Старшая из дам Каттилары взглянула на Исту, потом на яркие шелка и, похоже, верно поняла её. Поиски по сундукам и по другим местам увенчались наконец несколькими платьями и нарядами более строгого фасона, без рюшей, в чёрно-сиреневых тонах. Иста улыбнулась и покачала головой, отказываясь от шкатулки с драгоценностями. Каттилара посмотрела на содержимое, а потом вдруг сделала реверанс и убежала.
Иста слышала, как она прошла по галерее и почти сразу свернула; потом сквозь стену зазвучали голоса: один принадлежал Каттиларе, а другой — мужчине. Видимо, лорд Эрис уже вернулся в свои покои. Его тембр и интонации узнать было несложно. Лёгкие шаги заспешили обратно, но затем замедлились и превратились в поступь леди. Каттилара вошла и вытянула руку вперёд, на её губах играла довольная улыбка.
На протянутой ладони лежала роскошная серебряная траурная брошь, украшенная аметистами и жемчугом.
— У моего мужа осталось немного вещей, унаследованных от отца, — застенчиво произнесла она, — а это одна из них. Будет честью для него, если вы наденете её в память о прошлом.
Иста, удивлённая увиденным, усмехнулась:
— И правда. Узнаю эту брошь. Лорд ди Льютес прикалывал её к шляпе, сообразно случаю.
Её подарил ему рей Иас, это один из последних его многочисленных подарков, которые уже можно было приравнять к половине королевства, ещё до того, как всё рухнуло в небытие.
Каттилара смотрела на неё лучащимися глазами, и Иста могла поклясться, затуманенными романтической дымкой. Марчесса, видимо, разделяла героические теории мужа о падении его отца. Иста до сих пор не была уверена, что Эрис поверил в то, что у неё не было сексуальных отношений с мужчиной, чьи любовные похождения были едва ли не менее известны, чем подвиги на поле брани, а не просто согласился с ней из вежливости. Неужели он вообразил себе, что она до сих пор носит траур по ди Льютесу? Или по Иасу? По утраченной любви или ещё чему похлеще? Эта брошь — двусмысленное послание, если это послание вообще.
Плоть Эриса, когда Иста коснулась его исчезнувшей раны, была плотной и холодной на ощупь, как воск. Но теперь он восстал, ходит, ездит верхом, разговаривает, целует жену, смеётся или ворчит, как положено настоящему мужу. Исте было бы проще убедить себя, что у неё случилась галлюцинация или приснился сон, но Ферда же подтвердил реальность крови на ладони. Иста взяла у Каттилары эту тайну его намерений и сказала:
— Благодарю, и передайте мою благодарность вашему мужу. — Каттилара была чрезвычайно довольна собой.
Иста легла на кровать леди Каттилары; ещё влажные волосы рейны разметались по льняному полотенцу, в другом конце комнаты на стуле сидела служительница-медик и пристально наблюдала за своей подопечной. Каттилара выставила своих леди вон и вышла сама, чтобы почётная гостья могла отдохнуть перед тем, как накроют ужин. Иста решила, что марчесса отправилась присматривать за приготовлениями. В тишине полутёмной комнаты усталость и потрясающее ощущение чистой кожи и одежды подарили Исте ощущение — иллюзию? — что она наконец-то оказалась в святилище. Головная боль, скорее всего, следствие ссадин и ночной кошмарной езды… только это не относится к непрекращающемуся звону нервов. Её веки сомкнулись.
От холодного дыхания на щеке Иста раздражённо распахнула глаза. Неудивительно, что в замке — как и во всех старых крепостях — есть привидения, и вполне нормально, что они явились взглянуть на гостя… Она перекатилась на бок. Рядом парило едва заметное белое пятно. От её недовольного и хмурого взгляда ещё два призрака отделились от стены и присоединились к первому, словно их притягивало тепло её тела. Древние духи, бесформенные, угасшие, на пороге полного забвения. Милостивого забвения. Губы Исты сурово прошептали:
— Прочь, бестелесные. Я не могу ничем вам помочь.
Она взмахнула рукой, разгоняя призраков, словно туман, и они исчезли. Ни одно зеркало не отразит эти видения, никто больше не сможет их увидеть.
— Рейна? — раздалось сонное бормотание служительницы.
— Всё в порядке, — ответила Иста. — Мне просто что-то приснилось.
Не приснилось, а внутреннее зрение снова дало о себе знать. Против воли, без приглашения, несмотря на негодование. И всё же… в этот яркий день она попала в очень мрачное место. Может быть, внутреннее зрение ей всё же понадобится.
В дарах богов всегда скрыт острый крюк.
Вспоминая живой, устрашающий сон, увиденный раньше, Иста не решалась позволить себе заснуть. Так она дремала до тех пор, пока Каттилара и её фрейлины не пришли помогать ей собираться.
Старшая леди уложила волосы Исты так, как рейна привыкла, убрав пряди с лица и оставив остальную часть свободно спускаться на плечи. Прекрасные локоны Каттилары образовывали прелестный водопад; Иста подозревала, что её собственная тускло-пепельная копна, спутанная на затылке, больше напоминала мочалку. Но сорочка лавандового цвета и верхнее платье из чёрного шелка, заколотое на груди траурной брошью, создавали вполне приемлемый внешний вид. Подать себя нужным образом — вот следующая задача.
Летняя жара в северной провинции настала рано. Столы были расставлены во дворе, и еду подали, когда клонящееся к западу солнце коснулось крыш, удлинив тени присутствующих. В дальнем конце двора, лицом к фонтану в форме звезды, стоял главный стол, ещё два располагалось перпендикулярно ему.
Иста обнаружила, что сидит по правую руку от лорда Эриса, а леди Каттилара устроилась рядом с ней. Если в кольчуге и коже, забрызганной кровью, Эрис производил ошеломляющее впечатление, то в сером наряде, слегка украшенном золотом, и благоухающий вербеной, он был просто неотразим. Он тепло улыбнулся. Сердце Исты перевернулось; но она собрала остатки силы воли и ответила на приветствие немного прохладно; а затем заставила себя отвести от него взгляд.
Ферда получил почётное место рядом с марчессой. Старшие мужчины, одетые в одежды храмовых служителей, сели слева от Эриса, причём их от марча отделял пустой стул. Один из старших офицеров направился было к нему, но лорд Эрис сделал пальцами знак, и офицер, понимающе кивнув, направился к другому столу. Увидев это, леди Каттилара перегнулась через Исту и прошептала мужу:
— Милорд, имея честь принимать сегодня вечером столь почётных гостей, нам следует всё же использовать это место.
Глаза Эриса потемнели:
— Как раз сегодня этого делать не стоит, — глядя на жену, он хмуро сдвинул брови и пальцем коснулся рта. Предупреждая?
Каттилара вернулась на место, поджав губы. Она через силу раздвинула их, улыбаясь Исте, и сказала Ферде какую-то вежливую банальность. Иста обрадовалась, увидев оставшихся гвардейцев из отряда Ферды тоже помытыми и одетыми в чистое, сидящих за другими столами. Офицеры Эриса, женщины Каттилары и служители храма занимали остальные места. За едой рейне обязательно представят важнейших жителей города, расположенного у подножия замка.
Старший служитель поднялся и дрожащим голосом стал произносить молитвы в благодарность за победу, одержанную накануне, за чудесное спасение рейны, за скорейшее выздоровление раненых, а затем благословил грядущую трапезу. Он отдельно, даже несколько неясно, упомянул стойкость Ферды и его людей в этот сезон Дочери, за что, как заметила Иста, офицер-дедикат остался ему чрезвычайно благодарен.
— И, как обычно, мы с особым усердием молим Мать, ввиду её сезона, который уже не за горами, о излечении лорда ди Арбаноса.
Он сделал благословляющий жест в сторону стула, стоящего по левую руку от лорда Эриса, и марч кивнул, тихо вздохнув. Едва слышный шёпот пробежал по столам, за которыми сидели офицеры, кое-кто даже открыто нахмурился.
Когда слуги начали сновать туда-сюда, неся кувшины с вином и водой и подавая первые блюда, Иста спросила:
— Кто такой лорд Арбанос?
Каттилара бросила опасливый взгляд на Эриса, но тот тут же ответил:
— Иллвин ди Арбанос, мой знаток лошадей. В последние два месяца он… плохо себя чувствует. Как видите, я сохранил его место за столом, — в последней реплике так и читалось упрямство. Помолчав, он добавил: — Помимо всего прочего, Иллвин мой единоутробный брат.
Иста сделала глоток из кубка с разбавленным водой вином, прокручивая в голове фамильные древа. Ещё один неизвестный внебрачный сын ди Льютеса? Но великий придворный славился тем, что признавал всё своё разбросанное по стране потомство, регулярно молясь в Башне Бастарда и делая туда внушительные подношения на содержания своих отпрысков. Может быть, этого родила замужняя женщина, но младенца оставили в семье, благодаря уступчивости мужа-рогоносца?… Имя оправдывает такую версию. Тихо, но не тайно, особенно если этот ди Арбанос метил на место марча и его амбициям пошли навстречу.
— Это большая трагедия, — произнесла Каттилара.
— Слишком большая, чтобы омрачать этот праздничный вечер, — прорычал Эрис. Не особенно ласково.
Каттилара затихла; но потом, взяв себя в руки, всё же стала рассказывать о своей семье из Оби, о братьях и их пограничных стычках с рокнарцами в кампаниях последних лет. Иста отметила, что лорд Эрис положил себе на тарелку совсем немного и едва касался этого немногого вилкой.
— Вы совсем не едите, лорд Эрис, — решилась наконец Иста. Он вслед за ней посмотрел на свою тарелку и горько улыбнулся:
— У меня небольшой жар и несварение желудка. Считаю, что голодание — для меня самое эффективное лечение. Это скоро пройдёт.
Несколько музыкантов, расположившихся в галерее, заиграли весёлую мелодию, и Эрис, но не Каттилара, счёл это хорошим предлогом прервать и без того прихрамывающую беседу. Немного спустя, он извинился и отправился обсудить что-то со своим офицером. Иста обратила внимание, что на столе, перед пустующим стулом лорда ди Арбаноса, стоял полный набор приборов. Кто-то положил поперёк тарелки только что срезанную белую розу в качестве дара или подношения богам.
— В вашем обществе, видимо, очень скучают по лорду ди Арбаносу, — сказала Иста Каттиларе.