:
— Могла что-то, и забыть, лучше сам напомни.
— Я долго думал и, так и не смог понять, как наш отец в шестилетнем возрасте с бабкой Натали смогли в те годы вернуться в Россию, и здесь их никто не тронул? — пояснил Олег.
— Я этого не знаю, могу лишь догадываться, — подумав, ответила матушка. — Однажды моя знакомая рассказывала, как в самом начале 20-х в наших краях появился какой-то важный комиссар лет пятидесяти, говоривший с легким гортанным акцентом. Он долго бродил по развалинам усадьбы, а потом ее мать доставили в местное отделение ЧК. Там этот комиссар стал ее расспрашивать о бывших хозяевах усадьбы и попросил вспомнить: видела ли я у Натали какой-нибудь браслет. Подумав, она подтвердила, что Натали в 17-том году показывала гранатовый браслет в изящной серебряной оправе и надписью «Моей дорогой Софи», похваставшись, что его подарил ее жених Андрей. При последних словах комиссар страшно разволновался и отпустил ее с миром, даже распорядился, чтоб им привезли дров.
Но этим история не закончилась. Ближе к концу 20-х ее мать разыскала сама Натали. Она приехала в гости вдвоем с маленьким мальчиком Павликом. Мои знакомые сначала страшно перепугалась, решив, что та живет под чужим именем. Но Натали успокоила, сказав, что вернулась из эмиграции абсолютно легально.
«Вы должны помнить Андрея, — грустно добавила она. — Он скончался в Праге от несчастного случая. Павлик — его сын. После смерти папы я осталась вдвоем с ребенком без средств к существованию. Нас поддерживал, как мог, друг Андрея, но долго так продолжаться не могло. И тут, как гром среди ясного неба: меня пригласили в посольство Советской России и стали допытываться, имею ли я гранатовый браслет. К счастью, он был у меня с собой, я сняла с руки и показала. Они долго рассматривали браслет, потом удовлетворенно кивнули.»
«Нам известно, что вы еле сводите концы с концами. Не пора ли вернуться на Родину? Вам есть, где в России остановиться?»
Я вспомнила о сестре Андрея в Ленинграде и радостно кивнула в ответ, и очень скоро мы все получили советские паспорта. Но почему они выбрали из всей массы эмигрантов именно нас с Павликом, я так и не поняла, а спрашивать побоялась, — недоуменно добавила Натали.
Вам покровительствует кто-то из важных большевиков, — сообщила Натали мать моей знакомой, — но почему, я тоже не могу понять, — и рассказала о визите комиссара. Потом они все вместе навестили старый парк, посмотрели на развалины и Натали уехала.
— И больше не приезжала? — поинтересовался Олег.
— Это неизвестно, мою знакомую вместе с матерью скоро забрали…
Натали терзалась этим всю жизнь. Как-то, однажды, даже мне осторожно обмолвилась об этом, — усмехнулась матушка. — Признаться, я тоже для себя так и не смогла найти убедительного объяснения.
— Говоришь, этот комиссар говорил с едва уловимым гортанным акцентом… Думаю, это был настоящий отец Андрея, — задумчиво заметил Олег, вспоминая свое первое сновидение. — Только он мог знать о браслете, так как сам подарил его Софи. Его сослали в Сибирь, видимо он сумел бежать из ссылки, узнал о ее смерти и рождении сына, и эмигрировал в Европу. А уже в революцию вернулся в Россию и стал его разыскивать.
Матушка удивленно уставилась на Олега:
— Откуда это тебе известно?
— Я видел их обоих, как сейчас тебя, — признался Олег. — Цветущую барышню Софи и молодого человека в студенческой тужурке. Наблюдал, как они познакомились, провели вместе ночь в сочельник, а на святки он подарил ей этот браслет… Помнишь, ты однажды рассказывала, как братья монаха убили? — вдруг вспомнил он. Так вот, они здесь ни при чем. Полячка знала, что ночью монах с младшим братом на ступеньках часовни должны встретиться, подкралась незаметно и кинжалом заколола. Поэтому ее дочь, чтоб получить прощение, завещала все своему воспитаннику…
— Господи, какие страсти… Честно говоря, рассказывая тебе историю усадьбы, я сама никогда не думала, что это может зайти так далеко, — задумчиво произнесла матушка. — Впрочем, ничего удивительного, обстоятельства изменились, а страсти человеческие остались такими же. Хватит об этом, скажи, ваша Маришка в обозримом будущем возвращаться не думает?
— Похоже, они с мужем решили там остаться, — сразу нахмурился Олег. — Вчера Маришка звонила. Сообщила, что беременна. Ребенка будет рожать в Штатах. Так что скоро в нашей семье появятся коренные жители Америки.
— Что это тебя так заедает? — удивилась матушка. — Аляску русские еще более двухсот лет назад завоевали. Может, экспансия продолжается? И потом, не забывай: рожать детей — главное предназначение женщины. И если она этого сама захотела, значит, начала взрослеть.
— Лучше бы подождать немного, пока все устроится, — неуверенно возразил Олег.
— А что должно устроиться? Учти, мы зависим от обстоятельств ровно настолько же, насколько они зависят от нас, — матушка задумалась. — Я вдруг вспомнила послевоенные годы. Думаешь, легче было? В основном женщины, которые без мужиков остались, еле концы с концами сводили. И рожали, несмотря на обстоятельства… Мне твою Нику чисто по-женски жалко, — неожиданно призналась она. — Как не избита эта истина, но она в первую очередь мать, и оба, Маришка и Витька ее дети в равной степени. Теперь между Москвой и Штатами будет разрываться.