Проснулся Олег от ощущения нараставшей тревоги, к тому же дьявольски хотелось пить. Протянув руку, он нащупал на тумбочке заботливо оставленную кем-то бутылку минералки и, сев на кровати, крупными глотками погасил полыхавший внутри пожар. Сразу же придя в себя, он машинально кинул взгляд на кровать Сосо: она была смята, но пуста.
Не понимая, куда он мог деться, Олег вышел из комнаты и в коридоре столкнулся со спешившим навстречу Сосо. Олег открыл, было, рот, чтобы хоть как-то сгладить свое вчерашнее поведение, но при взгляде на приятеля, извинительные слова застряли у него в глотке.
— Беда, дорогой! — горестно воскликнул тот. — Моим родителям телеграмма из Москвы пришла поздно ночью. Они посмотрели и на машине сюда привезли. Читай!
— С моим отцом что-то случилось? — испуганно спросил Олег, поднимая глаза на Сосо.
— Нет-нет, — поспешно ответил тот, отводя взгляд. — Ты читай, читай!
Дрожащими руками Олег раскрыл телеграмму, и глаза почему-то сразу предательски покрылись пленкой от набежавшей влаги. Буквы расплывались, не позволяя прочесть слова целиком и вникнуть в смысл написанного. Он протер глаза и снова уставился в текст:
«Света с матерью и отцом погибли в автомобильной катастрофе по дороге из аэропорта. Похороны завтра, мама».
«Наверное, это какая-то ошибка, — лихорадочно подумал он, еще не вполне осознавая смысл прочитанного, — что-то перепутали».
Олег еще раз тщательно исследовал текст, начиная с адреса, все было верно. И тут же ощутил сиюминутный кошмар, который охватывает с сильного похмелья, когда по обнаженным до предела нервам провели наждаком. В памяти всплыл давешний монах. Олег зажмурился и, словно это было только вчера, увидел старый парк, развалины усадьбы, часовня на задворках, поиски подземного хода и фигура в темной до пола одежде с капюшоном в проеме. Возможно, это было все лишь совпадением, но тогда почему монах появился снова в часовне монастыря? Хотел предупредить о грядущей беде, а он не догадался? А если б догадался? — трагедию мог предотвратить…
Очнулся он от легкого прикосновения руки.
— Собирайся, дорогой, — стараясь казаться спокойным, произнес Сосо, — внизу машина ждет. Сразу поедете в аэропорт, билет уже заказан, — и вдруг, не выдержав, разрыдался, — такая красота под колесами какой-то железки погибла! Своими бы руками виноватого задушил! Каюсь, я даже однажды хотел отбить ее у тебя!
На похоронах Олег стоял внешне совершенно безучастным, Света в его памяти навсегда уехала в Болгарию, а все остальное было неважно.
Глава 8
Конечно, ни о каком возвращении на кафедру теперь не могло быть и речи. Одно дело, соболезнования сокурсников по телефону, которые можно выслушивать, особо не вникая в суть, и заученно отвечать на дежурные вопросы. И совершенно другое — бродить в одиночестве по институтским коридорам, еще хранящим летящую Ланкину походку, заглядывать, как в зеркала, в огромные оконные стекла в надежде, что откуда-то сзади возникнет ее лицо и, ловя изо дня в день сочувственные взгляды, постоянно слышать приглушенный шепоток за спиной. Но особенно тяжелыми были ночи. Не в силах заснуть, Олег ворочался с боку на бок, а в измученном мозгу мелькали обрывки ситуаций, предшествующие трагедии, пока внезапно они не собрались воедино, будто это происходило только вчера.
Света защищала диплом двумя днями раньше. На встречу с ней Олег не успел из-за аварии на перегоне у самой Москвы. И появился в институтском дворе, когда она уже прошла в аудиторию. Поискав ее глазами, он хотел двинуться туда же, и тут его внимание отвлекли новенькие «Жигули» и рядом с ними какой-то «упакованный» пижон. Поблескивая лаком, машина стояла у самой институтской ограды, а пижон уставился на окна аудиторий, словно выглядывая кого-то и нетерпеливо переводя взгляд на золотые наручные часы с браслетом.
«Повезло кому-то из девчонок, такого кавалера подцепила», — ухмыльнулся тогда про себя Олег без всякой задней мысли.
Когда он вприпрыжку поднялся в аудиторию, Света как раз развешивала плакаты. Заметив Олега, она расплылась в улыбке, послала ему воздушный поцелуй и снова приняла серьезное выражение лица. Сама защита проистекала довольно буднично. Чтоб подольше полюбоваться ее изящной фигуркой и локонами до плеч, Свете задали для проформы пару вопросов и отпустили с миром. Олег поспешил следом за ней.
— Отмучилась, наконец, — облегченно призналась она, чмокнув его в щеку. — Олежка, ты извини, у меня срочные дела, отпразднуем потом вместе с твоим дипломом. Плакаты мои забери, пожалуйста, когда все закончится, — и поспешно зацокала каблучками по лестнице.
Какие, такие срочные дела могут быть сразу после защиты, Олег тогда не понял, и только сейчас сообразил, что пижон у ворот поджидал именно ее. И сразу вспомнил двух незнакомых совершенно потерянных пожилых людей на похоронах и любопытные взгляды искоса в свою сторону.
«Возможно, этот пижон встречал в аэропорту», — решил Олег, представив, как вся семья садится в машину: родители сзади, счастливая Света на переднее сиденье.
«Жигули» несутся по шоссе, влюбленные периодически поглядывают друг на друга, в этот момент дорогу преграждает выехавший с проселка грузовик, водитель испуганно поворачивает руль вправо, машина на скорости сваливается в кювет, и в финале — остановившийся испуганный взгляд Светы, так и не понявшей, что произошло…
Олег очнулся в холодном поту. Ощущение было таким, словно он нечаянно прикоснулся к некой жизненной тайне, рассказать о которой нельзя даже самому близкому человеку.
Все последующие дни Олег не выходил из дома и думал только об этом. Неизвестно, чем бы окончилось его добровольное заточение, если б не визитка, случайно обнаруженная матерью в кармане пиджака. Вспомнив о состоявшемся после защиты разговоре, Олег неожиданно почувствовал прилив сил и набрал номер.
Мужчина на другом конце линии узнал его сразу.
— Надумали? — добродушно поинтересовался он. — А могу поинтересоваться, в чем причина? — случаем, не с девушкой своей поссорились?
— Она погибла недавно в автомобильной катастрофе, — стараясь говорить как можно спокойнее, сообщил Олег. — Так что, мосты сожжены безвозвратно.
— Не буду напоминать, что для мужчины лучшим лекарством от любых невзгод является дело, — ответил заказчик посерьезневшим тоном, — просто скажу, что я вас жду: завтра, послезавтра, в общем, когда соберетесь с духом, или отпустит немного…
Отпустило лишь после 40-ка дней. На новое место работы он отправился при первых всполохах бабьего лета, которое в тот год началось необычайно рано. Пройдя от остановки вдоль длинного глухого забора и заказав пропуск в проходной, Олег, странным образом, сразу же успокоился, решив, что стены данной обители в чем-то сродни монастырским и защитят его от житейских невзгод.
Правда, изнутри, несмотря на преобладание сотрудников мужского пола, институт напоминал монастырь мало. Скорей это был клуб по интересам, в котором обсуждались самые разнообразные темы. От новейшей начинки ракет до перепечатанной на машинке рукописи «Москва-Петушки» Вени Ерофеева. Но главным предметом дискуссий были, конечно, представительницы прекрасного пола. В момент появления Олега общественность была взбудоражена поведением одного из ведущих сотрудников. Мужчина около 50-ти лет, партийный и с крепкими тылами в виде жены и двоих детей, отчаянно влюбился в девицу вдвое моложе себя. Сердцу, как говорится, не прикажешь, но в довершение всего девица танцевала в кордебалете «Большого» и имела запросы на уровне примы.
Бедный влюбленный таскался с ней по богемным вечеринкам и изысканным столичным ресторанам. И тут, вслед за обычной «телегой» о неподобающем моральном облике, написанной от имени жены, прозвучал звоночек из другой инстанции. Мужчину вызвали в дирекцию, лишили допуска и предложили уволиться. Товарищи относились к нему сочувственно, но публично, нарушителя единогласно осудили: давал «подписку», не обессудь! А Олег впервые понял смысл термина «невыездной» и молчаливо согласился с правилами игры.
Впрочем, времени задумываться о пустяках, особо не было. Буквально через пару недель после устройства Олега в спешном порядке подключили к одному из ведущих проектов. Ребята в группе оказались старше и значительно опытнее, и ему срочно пришлось латать прорехи в собственном образовании. За этим занятием незаметно канули в лету суровые дожди осени и пришедшие им на смену белоснежный покров под ногами и хороводы морозных метелей. И только, заметив однажды, что, когда выходишь с работы, на улице еще совсем светло, Олег поднял голову и снова оглянулся по сторонам.
Как-то в задумчивости он шел по Тверскому бульвару и вдруг почувствовал, как сзади ему ткнулся в ноги предмет. Оглянувшись, Олег увидел большой разноцветный мяч, а поодаль его хозяйку — девочку лет пяти, растеряно оглядывающуюся по сторонам. Осторожно пнув мяч в сторону хозяйки, он тут же забыл об этом, и вдруг почувствовал, как кто-то коснулся его руки.
— Дядя, а вы моего папу не видели? — послышался детский голос.
Скосив глаза, Олег узнал маленькую хозяйку мяча, которая теперь держала его под мышкой. Он отрицательно покачал головой, пробормотав что-то невразумительное, и сразу же устыдился.
— Пойдем, поищем его вместе, — предложил он своей визави.
Та утвердительно кивнула и, взяв за руку, повела за собой.
«Куда она меня ведет?» — успел подумать Олег и увидел скамейку и сидящую, миловидную молодую особу, чем-то неуловимо напоминавшую интеллигентных барышень прошлого века, видимо, мать девочки.
— Мама, я нашла папу! — объявила ей дочка. — Ну, я пошла, вы пока поболтайте, а я еще поиграю.
Такое случилось второй раз в жизни: Олег был сражен сразу и навсегда. Он растерянно кивнул и, видя, что девочка внимательно наблюдает за ними, нерешительно потоптавшись, уселся рядом с ее матерью.
— Вы простите мою дочку, — смущенно произнесла особа, дождавшись, пока та убежит достаточно далеко. — Папа нас оставил довольно давно. Но она до сих пор переживает, и всякий раз, когда идем гулять, я ей обещаю, что сегодня его обязательно встретим… Если можете, посидите немного, а потом что-нибудь придумаем, — добавила она просящим тоном.