– Держи ее!
– Некогда останавливаться, – проворчал глиняный человек. – Нужно двигаться дальше. На это нет времени.
– Много времени не потребуется, если... только ты... подержишь ее. – Насильник наконец сумел втиснуть бедра между ног девушки.
Отсутствующие боги, уж не ребенка ли они валяют в грязи? Дар Дага был готов взорваться; глиняный человек, отвлеченный своим занятием или нет, вот-вот его заметит, пусть его подельник ничего не видит. Распростертая на земле фигура на мгновение приподнялась, и Даг заметил раскрасневшееся лицо, черные кудри, округлые, как яблоки, груди. Платье девушки было разорвано сверху и задрано снизу. Ох... все-таки она не ребенок – но все равно беспомощна против этих громил.
Даг взял себя в руки и прицелился. Эти колышущиеся бледные ягодицы были самой правильной мишенью, какая только представлялась его глазам. И хоть раз в его невезучей жизни он, похоже, не опоздал. Даг думал об этом чуде целое мгновение, пока соотносил расстояние с натяжением тетивы: нельзя, чтобы стрела прошла насквозь и поразила девушку... женщину... кто бы она ни была.
Выстрел.
Даг потянулся за второй стрелой, не дожидаясь, пока первая поразит цель. Точность отдачи – прямо в центр левой щеки – порадовала его даже сильнее, чем раздавшийся удивленный вопль. Насильник дернулся и скатился с девушки, завывая и пытаясь дотянуться до пострадавшей задницы.
Опасность не уменьшилась, а вдвое увеличилась. Глиняный человек резко выпрямился, наконец заметив Дага, схватил девушку и прижал ее, как щит, к груди. Его намерению помешали его собственный рост и миниатюрность пленницы: следующую стрелу Даг послал ему в бедро. Стрела только задела глиняного человека, но все равно боль заставила его подпрыгнуть.
Хватит ли у твари соображения пригрозить пленнице и тем остановить Дага? Даг не стал ждать, пока это выяснится. Яростно оскалившись, он выхватил нож и кинулся вперед. Его приближение означало смерть.
Глиняный человек это понял; на тяжелом мрачном лице отразился страх. В панике он швырнул плачущую девушку в Дага, повернулся и побежал.
Руки Дага были заняты: в левой – лук, в правой – нож, так что поймать девушку он мог, только широко раскинув руки; иначе она порезалась бы или ушиблась. В результате Даг потерял равновесие, и они оба упали.
На мгновение мягкое тело задыхающейся девушки оказалась на Даге. Втянув воздух, она издала странный квакающий звук и вознамерилась вцепиться ему в лицо. Даг попытался найти слова, чтобы успокоить ее, но девушка не дала ему такой возможности; в конце концов Дагу пришлось выпустить нож и просто отшвырнуть ее. Оба врага были живы, так что с девушкой придется разбираться потом. Даг перекатился по земле, схватил нож и вскочил на ноги.
К этому времени глиняный человек вскарабкался на свою лошадь, дернул за поводья и попытался наехать на Дага. Тот увернулся и собрался кинуть нож, но передумал и потянулся к колчану с немногими оставшимися стрелами. Прицелился, натянул тетиву...
Нет.
Пусть тварь лучше бежит в свое логово. Даг сможет, если придется, найти его по следам. Сейчас единственного раненого пленника с него хватит. Этого пленника определенно удастся заставить говорить. Глиняный человек направил лошадь по еле заметной тропе, уводящей с полянки параллельно ручью. Даг опустил лук и оглянулся.
Разбойник-человек исчез, но его-то выследить было нетрудно. Даг махнул рукой девушке, которая стояла в нескольких ярдах от него, пытаясь привести в порядок платье, и крикнул:
– Оставайся здесь. – Сам он двинулся по кровавому следу.
Из-за молодой поросли и кустов, окружающих поляну, донесся всплеск. У валуна на берегу Даг увидел распростертую в луже крови фигуру. Штаны у парня были спущены, руки стискивали стрелу.
Слишком он неподвижный... Даг стиснул зубы. Этот глупец явно попытался вытащить сводящую с ума стрелу из своего тела и с силой дернул, повредив при этом артерию. Проклятие, рана была не смертельной – Даг об этом позаботился. Ах, добрые намерения, где это мы раньше с вами встречались? Даг перевернул ногой тело. Бледное небритое лицо запрокинулось к небу; смерть заставила парня выглядеть ужасно молодым. Никаких ответов теперь от разбойника не добьешься: он совершил свое последнее предательство.
– Отсутствующие боги, опять дети. Неужели это никогда не кончится? – пробормотал Даг.
Подняв глаза, он увидел спасенную им девочку-женщину, которая последовала за ним по кровавому следу. Глаза ее были огромными и темными, как у испуганного оленя. По крайней мере она больше не визжала... Девушка взглянула на мертвого насильника, и ее разбитые нежные губы выдохнули беззвучное «Ох». На одной щеке у нее разливался черный синяк, подчеркнутый четырьмя параллельными царапинами.
– Он умер?
– К несчастью. И совершенно зря. Если бы он просто лежал смирно и ждал помощи, я взял бы его в плен и он остался бы в живых.
Девушка со страхом оглядела Дага. Ее темная макушка, если бы они стояли рядом, доставала бы ему до середины груди. Даг смущенно постарался спрятать за спину левую руку с луком и сунул нож в ножны.
– Я знаю, кто ты такой, – неожиданно сказала девушка. – Ты Страж Озера из того отряда, что останавливался у колодца на ферме.
Даг заморгал, поспешно призвав Дар, который приглушил, чтобы избавиться от шока ненужной смерти разбойника. Девушка словно вспыхнула перед его внутренним зрением.
– Искорка! Что ты делаешь так далеко от своей фермы?
3
Высокий дозорный смотрел на Фаун так, как будто узнал. Она растерянно сморщила нос, не понимая, о чем он говорит. Теперь, оказавшись рядом, она смогла наконец разглядеть цвет его глаз – они оказались неожиданного золотого оттенка. На костлявом лице с обветренной кожей, загоревшей до цвета темной меди, они казались очень блестящими. На лбу, щеках и подбородке было множество царапин – некоторые просто красные полоски, но некоторые и кровоточащие. «О боги, это же я наделала...»
В стороне, на обкатанных ручьем камнях, лежало тело несостоявшегося насильника. Струйка еще не свернувшейся крови текла к ручью; прозрачная вода уносила ее, постепенно растворяя красный цвет до розового; потом исчезал и он. Парень был таким пугающе жарким, тяжелым, живым всего несколько минут назад... когда она желала ему смерти. Теперь ее желание исполнилось, и она уже не была так уверена...
– Я... это... – Фаун неуверенно обвела рукой все вокруг и вдруг выпалила: – Прости, что я тебя исцарапала. Я не понимала, что со мной происходит. – Потом, замявшись, она добавила: – Ты меня испугал. Должно быть, я совсем потеряла голову.
На губах дозорного появилась неуверенная улыбка, на мгновение превратив его в совсем другого человека. Не такого... пугающе огромного.
– Я пытался припугнуть другого парня.
– Тебе это удалось, – кивнула Фаун, и беглая улыбка мелькнула на лице Стража Озера, прежде чем исчезнуть.
Он ощупал лицо и словно с удивлением посмотрел на красные следы на пальцах; пожав плечами, он снова пристально взглянул на Фаун.
Его внимание вновь испугало Фаун: у нее возникло ощущение, что до сих пор никто ни разу в жизни не смотрел на нее – по-настоящему не смотрел. Фаун все еще была взволнована и испугана, и ощущение оказалось не из приятных.
– С тобой все в порядке... в остальном? – мрачно спросил дозорный. Правой рукой он сделал вопросительный жест; левая рука все еще оставалась опущенной, и короткий мощный лук торчал под углом к ноге. – Помимо лица?
– Лица? – Дрожащие пальцы Фаун коснулись щеки там, куда ее ударил дурачок. Щека все еще была онемевшей, но понемногу начинала болеть. – Уже заметно?
Он кивнул.
– Ох...
– Царапины не очень хорошо выглядят. У меня в седельной сумке есть кое-что, чтобы их промыть. Уйди отсюда и сядь... э-э... не здесь. Уйди отсюда... от этого.
Фаун взглянула на труп и сглотнула:
– Хорошо. – Потом добавила: – Со мной все в порядке. Я через минуту перестану трястись. Глупо с моей стороны.
Не приближаясь к девушке ближе чем на три фута, Даг отвел ее обратно на полянку – помахивая рукой, как если бы гнал утку. Он показал ей на упавший ствол подальше от того места, где вытоптанная трава говорила о недавней борьбе, и двинулся к своему коню, высокому гнедому, который невозмутимо щипал сорняки на обочине тропы. Фаун тяжело уселась на бревно и согнулась, обхватив себя руками. Горло у нее саднило, живот болел, и хотя она больше не всхлипывала, восстановить дыхание в прежнем ритме никак не удавалось.
Дозорный встал спиной к Фаун, сделал что-то, в результате чего лук отсоединился от его левой руки, и стал рыться в седельной сумке. Потом еще что-то сделал со своей левой рукой и повернулся к Фаун, поправляя на плече ремень от фляги с водой и зажав под мышкой пару завернутых в ткань пакетов. Фаун заморгала: ей неожиданно показалось, что дозорный вновь обрел левую кисть: затянутая в кожаную перчатку, она неловко прижималась к боку. Даг с усталым кряхтением опустился на бревно и вытянул длинные ноги. Теперь, когда он сидел так близко, Фаун ощутила, что от него пахнет высохшим потом, дымом, лошадью и усталостью. Он положил свертки на землю и протянул Фаун флягу.
– Сначала напейся.
Фаун кивнула. Вода была теплая и затхлая, но чистая.
– И поешь. – Даг достал из одного из свертков кусок хлеба.
– Не смогу...
– И все-таки. Так твоему телу будет чем себя занять – не только же ему дрожать. Тело удивительно легко отвлечь. Попробуй.
Фаун с сомнением откусила кусочек. Хлеб был замечательный, хоть и немного черствый, и Фаун подумала, что знает, где его испекли. Ей пришлось отхлебнуть еще воды, чтобы проглотить хлеб, но трясти ее и в самом деле стало меньше. Пока дозорный разворачивал второй сверток, Фаун искоса взглянула на его неподвижную левую кисть и решила, что она, должно быть, вырезана из дерева – для показухи.
Дозорный смочил тряпочку какой-то жидкостью из бутылочки – снадобьем Стражей Озера? – и протянул правую руку к щеке Фаун. Она поморщилась, хотя прохладная жидкость не щипала.