— Ничего, я никуда не спешу, — заверил ее он. — Давайте уж познакомимся, раз оказалось, что мы родственники. Меня Олегом зовут.
— Меня Вероникой, — улыбнулась женщина, — но можно просто Ника, …а дочку Маришкой, — добавила она, заметив пристальный взгляд девочки. — У нас тут недалеко две комнатки в коммуналке, — она посмотрела на Олега просящим взглядом. — Не в моих правилах приводить в дом посторонних, но вижу: вы человек порядочный, и чтоб ее не огорчать, если не возражаете, зайдем, выпьем чаю, а когда дочка уснет, я вас отпущу.
Впереди предстоял очередной унылый вечер, и Олег утвердительно кивнул. В тот день все произошло так, как предложила Ника. Они чинно пили чай с тортом «Сказка», который купили по дороге, и, изображая родителей, болтали о всяких пустяках. Но при расставании, уже в дверях Олег внезапно почувствовал, что Ника тот самый человек, которому можно рассказать о своей мучившейся душе. Робко, без особой надежды он предложил встретиться снова, и она, улыбнувшись, согласилась.
За первой встречей последовали вторая и третья… Оба все острее нуждались друг в друге, и однажды засиделись далеко за полночь. Олег опоздал на последнюю электричку и остался ночевать. В ту ночь он рассказал ей все: от своей неудачной любви, окончившейся гибелью Ланки, до появлений привидения в образе монаха и, выговорившись, почувствовал, наконец, облегчение.
Ника приняла его долгий, сбивчивый рассказ, как должное.
— У тебя иногда такой вид, словно что-то натворил, а теперь каешься, — успокоила она. — Я уже была готова к самому худшему.
— Но мне с этой ношей надо как-то жить дальше, — виновато ответил он.
— А если ее на двоих разделить, ты возражать не будешь? — и, поймав благодарный взгляд Олега, первая обняла его.
Новость, что с ними теперь живет новый папа, принесла своим бабушкам Маришка. На вопрос:
«Где ты его нашла?»
Ника с невозмутимым видом ответила:
«Шли вечером по Тверскому бульвару навстречу друг другу, засмотрелись оба на падающую звезду и, пока загадывали желания, столкнулись лбами», — после чего родственники Ники заняли круговую оборону, дружно посчитав, что подобный мезальянс ненадолго.
Одни лишь родители Олега хранили невозмутимое молчание и принимали у себя молодых, предоставив событиям развиваться своим чередом. Проведя полжизни вдали от дома в геологических партиях, они навидались всякого и полагали, что жизнь сама расставит все по своим местам.
После тихого городка в часе езды от столицы Олег оказался в самом центре Москвы и с нескрываемым удовольствием бродил по старым переулкам, о которых раньше лишь читал. Попутно выяснилась, что Ника до первого замужества была завзятой театралкой.
— Фильмы мы все пересмотрели, по телевизору скукотища смертная, давай выберемся в театр. Сейчас столько интересного идет, — как-то, жалобно попросила она Олега.
— А куда бы ты хотела? — осторожно поинтересовался тот, ощущая себя полным профаном на подмостках Мельпомены.
— Как повезет, — улыбнулась Ника. Сейчас в Москве театральный бум, и достать билеты на стоящий спектакль не так просто.
— И все же? — почувствовав себя хозяином положения, важно произнес Олег.
— Давай сходим в театр Моссовета на постановки Юрского и Виктюка. Они сейчас очень актуальны.
Их светский образ жизни продолжался бы довольно долго, если б однажды, ближе к концу лета не выяснилось, что Ника в положении. Эту новость она сообщила как бы, между прочим, за вечерним чаепитием. Олегу сначала показалось: он ослышался, но по напряженному взгляду супруги понял, что это правда.
— Будем рожать, — объявил он решительно, — если ты, конечно, не возражаешь.
— Я сама нет, думала, ты будешь против, скажешь, что еще не готов, надо делать аборт и все такое прочее, — нарочито безразлично ответила Ника, и глаза ее подозрительно заблестели.
— Надо только с квартирой что-то начать решать, долго с двумя маленькими детьми в этих комнатушках мы не протянем.
Ника замялась:
— Ты только не пойми меня превратно, — осторожно заметила она, — когда мы на прошлой неделе навещали твоих родителей, у меня с твоей матушкой состоялся приватный разговор на кухне. Завела его она, задав вопрос о наших планах на будущее. Я еще не была уверена в беременности, к тому же не знала, как к этому отнесешься ты, и ответила уклончиво. Тогда твоя матушка поведала о ходящих слухах, что деньги скоро начнут обесцениваться, и добавила, что у них с отцом есть некая сумма, которую, пока не поздно, нужно во что-то вложить, лучше всего, конечно, улучшить нам жилищные условия.
— Все это очень хорошо, но из центра ты уезжать не захочешь, — пожал плечами Олег.
— Ну, почему же, — спокойно возразила Ника, — главное, не, где жить, а с кем. Дело в другом: ты сам должен принять решение, чтобы впоследствии никого не винить. А мне это даже нравится: в новом районе начнем в полном смысле слова новую жизнь.
Впервые Олегу предлагалось сделать выбор, и он положился на Нику, справедливо посчитав, что женская интуиция — лучший советчик. Да и, честно говоря, раздумывать было поздно, у супруги день ото дня рос живот, напоминавший о грядущем прибавлении в семействе, Олег, желая поспеть к сроку, занимался квартирным вопросом, и прошлые страхи и сомнения отодвинулись куда-то далеко.
Правда, Ланку он все-таки вспомнил, в то утро, когда сообщили, что Ника родила сына. Как безумный, Олег, кинулся в роддом и уже на подходе услышал разносившийся из открытых окон многоголосый детский плач. Он долго стоял, слушая эту музыку, и в успокоенной душе царила благостная тишина.
Глава 9
Много вод утекло с той поры. Первые перестроечные годы они струились медленно и плавно, не предвещая грядущих бурь и водоворотов. Но однажды, прорвав ограждавшие заслонки, понеслись по России бурными вешними потоками, растревожив, казалось, навеки устоявшееся бытие, подняв на поверхность выдаваемые за новую правду жизненные нечистоты, и исковеркав немало человеческих судеб.
Правда, поначалу жизненные коллизии коснулись Олега с Никой меньше других. В свете горбачевских договоренностей о разоружении «оборонка» в эти годы стала неактуальной. Ее срочно заменили новым понятием — «конверсия производства», предложив режимным НИИ приспособить накопленные десятилетиями уникальные технологии к нуждам дышащего на ладан народного хозяйства. Институт, в котором работал Олег, получал заказы, позволившие семье вполне сносно существовать на фоне усиливающегося товарного дефицита. Казалось, нужно потерпеть еще немного, и в стране вместо надоевшей всем «уравниловки» установятся нормальные рыночные отношения.
Но тут грянул 91-й. Начался он с «павловской» денежной реформы. За этим последовали августовский путч и развал Союза. О житье семьи в эти годы, Олег впоследствии предпочитал не вспоминать. Удержаться на плаву, особенно первых пару лет, помогло неиссякаемое жизнелюбие его родителей.
— На что вы теперь будете существовать? — испуганно поинтересовался он у матушки, узнав, что сбережения стариков на «черный» день обратились в пыль. — При нынешних ценах ваших пенсий на неделю еле хватает.
— Во время войны гораздо хуже было, — спокойно ответила та, — но ведь, не только выжили, победили даже. И сейчас, как-нибудь у земли прокормимся. Отвези своим, — предложила она, достав из буфета две трехлитровых «закрутки» консервированных овощей. — А в следующую субботу вместе с Витей за картошкой приезжайте.
— Откуда это у вас? — удивился Олег.
— Отца благодари, нашего главного добытчика, — похвалилась матушка. — Павел Андреевич уже давно всем вокруг приемники с телевизорами по-соседски ремонтирует. Раньше бутылки несли, и я на него ругалась, а теперь натурой расплачиваются. На работе, наверное, дела неважно? — повернулась она к сыну.
Олег обреченно махнул рукой. Когда-то мощный институт теперь номинально существовал лишь в министерских бумагах, распавшись на пару десятков мелких лавочек, которым время от времени перепадали через дирекцию крохотные заказы, да мастерские на территории, ремонтирующие все, вплоть до бытовой техники.
«Стоило ли для этого столько учиться», — с горечью думал он, копаясь в начинке японского телевизора или видеомагнитофона и вспоминая отца.
Доход от подобной коммерческой деятельности был крайне невелик, и даже в совокупности с учительской зарплатой Ники на хлеб с маслом явно не хватало. Иногда, чтоб дотянуть до очередной нищенской получки, оба считали карманную мелочь. Купить же на одном из многочисленных черных рынков банки с круто посоленной ветчиной, поставляемой в Россию в качестве гуманитарной помощи, почиталось большой удачей, и вся семья с добродушной иронией обсуждала добычу.
Первой переломить ситуацию попыталась Ника.
— У моей коллеги сын с приятелями собрались закупать электронику за рубежом, — сообщила она Олегу. — Им нужен толковый консультант. Тебе нужно срочно оформить загранпаспорт.
Из ОВИР Олег вернулся совершенно потерянный.
— Отказали, десятилетний срок с момента распада Союза не вышел и я пока «невыездной», — удрученно пояснил он Нике. — Сообщил об этом ребятам, они ответили, что вопрос можно уладить через соответствующее ведомство.
— Дождались, наконец, — иронично заметила та. — Теперь в разговорах с подружками я буду таинственно намекать, что мой муж не простой смертный, а «рыцарь плаща и кинжала»….постой-ка, но ведь, как заметил Штирлицу пастор Шлаг:
«ты совсем не умеешь стрелять и красть документы».
— Думаю, этому недолго научиться, — вздохнув, ответил ей в тон Олег. — Но я им нужен не для этого. Ты о персональных компьютерах слышала?
— Какое-то устройство отечественной разработки стоит у нас в кабинете информатики, — вспомнила Ника. — Учащихся приводят, как в музей, и рассказывают всякие небылицы.
— Это не небылицы, а самое ближайшее будущее, — серьезно заметил Олег. — Только есть одна закавыка: современную электронику наши прежние вожди не жаловали, а сейчас последние заводы, которые элементную базу штамповали для «оборонки», встали окончательно. Бытовая электроника — это только прикрытие. Комплектующие для ПК наши деятели на Западе закупают. А тут неделей не обойдешься, месяцы пройдут, пока поймешь, что к чему.